— Скоро пацана твоего вызволим.

А у нее глаза вдруг наполнились слезами. Хотя он видел, и не раз, что эта женщина не плачет. Из нее не вышибить слезу ни болью, ни усталостью, ни страхом. А тут вот… Она приложила ладони к губам и молча кивнула. У Макса самого перехватило дыхание и встал комок в горле.

Отвернулся к окну, и всю дорогу потом это странно чувство переваривал.

Встреча прошла на старом заброшенном аэродроме, давно уже не существующей войсковой части. Они прибыли первыми, и посчти сразу следом — вертолет. Видать, Пашнин на встречу с ним торопился, что прилетел на вертушке.

Максим смотрел, как полковник быстро идет по полю, и думал, что рад видеть старого волкодава. И хоть за эту неделю его н в унитаз спустили, и отправили в небытие, а потом сами же и вытащили, он решил не спешить с выводами. Потому что жизнь в последнее время много преподносила сюрпризов. Не знаешь, чем что обернется.

Пожали друг другу руки крепко.

— Ну? — спросил Пашнин, а голос подрагивал нетерпением. — Говори, что имеешь!

— Так быстро не выйдет, Михаил Аркадьевич, — ответил Максим.

Тот поморщился и проговорил, поглядывая в сторону:

— Час у меня есть.

Час времени, это на самом деле много.

Они расположились с интерактивной картой в сторонке, и Макс стал выкладывать факты. Умолчал только о своих соображениях по поводу технологий с мудреным названием «Обращающийся меч». Потому что сам был в этом вопросе пока что был неуверен.

Пашнин слушал, глаза колючие, острые, комментарии отпускал скупо и по делу. Наконец, когда речь зашла о коридорах, которые, Востров был уверен, имелись, протянул только:

— Развязки, говоришь…

И знаком подозвал стоявшего в отдалении Толика, коротко пересказал и спросил:

— Что скажешь?

Тот повел плечом. Не нравился Максу этот мутный мужик. Похоже, у них это было взаимно, но личные симпатии и антипатии сейчас не имели отношения к делу. Потому что Толик с точностью указал даты, когда ожидается наибольшая активность со стороны боевиков, и ориентировочно направления.

— И вот здесь, — он указал район. — Как раз на третье воскресенье месяца.

Пашнин впился в карту, поерзав пальцем по навигатору. Развязка там была недалеко.

— Спасибо, пока свободен, — кивнул Толику.

Тот отошел. И теперь настала очередь Вострова слушать.

Кое-что он уже знал, кое о чем сам догадался. Масштаб впечатлял даже его, бывалого опера. Огромная разведывательная сеть, идущая поверх властных структур и структур боевиков, уходящая щупальцами в зоны. Гигантская паутина, призванная подготовить новый передел власти. Ибо назрело.

С этим Востров был согласен. Назрело и прогнило. И последней каплей для него лично был тот самый проклятый тоник.

— Мы готовы в корне изменить ситуацию, потому что так не может продолжаться, — говорил Пашнин. — Но нам нужны факты. Чтобы свалить, их надо поймать на горячем. Работа, которую ты провел в одиночку… Это прорыв! Прорыв!

Что насчет прорыва, Макс не знал. Но если бы не Дана, если бы не худенький, почти прозрачный мальчик с беленькими волосиками, никакого прорыва бы не было.

— Включайся Востров. Займешь один из ключевых постов.

Пашнин ждал ответа. А он смотрел на женщину, сидевшую в автомобиле.

— Михаил Аркадьевич, мне нужно вытащить мальца из приюта, — сказал он наконец. — А дальше видно будет.

Полковник смотрел на него еще секунду, потом отвел взгляд и, ковырнув землю носком ботинка, проговорил:

— Теперь по твоему вопросу, Востров.

Когда вот такое вступление начиналось, Максим уже заранее знал, что ему не понравится. Но раньше это касалось лично его и было менее важно. А сейчас он откровенно напрягся.

— Что удалось сделать, Михаил Аркадьевич?

Полковник взглянул на него косо, а потом вывалил без предупреждения:

— Сведений об отце нет. Потеряны сведения. Пострадала база во время войны. Хотя, — он поморщился, словно ботинки жали. — Пострадала база выборочно. Значительная часть информации уцелела, а вот про…. Кхммм. Есть такое ощущение, что подчистили совсем недавно.

Секунду Максим переваривал, потом уточнил:

— Это Титов пробил информацию?

— Он, — Пашнин кивнул.

И тут же повернулся к нему всем корпусом.

— Поэтому, надеюсь, ты понимаешь, что в данной ситуации я не могу выписать на тебя разрешение, как на отца. Тебе там сразу же склеят ласты, как только ты это разрешение покажешь.

Понимал, отчего же не понять. Он и предполагал, что ребенка будут использовать как рычаг давления на Дану. Хмыкнул мысленно, насколько же им важно убедиться, что она действительно мертва. Нежелательный свидетель, который слишком много знает, ускользнул из поля зрения, теперь они будут отслеживать, увеличивая радиус.

Пашнин был прав, этот номер не прокатит. Кто бы не явился под именем отца ребенка, его спеленают сразу же.

— Не надо на разрешение отца, — сказал Максим. — Сделайте документы на проверяющего.

— Что?

— На должностное лицо из надзорного органа, проверяющего работу интернатов.

— Ты спятил, Востров.

Максим молча смотрел на него и ждал.

— Не пойдешь, — сердито бросил полковник и отвернулся. — Какой из тебя проверяющий?! Не понимаешь, что момент сейчас неподходящий, чтобы голову в петлю совать? Подожди, закончим, потом на законных основаниях…

— Вы сделайте, Михаил Аркадьевич, — с нажимом сказал Максим.

Конечно, никому это сейчас не надо, отвлекаться, когда высокие цели впереди маячат. Только за высокими целями не видно маленького человека, да он и не важен, расходный материал. На законных основаниях, значит. Только когда они, эти законные основания наступят? И наступят ли вообще. А он не мог и не хотел ждать.

— Хорошо, — шумно выдохнул Пашнин. — Получишь.

Он тут же спросил:

— Когда?

А тот аж опешил:

— Ну ты наглый, Востров.

Уставился на него, склонив голову набок, и покосился на автомобиль, в котором сидела Дана. И вдруг выдал:

— Познакомь нас.

Максим невольно напрягся, все-таки Пашнин неохотно давал согласие. А шеф не любил, когда его прогибали. Как знать теперь, чем это чревато.

Но тот сказал:

— Хочу понять, ради чего рискуем, раз уж Дана Маркелова теперь тоже мой проект.

Максим смотрел со стороны, как полковник Пашнин разговаривает с женщиной. Старый черт мог быть интересным, когда хотел, и даже галантным и очаровательным. Слегка зло брало, когда казалось, что тот уж слишком близко встал, хотелось увести от него Дану на безопасное расстояние.

Однако узел в душе ослабился. Если Пашнин обещал, значит, не сдаст.

Но и не даст спокойной жизни.

Потому что сразу после этого, шеф попрощался и улетел на вертушке. А их с Даной Толик отвез к Филу. Это было обязательным условием Пашнина.

— Востров, отработаете с Титовым, чтоб до звона, ясно?

Полковник Пашнин говорил, не глядя на него. Словно он уже там, на операции. Колючий, резкий, быстрый. Вся внутренняя энергия сконцентрирована и четко направлена на цель. Как меч. А так и надо.

— У нас будет только один шанс, — повторил он несколько раз. — Если мы его провалим, другого может очень долго не представиться.

Еще бы, Максим это прекрасно понимал. Предстоят выборы, такой момент если упустить, придется снова ждать, когда сложится благоприятная ситуация. Операции, подобные этой, готовят годами.

А те ребятки тоже просто так не будут ждать, изменят график, логистику, подготовятся, купят все на корню. Такой шанс действительно не использовать нельзя.

— Понял я, Михаил Аркадьевич, — сказал он.

А тот сжал его за плечо, крепко так, хлопнул, и сказал:

— Будут тебе документы. Жди завтра с утра. Но если там налажешь, я лично тебя урою, а потом из-под земли достану. Понял?