Кто-то сзади взял её за плечи, очень аккуратно.

— Эй, Мадора, успокойся, красотка! — раздался мужской голос у Вели над левым ухом.

Веля искоса зыркнула. И ещё раз зыркнула. И ещё разок быстренько посмотрела. Это был здоровенный мужик бывалого вида, может, чуть поизящнее короля, с бритым лицом и собранными в хвостик полуседыми волосами, в кожаной безрукавке, таких же штанах и большим наплечным мешком за спиной. И с двуручным мечом за поясом. И со шрамами на лбу, руках, шее.

В лице у лысой бабы что-то изменилось, в небольших глазках родилось и отразилось сомнение, кажется, тип с хвостиком был ей знаком. Наконец, радиатор снова распахнулся:

— Шепан! Какого дьявола ты в мои разборки лезешь?

— Да потому что девчонка явно не твоей весовой категории, — пояснил Шепан, оттирая Велю себе за спину. — Хочешь пойла? Забирай и проваливай. Хочешь драки? Бейся со мной.

Мадора с минуту раздумывала, сверля взглядом то его, то Велю с горлышком от кувшина, затем грохнула о стойку монетой и убралась восвояси.

— Скажите, а кувшины у вас продаются? — быстро и тихо спросила Веля у трактирщика, ощупывая стремительно опухающий глаз.

На улицу они вышли вместе.

— Детка, какие демоны тебя тянули за язык? — разглядывая Велю, спросил Шепан. — Ну взяла б она свои две кружки пойла без очереди, что бы изменилось? Это же амазонки, там две извилины и желание сражаться со всем, что движется.

— Да само как-то получилось, — Веля с досадой мотнула головой. — Спасибо вам, а то я уж сама жалела, да поздно. Слово за слово…

Шепан замолчал, нахмурился.

— Ты кто такая? — спросил он затем довольно грубо, ткнув пальцем в её шляпу с вышивкой.

— Я управляю небольшим островом, Ганой, — отводя взгляд, призналась Веля. — Вот скоро туда отправляемся.

— Кто твои родители?

— Я сирота.

— Замужем?

«А это ему зачем…» — подозрительно подумала Веля и отрицательно покачала головой.

— Сколько тебе течений? — допрос продолжался.

— Двадцать лет мне было, а течения надо считать. А что такое?

Шепан снова замолчал, изучая её.

— Гана это возле Трейнта? — спросил он затем. — Подбросишь меня, владычица?

— А вам, вообще, куда? — осторожно спросила Веля.

— Мне, вообще, плевать, — пожал плечами Шепан и рассмеялся так задорно и весело, будто вспомнил что-то невероятно забавное. — Только бы подальше отсюда. И мне бы залечь на дно ненадолго!

Зубы у него были белые, ровные и все торчали на своих местах, где им полагалось быть по природе, что само по себе удивляло Велю, перевидавшую за последнее время множество гнилых и щербатых ртов; характер — весёлый, а походка по-кошачьи лёгкая, несмотря на внушительные размеры. Её спаситель оказался бродячим наёмником, перевоевавшим за кучу разных армий в доброй сотне войн и заварушек. Сейчас, продувшись в пух и прах, он бежал от кредиторов.

Дебасик встретил его появление настороженно, впрочем, затем увидел кувшин и несколько смягчился. Таки стрельнула глазами и прыснула в кулак. Капитан, как обычно, бродил по шхуне пьяным, а матросам было попросту плевать, привела Веля наёмника или подобрала щенка.

— А почему вы за меня вписались там, в таверне? — спросила Веля позже, когда Старые Земли скрылись из глаз и они оба стояли на носу её судёнышка, и ветер дул в лицо, и солнце жгло с неба, и быстрые дельфины стайками выпрыгивали из воды, гоняясь за рыбёшкой.

— Своим безрассудством ты напомнила мне старого знакомца, — с улыбкой ответил Шепан.

— Ну, увидите его, передайте спасибо от меня, — Веля прижала мокрую тряпку к сизой подушке с прорезью, которая теперь была вместо левого глаза.

— Если я его увижу, детка, — улыбка Шепана пропала, — под лунами останется кто-то один: либо он, либо я.

Они стекались со всех тридцати островов. В малом покое ещё толпились люди с тяжбами, апелляциями по судейским приговорам, прошениями, когда король прервал приём. Все двери в тронный зал закрыли. Последним вышел старенький советник короля с юношей писцом, нагруженным целой горой свитков. Позже пометки на них будут перечитывать и выполнять уже другие люди.

— Его величество обедает! — объявил советник ожидающим, те разбрелись по углам, разбились по кучкам. Одни, шевеля губами, перечитывали принесённые с собою пергаменты, иные и себе решили перекусить, достали захваченную из дому снедь и захрустели таранью с плодами на зависть тем неосмотрительным просителям, кто не думал, что приём затянется на целый день.

Повар лично принёс Скеру поднос с витыми ручками. Говядина: большой кусок отварного мяса и едва обжаренная печень, к мясу — несколько ломтей хлеба грубого помола, ростки бобов. Король предпочитал обедать «без этих глупостей», как он называл сложные блюда, которые терпел на пирах, потому что без сложностей ему стало неприлично обходиться. Скер ножом резал мясо на куски, бросал в рот и жевал, запивая вином, иногда отирая бороду льняным ручником. Как большинство крупных мужчин, отсутствием аппетита он не страдал и, если б вёл оседлый образ жизни, наверняка набрал бы безобразный вес, как случилось в своё время с его отцом. Король хорошо помнил безобразную расплывшуюся тушу папаши, целыми днями жравшего и хлебавшего любое пойло. Отец ухитрился опуститься за время одного-единственного перерождения лиса, когда Скер вспоминал об этом, то морщился от омерзения. Сзади к трону бесшумно подошёл полезный человек, стал за спинкой, чтоб король его не видел, потому что Скер терпеть не мог, когда шпионы лезли на глаза. Человек деликатно кашлянул.

— Говори.

— Пираты потопили тринадцатого купца Васара, — зашептал человек. — Королевство теряет на морских разбойниках до ста тысяч в семь течений.

— Хорошо, — Скер хлебнул из кубка.

— Если дальше пойдёт не хуже, потери возрастут, потому что острова найдут других поставщиков.

— Сколько берут капитаны за налёт? — Король отправил в рот кусок печени.

— Последний запросил пятьсот.

Однако… За пятьсот монет Скер в свою бытность капитаном не то что торговое судно на дно пустил бы, а целый остров стёр бы с карты Либра.

— Кто им платит, знают?

— Нет, мой господин, мы действуем через третьи руки, если что — вина падёт на Старые Земли…

— Эти третьи руки покупные или… надёжные? — Король захрустел бобовыми ростками, кусок кровящей полусырой печени отправился следом.

— О, гарантия надёжности гостит у нас в каземате, мой господин. Ещё…

— Говори.

— Жоль Староземский закупает земляное масло тут неподалёку, на Гане.

Король отрезал пласт говядины, пальцами запихнул в рот. Мощные челюсти снова заработали, как мельничные жернова. Когда он жевал, даже уши шевелились.

— Что за масло?

— Отрава, что у них из земли течёт, из-за которой половина острова не родит. Ею теперь улицы освещают в Старых Землях, а вслед за земцами и другие острова покупать у них стали, дешевле ворвани.

— Да? — удивился король. — Надо бы и нам попробовать.

Гана, Гана… Что-то такое вертелось в голове… Хм, горящая отрава, любопытно…

— На Гане отраву теперь черпают в колодце и варят очищенное масло, — продолжал полезный человек, — вот оно и ярче светит, чем ворвань, и меньше коптит.

Король вспомнил и перестал жевать.

— Там на Гане владычица по пророчеству?

— Да, мой король, она отраву варить и придумала.

— И что ей с того выходит? — Скер повертел в руках ломоть хлеба, понюхал, положил назад на поднос.

— Доносят, что пристань отстроила, два корабля купила на Кварте и… э-э-э…

— Говори.

— Народ там бедный, так она им жилища каменные строит, в помощь. С каким-то битумом строит, из того же масла вареным.

— Что, всё на земляном масле?!

Скер прищурился. Он удивился не щедрой заботе о поданных, он и сам в молодости страдал от подобной глупости, пока не понял, что смысла нет, всё равно не оценят, скажут, что плохой владыка. Недовольные правителем найдутся всегда, хоть на изнанку вывернись. И чем больше дуть им в жопу — тем больше будет недовольных. Однако, если вожжи натянуть, — словно лис наворожил — недовольства затихали.