— Похоже, это знак внимания, — произнёс Шепан. — Я бы предположил, что это её высочество шутит.

— Совершенно не знаю, кстати, что мне делать. Послушай, кажется ты с нею лучше знаком. Помоги мне достать её зверя — и остров твой.

Шепан почесал бритый подбородок, он теперь брил лицо по чьей-то чужой моде. Он так и не притронулся к еде, впрочем, кубок выпил.

— Я хочу тебе помочь, — сказал он. — Но я ни разу не видел её зверя. Она его прячет. Однако, я всей душой хочу тот остров, о котором ты сказал…

День прошёл очень мило и лицемерно, то есть, по-семейному. Всей толпой ходили на городскую пристань, посмотреть, как идёт разгрузка угля. Он сам, дочь, обе дамы, Фип, адъютант и Шепан. Стражу не брали, король рассудил, что достаточно будет его и охранника дочери. Дочь бесцеремонно взяла его под руку и всю прогулку изображала любовь. Начни она так сразу, он бы точно поверил, но она не обладала достаточной хитростью. Что ж, пускай.

— Ой, папа, смотри, какая милая повозка!

— Тебе нужен экипаж? Закажи, какой желаешь.

— Папочка! — и лживый поцелуй в щеку.

Скер мельком переглянулся с Шепаном, тот еле улыбался — тоже ничему не верил. Дочь старательно играла чужую роль и, хоть её способности к лицедейству оставляли желать лучшего, даже так ему было приятно.

Мирра, что же ты наделала? Зачем ты отдала ребёнка в неизвестное место, с неизвестной целью? И что теперь? Если ему придётся выберать между целью и дочерью, он выберет цель.

Вечером к нему снова явилась настойчивая староземка. Но Скер её больше не хотел, беседы с нею ему быстро прискучили и ласки казались пресными. Она была хорошенькой, пустой и самой обычной. Ничто в ней не будило воображения и не внушало любопытства.

— Не приходите ко мне больше, пока я не пришлю за вами, — глядя в сторону, спокойно попросил он. — Возможно, вы желаете навестить родню на Старых Землях? В вашем присутствии здесь нет необходимости.

Дама закатила глаза и картинно грохнулась в обморок. Король плохо разбирался, как следует поступать, если в его покоях дама в обмороке. Мирра нервными припадками не страдала, а специально интересоваться другими дамами ему было недосуг и скучно. В походах, бывало, случались какие-то женщины. Одноразово, будто пища, они откуда-то брались и куда-то исчезали после. Иногда женщины умирали или с ними происходили иные неприятные вещи, к примеру, если не уследил и попала в казарму. Но отношения, будто сапогом в смолу наступил, королю были в диковинку.

Звать людей было неудобно, поэтому он принёс из туалетной комнаты кувшин воды и целиком вылил ей на голову. Обморок тут же прошёл, мокрая дама так и подпрыгнула, кашляя и тараща глаза, и он уже решил, что всё закончилось, но, к несчастью, начался плач.

Он потратил немало времени, убеждая даму, что совершенно не стоит этих всех переживаний. Если она так желает остаться в Трейнте, ставшем, по её словам, «родным домом», то может остаться ради её высочества, раз она, бедняжка, «так одинока». Но от любви «в самый последний раз» отказался наотрез.

Пока спровадил староземку — уже и ночь опустилась. «Что я делаю? — мелькнуло в мыслях. — А что ещё должен сделать?»

Затем ему подумалось, что дочка совсем рядом, в покоях Мирры, достаточно холл перейти и можно будет поговорить. Если она в прежнем своём настрое, такая же доброжелательная, как была весь день, вдруг получится поговорить о серьёзном, но с благополучным исходом?

Ещё на полдороге он подумал, что в комнатах никого не будет. Но, как дурак, добросовестно поискал и позвал, мало ли. Её прислуга ни слухом, ни духом не ведала, где может быть её высочество. Впрочем, телохранителя тоже не было.

— Поднимать стражу? — спросил полезный человек, пока король топтался в её гостиной, которую дочь и не подумала переделать на свой лад, как сделал бы кто угодно, открывал и закрывал дверцы её женских шкафчиков, по-прежнему полных вещами матери, не её, а значит, она не собиралась здесь задерживаться.

— Нет, конечно, — мрачно сказал король. — Найдётся сама.

Он с досадой вернулся к себе, спросил вина и сел в любимое кресло. Выпил какое-то число кубков, затем сжал кубок рукой, и жал, пока всё вино не вытекло, а искусная работа мастеров полностью не погибла. Допивал прямо из кувшина.

На мгновенье он подумал, не пойти ли снова в покои васарки, но понял, что нет настроения. Что обязательно станет жаловаться на отношения с дочерью, в то время как с Леярой провёл только одну ночь и душевно обнажаться пока было рано.

Ложиться Скер не стал, так как знал, что не уснёт. Он снял камзол с рубашкой и сидел в своём кресле, опёршись на руки и свесив голову, когда его ладонь лизнули.

— Мой несчастный владыка, — сказал лис. — Мне жаль, что ты так огорчён, так непонят…

— Тебя нет, — ответил король, отдёргивая руку. — Тебя больше нет.

— Я всегда буду с тобой, мой король, — ответил лис. — Я был с тобой со дня твоего рождения. Я пил твою кровь. Я не оставлю тебя до самой смерти.

Тонким, ледяным сквозняком и тленом потянуло из той дверцы, которую приоткрыл перед ним его зверь, каждый волосок на теле стал дыбом.

— Ты был сердит на меня и сделал ошибку, — продолжал лис, — тебя обманули, чтоб лишить меня силы. Это всё мой братец, он подлый, он пойдёт на всё. Но я научу тебя, как его выманить.

— Как? — угрюмо спросил король.

— Расслабься, сделай вид, что всему поверил. Перестань следить за дочкой, пусть делает, что хочет, пусть почувствует свободу, подыграй ей, она сама тебя к братцу выведет. А уж тогда ты знаешь, что делать.

— Знаю, — уронил король. Он протянул руку и погладил рыжую морду.

Скер даже не думал, что от такого простого действия станет так хорошо. Зверь зажмурился тоже и по рыжей шкуре, как обычно, побежали золотые искры.

За ковром, рядом с маленькой дверцей в подземелье, тихо стоял полезный человек. Он пришёл сообщить, что волны вынесли на берег тело ночной сиделки принцессы, а теперь боялся кашлянуть, шевельнуться и даже дышать боялся. Потому что его король водил руками в воздухе и говорил сам с собой, рядом с ним никого не было.

Веля знала, что отец ушёл к себе. Она то и дело подходила к неплотно притворенной двери и поглядывала, дожидаясь, пока сменится стража и вагиноцентричная тёзка в домашнем лёгком платье прошествует в отцовские покои, с таким гордым видом, будто была без пяти минут королевой, а не чехлом. Она позволила горничным раздеть себя, искупать и уложить в постель. Затем восстала, как вампир из гроба, попросила кружку тёплого молока и яйцо всмятку, которое вернула на кухню, как переваренное. Капризничала, пока не принесли новое — совсем жидкое. Она старательно изобразила Эвелину, и только потом отпустила служанок. Впрочем, молоко и яйцо пригодились — никогда не нужно упускать возможность перекусить, вздремнуть и пописать, особенно если неизвестно, когда удастся это сделать в следующий раз.

Веля собрала волосы в тугой хвост. Надела свитер, узкие брюки, которые сшила портниха, удобные сапожки без каблука и через окно, уже без помощи простыни, выбралась наружу. На этот раз отец её не встретил. Терраса пустовала. В тусклом свете фонарей и лун, сошедшихся в одну, качались длинные тонкие тени от ветвей висячего сада.

Она подобралась к окну отцовской спальни, подпрыгнула, уцепилась за подоконник, подтянулась на руках и заглянула в щель между шторами. Прямо посреди комнаты, раскинувшись на полу, лежала староземская её приятельница, а отец поливал её водой из кувшина. Чёрте что. Она аккуратно, стараясь не шуметь, спустилась вниз и села на корточки. Надо подождать, пока они улягутся в кровать, либо пока выйдут.

— У меня было всё, — сказал скрипучий голосок, и белая морда, похожая на череп с пустыми глазницами, появилась сбоку, из-за кадки с огромным разлапистым суккулентом.