— Но… — Макс осекся, с ужасом вглядываясь в потеплевший металл, овитый древними рунами.

— Ты был там! — наседал на него Алистер. — Я, мой отец, дед и прадед отдали бы все на свете, лишь бы одним глазком посмотреть на параллельный мир! Ты сказал, что знакомая отдала тебе это кольцо. Кто она?

Макс был потрясен и возбужден не менее профессора. Именно поэтому, он выложил как на духу малознакомому человеку об их с Лив приключениях в горах, ее желании вернуться к голубому мареву и найти отца, крови на камне и поисках полиции.

Профессор слушал молча, не перебивая, и только глаза его, округлялись все больше по мере повествования, вылезая из орбит. На лбу выступила испарина, а щеки пошли красными пятнами. Когда же Макс закончил рассказ, нелицеприятно отозвавшись об Оксане, профессор лишь сдавленно прошептал:

— Лучше бы Оливии быть убитой кем угодно в горах, чем попасть в Лордоново пространство, прямиком в лапы Стивника…

Холодный ветер вновь обласкал мое ранение ледяным порывом, потрепав разодранные клочья одежды. Покрепче обхватив себя за плечи, я наткнулась глазами на кольцо, вспомнив настойчивый интерес к нему наследного принца, сняла ободочек и повертела, рассматривая в руках. Пару мгновений раздумывала, куда бы его спрятать так, чтобы не потерять. И придумала. Быстро сняла кроссовок, стянула носок и надела колечко на средний палец правой ноги. Обулась, ерзая ступней — проверяя, удобно ли будет ходить. Вроде удобно…

За действиями даже не заметила быстро приближавшейся фигуры Стивника с мрачным, не предвещавшим ничего хорошего выражением лица. Он открыл замок, дернул за решетку и без лишних церемоний вытащил пленницу, то есть меня, наружу.

Охрана с интересом наблюдала за действием принца издалека. Зигмунд поспешил к брату. И вид у него при этом был очень озабоченный.

— Чего ты задумал? — тревожно прогнусавил он.

— Не твое дело! — рыкнул Стивник. — Уйди с дороги! Идти сможешь, или мне тебя тащить придется? — это уже было сказано мне.

Испугавшись, я сделала вид, что покорно поплелась за кровожадным принцем, не желая быть волоченной по грязи, раздумывая, далеко ли смогу сбежать от этих королевичей и их охраны, раненная и обессиленная от голода.

«А! Была — не была!» — промелькнуло в голове. Все равно этот псих ничего хорошего не предложит. Ноги сами сорвались с места и понесли непутевую хозяйку в лиственные чащобы. Ох, зря я это сделала… знала бы, плелась лучше бы следом. Стивник ринулся на меня, нагнал в два шага, показывая встрепенувшейся охране, что все в порядке, и, грубо толкнув меня к старому мощному стволу дерева, зашарил под футболкой, аккурат поверх ранения.

— Убери лапы! — дергалась я, еще помня, «ласки» извращенца-таксиста.

Стивник легко подавил все сопротивление, просто заведя мои руки вверх и зафиксировав в таком положении. Тепло от его навалившегося тела приятно согревало вконец продрогшую меня, а боль в ране, под его горячей ладонью, как ни странно, начала затухать.

— Вот так-то лучше! — произнес принц, убирая руку и отпуская меня.

Потеряв единственный источник тепла, я вновь непроизвольно обняла себя за плечи, пытаясь хоть как-то согреться. Стивник задержал взгляд на моих пальцах, и едва заметно кивнул.

Это он так снятое кольцо одобрил? Странно…

Между тем, не меняя выражения, Стивник, отточенным до мастерства движением, достал меч из ножен и ударил ни в чем не повинное дерево в паре миллиметров от моего лица. Не ожидая ничего подобного, мышцы скул непроизвольно дернулись, опаляясь просвистевшим ветром от молнии стали, а уголок рта, рассеченный Грэйзом, запульсировал нервным тиком.

Со зверским оскалом на красивом лице, принц вытащил меч из глубокой расщелины ствола и размахнулся вновь.

Удар, а потом еще три. Мои глаза были крепко зажмурены, и лишь острые струи воздуха около моей головы напоминали об опасной близости заточенного металла.

— Стивник, очнись! — осторожно прогнусавил рядом знакомый голос. — Ты хочешь ее, к Лордону, искромсать?

Странное онемение разлилось в области сердца, а еще невозможность пошевелиться — одно движение, и слева жгла боль. Ноги подкосились, и, царапаясь голой кожей спины, я медленно сползла по стволу на землю.

— Предлагаешь ее отпустить? Может еще и ВЫХОД показать? — насмешливо поинтересовался Стивник.

— Нет, конечно, — поспешил возразить Зигмунд. — Просто не вижу необходимости в убийстве!

— Не ты ли еще час назад пытался скормить ее Грэйзу? — хмыкнул бархатный голос.

— То было совершенно иным. Ради зрелища и интереса. А ты пытаешься просто так ее убить. Ради убийства.

— Ну не зря же меня прозвали: Стивник-Жестокий Меч! — переведя ставший почти нормальным взгляд на сникшую у земли меня, очаровательно улыбнулся он.

— А еще в народе поговаривают, что ты и есть — сам Лордон! — кивнул Зигмунд, — мало ли кого как прозвали, лишней рабыни не нужно тебе? Флер подаришь, в качестве свадебного подарка!

Вдыхая по маленькому глоточку воздуха, пытаясь успокоить разболевшееся сердце, я все гадала, почему вдруг принцы поменялись местами, и кровожадный Зигмунд теперь на моей стороне? Перспектива быть отданной кому-то в качестве рабыни в тот момент не пугала. Гораздо страшнее было находиться в непосредственной близости меча этого «прекрасного» психопата.

— Встань! — рявкнул Стивник, сверкнув антрацитовыми глазами. — Добрый я сегодня. А тебе теперь следует каждый день, до конца жизни молиться за Зигмунда. До сих пор ты дышишь только благодаря ему!

На трясущихся ногах, опираясь на ствол, мне кое-как удалось подняться. Движением фокусника Стивник вытащил длинный кусок грубой веревки из полы расшитой накидки и приказал:

— Вытяни руки!

— Не надо! Я не сбегу! — тихо, но настойчиво просила я.

— Не повторяю дважды! — рыкнул прекрасный принц.

Он развернул меня лицом к дереву, быстро завел назад руки и связал запястья, опустился к лодыжкам, их постигла та же участь. Легонько приподнял, как котенка, и понес в сторону повозки. Зорко наблюдавший за всем этим Зигмунд, поплелся следом.

Как-то странно он меня связал. Я ожидала новую порцию боли от перетянутых канатом запястий, но таковой не последовало — веревка не причиняла никакого дискомфорта, более того, она едва держалась, создавая лишь видимость хорошего узла.

Догадавшись, что связывание было всего лишь фикцией, я непонимающе уставилась на несшего меня принца. Что за черт? Черные антрациты резанули по глазам, спустились на губы, задержались там, а затем вновь уставились на меня. Эти очи никак не могли принадлежать двадцатилетнему юноше, вероломно умертвляющему невинных девушек направо и налево. В них была вековая мудрость, а посему, вечная тоска и проклятие долгой жизни.

Чернота его глаз окутала все вокруг, и лишь отблески тусклого света хмурого дня мерцали, точно звезды. Стало тепло и умиротворенно. Не осталось прошлого, с его проблемами, страхами, болью. Был один только этот миг: бликующая темнота и принц, напротив меня. Он, словно хотел что-то сказать, но так и не решался, лишь смотрел с неимоверной, физически ощущаемой тоской.

Что творилось со мной в тот момент! Меня влекло к нему, а мысленный портрет Макса, вдруг размылся, расфокусировался на фоне этих мудрых острых глаз. Одновременно мы подались на встречу друг другу, заключая в объятия, ощущая сердцебиения, тепло, запахи. Затем Стивник слегка отстранился и вновь заглянул мне в глаза:

— «Не уходи, прошу!» — прочитала я его мысль, и прежде чем успела ответить, пришла новая: — Беги от меня! Я не тот, кем кажусь! Погибнешь, если останешься!

Волшебство закончилось так же внезапно, как и началось: чары рассеялись, едва Стивник отвел глаза. Я вновь очнулась в холодном сером дне, прислоненная им к повозке.

— Несите покрывало! — рыкнул он материализовавшемуся рядом стражнику.

Охранник поспешил к остальным лошадям, схватил грубое шерстяное одеяло и с почтением отдал в руки наследному принцу. Стивник ловко закутал меня в шерсть, точно в кокон, и помог залезть за решетку. С трудом пыталась не смотреть ему в глаза, но наши взгляды все равно пересекались.