— Поздравляю! Но нам не нужно…

— Овчарочники хреновы! Мне нужно, чтобы ты завтра к половине двенадцатого на почту подъехала. Пару ребят на собеседование придут, а мы ну никак завтра… А переназначать ночью не хочется.

— Причем тут я? Звони Березову.

— Я ему позвонил. Сказал — звони директору.

— Слушай, Кость, ну я же не бум-бум в этом. Кого я вам выберу?

— Того, с кем бы тебе захотелось переспать.

Я чуть не впилилась в стоящую на светофоре машину.

— Ян, я серьезно. Того, кто посимпатичнее и похаризматичнее. Ну, по-бабски там реши. Нам его на прием-выдачу поставить надо. Больше ничего не требуется. Инструктаж Настя сама проведет. Договор стандартный. Не в службу, а в дружбу, сделаешь? А потом давайте к нам с ночевкой. Не делай бизнес с друзьями, как грится. Когда у нас были в последний раз? У меня квадроциклы простаивают. Внуков не пускают больше к нам, совсем не пускают. Эта дура скандал закатила, что угробим детей.

— Хорошо, я поговорю с Березовым.

— Чего с ним говорить? Запихнула в машину и делов. Давай, баня, девочки, все будет… Кстати, я их вчера вычесал. Можешь забирать целый мешок.

— Хорошо. Только наша девочка ваших боится. Так что нам отдельные апартаменты, пожалуйста.

— Так надо было хаски брать! А не немецкую дуру.

— Костя, отвали! До завтра! Отбой!

И я выключила громкую связь.

— Дим, извини.

— Там, во дворе налево.

— Я помню. Предки так здесь и живут.

— А ты где?

— Где придется, — бросила я, горя желанием высадить поскорее героя и вернуться… Да, я решила вернуться в ресторан и забрать Аллу. Пусть даже силой.

Дима не выходил. Хотя мотор уже автоматически заглох.

— Мои все на даче, — изрек он вдруг, буравя меня взглядом. — Зайдешь?

Я не стала спрашивать — зачем. Получила бы тот же самый ответ, что и двадцать пять лет назад. Поэтому просто расхохоталась. Слишком громко. Потому что нервно. У них что? Секс-встреча была?

— Дим, ты реально думаешь, что я буду с тобой спать?

— А почему нет? — он не сделал даже движения, обозначавшего бы его намерения покинуть мое авто. — Я уж явно лучше… — он на секунду замолчал, выстукивая по торпеде какую-то хрень, и с коварной ухмылкой продолжил: — … лучше целуюсь, чем твой муж…

— Да? — я снова нервно хохотнула. — Если уж мне нужен будет поцелуй, то я выберу себе завтра двадцатилетнего. У него явно с этим делом обстоят дела лучше, чем у сорокалетнего.

Теперь усмехнулся Димка:

— Да никогда… Кишка тонка будет подойти. Если, конечно, ты не заплатишь ему за это…

— Приплачу, не волнуйся. Давай, вали. Меня муж дома ждет и собака.

— А детей нет?

— Сын вырос. Живет отдельно. Давай, выходи! У меня тоже пистолет в машине имеется. И я не промахиваюсь. Мой муж отличный учитель.

Я лгала, но Дима поверил и вышел, шарахнув дверью со всей дури. У меня танк — выдержит любого дурака. А вот моя душевная конституция хрупкая, на козлов не рассчитана. И я газанула с места и вошла в поворот, не сбрасывая скорости. Белые ночи, дворы пустые… А я полная — нервов…

— А где Зуева? — спросила я в ресторане.

Не было ни ее, ни Шилова. Я отсутствовала двадцать минут. Не больше. Блин… Я так шарахнула ногой по последней ступеньке, что сломала каблук. Да и хрен с ним… Я, может, сейчас сломала Алле жизнь. Разулась, пошла по асфальту босиком. Джинсы и туфли все равно не носят вместе. Я просто балетки не нашла, а кроссовки были пыльные. Так и явилась домой — как с загула.

— Ты чего? — не понял Березов, открыв мне дверь.

Я тут же рухнула ему на грудь и разревелась.

— Яна, ну черт бы побрал твою подружку!

Овчарка прыгала рядом, повизгивая, пока Березов тащил меня на диван.

— Ну чего? — он присел на корточки, пока я откидывала с лица мокрые спутавшиеся пряди.

— Каблук сломала…

— Яна…

— Березов, я — сука, ты знаешь об этом?

Я смотрела на него глазами… Не знаю какими, но он на секунду зажмурился.

— Знаю, — выдал он уже с открытыми глазами. — Что ты сделала?

— Я тебе наврала про встречу с Аллой.

Он остался невозмутим.

— С кем ты встречалась? — голос пустой. Мерный. Как капающий кран.

— У нас была встреча одноклассников. Алла ушла оттуда с мужиком. А я сказала ее мужу, что она со мной.

Березов резко поднялся, толкнул собаку и сам шагнул за ней следом, будто забыл, что кресло в противоположной стороне.

— А об чью голову ты сломала туфлю?

— О лестницу. Со злости, что не сумела забрать ее домой.

— Почему ты не сказала мне, куда идешь?

— Потому что ты бы меня не пустил.

— С чего это вдруг?

— Не знаю… Ну соврала и соврала. Сейчас же сказала правду. А теперь скажи ты — что мне делать?

— С чем и что тебе надо делать?

— С Аллой. Я чувствую себя, точно помоями облитая.

— Сходи в душ, — усмехнулся муж зло. — Тебе налить выпить? Я специально купил амаретто.

Я подняла глаза к его лицу — до того буравила взглядом светлый ковер — не улыбается Слава, совсем не улыбается.

— Что мне делать? — не унималась я.

— Не врать мне больше. Никогда. И пойти в душ. У тебя ноги черные. Испортишь ковер.

Я поднялась и бочком прошла к двери в коридор. Но на пороге обернулась.

— Вот что бы ты сделал на месте ее мужа?

Слава молчал. А я ждала ответа. Я хотела его знать. Для себя.

— Я никогда не буду на месте ее мужа. Иди в душ. И не лезь в чужую семью.

Я вышла из душа с мокрой головой. Присела в кухне к столу, на котором стояли две стопки, безумно пахнущие миндалем. Запах и вкус детства. Да, да…

— Тебе Морозов дозвонился?

— Да. Я сказала, что мы приедем к ним с ночевкой. Но на почту я не пойду. Разберись сам, потому что я не разбираюсь в мальчиках, — В груди глухо ухнуло, и я поспешила добавить с притворной веселостью. — Мне всегда нравились мужчины постарше.

— Да? — Вот Березов улыбался открыто. — А я наивно полагал, что тебе нравился всего один… мужчина средних лет.

Я схватился рюмку и подняла ее над столом.

— За тебя, мой единственный мужчина!

— За тебя, моя девочка!

Звон стекла показался мне слишком громким. Это, кажется, от моего сердца откололся маленький кусочек. Наверное, тот, что я случайно подарила Адаму. Все, больше его нет и я о нем не вспомню. Никогда.

— Алла, ты дура! — так я и сказала этой дуре, когда утром она позвонила похвастаться изменой…

— Я знала, что ты так скажешь. Ладно, пока… Я в электричке.

— Детям привет.

Я швырнула телефон на подушку и уставилась в зеркальную дверцу шкафа, в которой отражались собачьи уши. Стелла под шумок забралась мне в ноги, и у меня сейчас не нашлось сил ее выгнать. Алла — дура, а кто тогда я? Как вчера и сказала — сука.

Во рту, кажется, остался привкус амаретто. Я поднялась и прошла к бару за новой порцией. Надо было вчера не останавливаться на одной — быть может, я перестала бы тогда думать о Паясо и сумела бы получить удовольствие с мужем, но увы… Он не налил мне второй. Он же не знал! Он мне верит… как дурак!

— Березов, в тебя можно влюбиться, — сказала я спросонья, когда он заглянул в спальню перед уходом на собеседование.

В костюме, галстуке, вкусно пахнущий… Снова — директор. Даже пару лет скинул, или просто костюм перевел года в солидность.

— А что, любить ты меня уже не любишь?

Я сильнее поджала ноги к голой груди. Он просто ответил на мои нынешние слова, не намекая на ночную неудачу. Я пыталась симулировать, но в этом обмануть Березова не получилось.

— Причем тут я? Я про твоих студенток говорю.

— У меня студенток нет. Одни студенты. И у меня самая лучшая на свете жена… Я вернусь к двум часам, самое позднее. И сразу поедем. Спеки что-нибудь, чтобы не с пустыми руками.

Печь я не стала. Выпив одну рюмку, я налила вторую для пропитки Тирамису, который мы с того злополучного джаза так и не купили. Впрочем, домашний все равно лучше. Я достала готовый торт из холодильника, когда муж уже переоделся в джинсы и спортивную футболку с воротничком. Почему-то сегодня Слава был удивительно хорош собой. Амаретто, видимо, творит со зрением чудеса.