Алла была гордой — но только, кажется, со мной. Наверное, жалость не самое лучшее подспорье в дружбе, и я перестала ее жалеть. Алла — моя подруга, единственная. Мне за нее обидно, но ее жизнь — ее выбор. А моя — выбор мой, и мне с ним жить. Надеюсь, еще довольно долго. Я выходила замуж не под дулом пистолета.

— Яна, я хочу серьезно с тобой поговорить, — напугал меня отец восемнадцатого января, вернувшись с работы раньше обычного.

У меня похолодело в груди. Березов разболтал ему про наше свидание? Оказалось нет — всего-навсего попросил его разрешить давать мне уроки вождения.

— Яна, ты же понимаешь, что это противозаконно?

Я кивнула:

— Нас один раз зажопили.

— Вот видишь, — Мы сидели с отцом на кухне, и он крутил в руке чайную ложку. — А вдруг в другой раз не получится отмазаться? Зачем подставлять Славу? И себя тоже не надо. Через годик научишься. Договорились?

Я кивнула. Очень и очень радостно. Не нужен мне такой учитель… Даром!

— Я могу идти? Завтра рано вставать.

Я не врала. Рано не рано, а зимой из-под пухового одеяла вылезти невозможно даже к восьми часам, а в половине девятого уже первый урок начинается. Лампы дневного света так слепят, что глаз на доску не поднять. Хочется рухнуть мордой в тетрадь и спать. Вместо будильника у меня включался диск в музыкальном центре. Зажигательные латиноамериканские ритмы заставляли меня прыгать по комнате — танцевальная зарядка позволяла взбодриться хотя бы до такого состояние, когда уже можно попасть ложкой в яйцо в мешочек. Собака тоже нехотя выходила во двор. Иногда я оставляла ее маме, и они гуляли, когда окончательно рассветало.

Вчера я приглядывалась к Артему в хорошем настроении, потому что радовалась, что его персона позволила мне выклянчить себе свидание с Березовым. Бедняга пару раз ловил на себе мой пристальный взгляд: мы улыбались друг другу и тут же отворачивались. Он смущенно, а я с улыбкой до ушей. И, конечно, не только он заметил такое мое повышенное внимание к своей персоне.

— Ты что, влюбилась в Шилова? — в лоб спросила меня Алла.

— Шутишь? У него же из подбородка волос торчит. Прямо как у старика Хоттабыча!

Это было правдой.

— Так смешно!

Алла кивнула. На следующий день я не смеялась, но и на Шилова не смотрела. Ни на кого не смотрела. У меня было паршивое настроение. Дома оно испортилось еще больше.

— А мне обязательно с вами ехать?

Оказывается, папин друг, тот самый дядя Саша, всей семьей сваливал в Израиль. Отвальная планировалась на его даче. Баня, купание в снегу и прочие дурацкие развлечения, типа воспоминаний об их молодости в совке.

— А как нет? Это же с ночевкой.

— Я что, маленькая? Мы с Полли, — так звали нашу колли, — нормально без вас проживем. Ее еще тащить…

Родители не соглашались целых два дня, но в субботу уехали без меня. Какое счастье! Никаких планов не было. Действительно думала пригласить Аллу, как советовала мама, но потом мне стало лень. Это же болтать надо всю ночь. Ближе к вечеру зазвонил телефон. Я схватила трубку — думала, мама меня контролирует. Звонил Дима. Я не поняла какой и переспросила. Хорошо еще, что в ответ меня не обозвали дурой, ведь в классе у нас был всего один Дима. Но я даже не сообразила, что мне звонит одноклассник.

— Чего тебе надо? — почти нагрубила я. Хотя желательно бы было выяснить для начала, откуда у него мой телефон.

— Может, погулять сходим?

— Зачем?

Вопросы, конечно, получались один тупее другого, но я реально в тот момент являлась воплощением «тормоза перестройки».

— Просто так. Хорошая погода, чего дома сидеть?

Хорошая? Дубак!

— Я вообще-то с собакой собираюсь…

— Когда? Я подойду к твоей парадной.

— Зачем? Я у школы обычно гуляю.

Вот у школы мы и собрались встретиться. Я все еще не понимала зачем. Последовали общие фразы. Типа, классная собака у тебя. И дубленка стильная. Да, я знала, что она у меня стильная. И собака у меня самая лучшая. И Дима самый что ни на есть придурошный в нашем классе.

— Не кури при мне, — сказала я строго, и тот сунул пачку обратно в карман пуховика.

— Без вопросов. Хотя у меня к тебе один вопрос есть. Ты только не обижайся, ладно?

— А чего мне обижаться?

— У тебя парень есть?

Я напряглась. Хороший поворот! Хоть стой, хоть падай, хоть башкой верти из стороны в сторону на собачий манер.

— А твое какое дело?

— Да собственно никакое. Так просто, спросил…

И сунул руку обратно в карман. За сигаретами, наверное. Но достал смятый тетрадный листок.

— Узнаешь почерк?

Я не читала всего послания. Только увидела имя Димы. Зачем мне знать, о чем ему пишут? Почерк незнакомый.

— А подпись?

Там стояло мое имя и телефон.

— Содержание прочитала?

Я мотнула головой, и он спрятал листок в карман, буркнув:

— И не надо. Я знаю твой почерк.

Еще бы! И ты тоже у меня списывал! Не раз!

— Мне кажется, это Малинина написала, — сказал он, глядя в сторону детского садика. — Ну, чтобы отомстить тебе за ту драку. Я все не решался подойти спросить, а сейчас, когда ты так смотрела на Шилова…

— Как я смотрела на него?

— А так… — пробурчал Дима чуть тише. — Если у тебя нет парня, я не хочу, чтобы им стал Шилов.

Я вообще уже ничего не понимала. Что эта дура Инна написала от моего имени в этой записке?

— Дай сюда записку!

Я почти залезла рукой ему в карман, но Дима успел отпрянуть.

— Ты не хочешь этого читать. Малинина дура, но только не надо бить ее еще раз. И с Шиловым не надо встречаться. Он и так уже перетрахал полшколы.

Здравствуйте, я ваша тетя… Точно в школу хожу не я!

— Слушай, я пойду. У меня собака замерзнет.

Дима промолчал, и я потянула собаку прочь от школы. Но за углом Димка все-таки догнал нас.

— Яна, может погуляем, раз вышли? — из его рта на морозе пар валил так, будто он задымил сразу целую пачку. — Тебя когда домой ждут?

— Моих нет. Могу хоть до поздна гулять, — зачем-то брякнула я. Точно ведь не подумав!

Конечно, Березов, Инна, Шилов… На мысли о Димке не осталось места. Голова-то не резиновая!

Мы гуляли, пока не начал отваливаться нос. У нас. Собака-то давно уже поджимала лапы. В парадной снова дверь сломана. Я остановилась.

— Слушай, зайди со мной, а то у нас бомжи бывает сидят на батареях.

Дима кивнул. Зашли. Поднялись на второй этаж. Остановились.

— Ты пешком? Высоко?

— Седьмой этаж.

— А чего не на лифте тогда?

— А ты зачем-то пешком пошел…

— Ты приглашаешь?

Я вздрогнула.

— Нет.

Дима опустил глаза, но быстро вскинул.

— Тогда постой тут со мной. Я малость погреюсь и почапаю домой.

Бедная колли улеглась на холодный пол, а я привалилась к стене и расстегнула дубленку.

— Янка! — Димка сделал ко мне шаг. — Будь моей девушкой. Я лучше Шилова целуюсь.

— Честно, что ли? — хотела рассмеяться я.

Вместо ответа Димка схватил меня за талию и впечатал голову в стену — его губы сомкнулись на моих, я даже ахнуть не успела. А потом все же ахнула, когда он стиснул озябшими без перчаток пальцами мне грудь.

— Согреешь?

Пальцы переместились под свитер, под майку, дернули вверх резинку лифчика.

— Димка, пусти… — я пискнула и снова отдала ему губы. Уже, наверное, даже по доброй воли. Не знаю, как целовался Шилов, но поцелуй Димки был намного лучше того пьяного идиота из клуба.

— Пошли к тебе? — прошептал он мне в губы, когда я подняла руки ему к шее.

— Зачем? — сегодня тупость во мне главенствовала над другими составляющими моей личности.

— Трахнемся. Зачем еще? И ты по-настоящему станешь моей девушкой.

Я уперлась ему в грудь.

— Да пошел ты!

Он сунул коленку мне между ног, чтобы я не смогла ударить его.

— Почему?

Теперь тупил он.

— Я не хочу.

— Почему? Типа, самая крутая в классе и у тебя должен быть самый крутой парень?

— Нет, — мне не хотелось его обижать. — Мне просто вообще этого не хочется пока.