— Ой, прости, милая! — безучастно извинилась мама, не отрывая взгляда от страниц. — Вечно путаю вас с братом! Угораздило же меня родить близнецов!

— Ничего страшного мам… Постой-ка! Толик что, опять надевал моё платье?! — возмутилась девушка.

— Ну ты же знаешь своего брата…

— Ладно, сегодня ничто не испортит мне настроение! — выдохнула она. — Пап, ты так и не ответил: как тебе моё платье?

Отец сидел в своём любимом кресле и широко улыбался.

— Па-ап!

Отец сидел в своём любимом кресле и широко улыбался.

— Папуля!

— Доченька, отстань от папы — он спит!

— Но у него глаза открыты!

— Дорогая, ты же знаешь папу: он всегда был большим лежебокой — вот и научился спать на работе так, чтобы никто вокруг этого не замечал!

— Но он же водитель автобуса! — ужаснулась девушка.

— Опять ты всё драматизируешь, доченька! — по-прежнему не отрываясь от журнала, заметила мать. — Автобусы ездят по рельсам — ему надо только двери на остановках открывать…

— По рельсам ездят трамваи, мам!

— Ну, наверное, я что-то перепутала, — пожала плечами мама. — Видимо, твой отец всё-таки водит трамвай…

— Но в нашем городе нет трамваев! У нас даже метро нет!

— Не буду с тобой спорить! — недовольно нахмурилась мама. — Вас, молодых, послушать — так вы всё на свете лучше взрослых знаете со своим Интернетом!

— Ладно, мамуля, не хочу начинать такой замечательный день со ссоры!

Помахав маме рукой, девушка выбежала в коридор, обула сапожки и накинула любимую курточку — она отлично подходит к платью! Ещё раз взглянула на себя в зеркало, схватила сумочку и выбежала из квартиры, на ходу доставая телефон.

«Господи, я опаздываю — он, наверное, уже ждёт!»

Девушка быстро побежала вниз по лестнице. Двумя этажами ниже дорогу ей преградил толстый рыжий кот, неспешно намывавший заднюю лапу, вытянув её вверх, словно антенну. Она наклонилась к нему и почесала за ухом:

— Эй, красавчик, пропустишь меня? Я опаздываю…

Он проснулся совершенно счастливым. Сегодня будет отличный день! Один из лучших дней в его жизни — это абсолютно точно!

«Только бы всё прошло хорошо!» — подумал он, выключая настырный будильник.

Он вскочил с кровати и сразу же отправился в душ. Через пять минут уже гладил свою рубашку, а рядом ждал своего часа его любимый серый костюм. Закончив, он оделся и подошёл к зеркалу. Супер!

Он быстро вышел в коридор, надел туфли и, не задерживаясь ни на минуту, выбежал в подъезд.

Прямо перед ним открылась сцена: девушка в небесно-голубом платье гладит его кота Василия, присев рядом с ним.

Он делает несколько шагов. Она поднимает сияющие глаза на него. Её лицо озаряет счастливая улыбка.

— Да ты чё, сука, совсем охуела?!

Он с размаху бьёт девушку ногой в лицо. Её откидывает назад, на каменную стену. Кровь плотными струями льётся изо рта и носа девушки прямо на платье. Он хватает её за волосы, поднимает мощным рывком, тащит за собой и, перевалив через перила, сбрасывает вниз. Её вопли обрываются глухим ударом.

Он поправляет галстук и присаживается рядом с котом.

— Эта мразь тебя не обидела? Прости, тут целый подъезд этих мерзких тёлок! Завтра свожу тебя к ветеринару — сделаем какую-нибудь прививку.

Он погладил любимого кота, затем поднялся, оттряхнул брюки и стал быстро спускаться по лестнице. Ему нельзя опаздывать. Сегодня тот самый день. День, которого он так долго ждал. День, когда батя выходит из тюрьмы.

У подъезда его встретил Кирилл — его парень. Кирилл сидел на мотоцикле, шлема на нём не было — он всегда был смелым.

— Ты чего такой красный? Что случилось? — спросил Кирилл.

— Да какая-то тёлка моего кота лапала, — ответил он, садясь на мотоцикл и обнимая мощную спину Кирилла, обтянутую кожаной курткой пятьдесят шестого размера.

— Вот блядство! Ты дал ей по ебалу?

— Скинул к хуям с девятого этажа.

— Заебись!

Брум-бум-буб-бум-бум! Они умчались по улице вдаль…

***

Мимо проходила Глаша — продавщица мороженого. Она отработала две смены и очень устала. Проводив недовольным взглядом мотоцикл, неумолимо увозивший всё дальше и дальше от неё парочку роскошных тел, она недовольно сплюнула на асфальт.

— Ничё, когда-нибудь я накоплю на шикардосные туфли и найду себе самца не хуже вашего… — задумчиво проговорила она, обращаясь скорее к самой себе, нежели к кому-то ещё. — И вообще, на кой чёрт меня заставляют работать в ночную смену? Кому всралось мороженое ночью?

Продолжая разговаривать сама с собой на самые разные темы, она вошла в подъезд. Переступив через мёртвое тело, открыла свой почтовый ящик и достала оттуда несколько квитанций. Закрыв ящик, снова переступила через тело и пошла к лестнице. Внезапно она обернулась.

— Ба! Что это тут у нас припарковалось такое?! Да это, по ходу, дохлая баба! Кто ж тебя так? Ща поглядим по карманам, есть ли пульс… Ух ты, туфли-то у тебя прямо царские! Давай померяем… Ну-ка, ну-ка… и-и-и… Опа! Самое то! А говорят, Бога нет! Только за каблуки подумала козырные — и на тебе! Завтра надену на работу! Спасибо, сестрица! Ну ладно, я побежала, чмоки! Ой, погоди-ка, а это что? Никак сумочка?! Моднявая-то какая! А внутри лак импортный, да ещё и пудра фирменная! Ну вообще, ты моя лучшая подруга!

Глава сороковая. Я пацан и я поэт — вот тебе братан совет

***

— Вот так невесело закончилась моя история… О том, что убийство совершил какой-то гей, я узнала случайно: покупала себе мороженое после очередной ночной попойки, и продавщица Глаша рассказывала по телефону подруге, как срезала с мёртвой девки крутянские туфли. В её истории я сразу же узнала ту самую сцену, которая не давала мне покоя вот уже вторую неделю. И тогда я… Эй! Ты что спишь что ли??!!

Я моментально проснулся от мощного подзатыльника:

— Нет — нет! Что ты! Я слушал! Очень интересная история!

— И что же ты слышал, поц? — злобно сощурилась Кларисса.

— Эмм… — я сонно почесал в затылке. — Ну, у тебя телефон звонил, и потом… Ну… Всякое…

— Ебучий ты бессердечный пидорас… — покачала головой она.