Глава тридцать вторая. Счастлива я могу быть только в его руках

— Это просто совпадение! Я вышла погулять и оказалась в этом месте совершенно случайно! — оправдывалась я.

— Я многое тебе прощал в нашем браке! — воскликнул Джонни Умру Через Две Реплики. — Но этого я простить не в силах!

— Но, дорогой! Я правда не собиралась ебаться с этим мудозвоном!

— Нет, ты собиралась! — тыкнул в меня пальцем Джонни Умру Через Одну Реплику. — Ты прекрасно собиралась поебаться с этим мудозвоном! А ведь я носил тебя на руках, дарил тебе дорогие украшения!

— Разве можно сказать «ты прекрасно собиралась»? — решила на всякий случай уточнить я. — Хотя сейчас это не так важно, и даже если и нельзя, у тебя есть такое право — ведь ты так потрясён всей этой ситуацией!

— О, да, ты права, дорогая моя жёнушка! — почти безумно закивал Джонни Умру После Этой Реплики и достал из внутреннего кармана револьвер (о боже, опять мужик с револьвером!). — Я возил тебя по разным странам! Осыпал подарками! Вылечил твоего пса, когда его сбил тот доставщик пиццы, — а ведь я ненавидел его с его слюнявой рожей всем сердцем!

— О, Джонни! Как же насыщенно мы прожили всё это время после нашей встречи на той скамейке! — Ностальгическая слеза стекла по моей щеке.

— Ребята, а как давно вы познакомились? — решил поучаствовать в разговоре голый Ловкач.

— О! Я помню этот день, словно он был сегодня! — воскликнула я. — Хотя это вроде бы и было сегодня, да, Джонни?

— Да, моя дорогая, — со зловещим спокойствием ответил Джонни После Этой Реплики Точно Умру и поднял свой револьвер.

— Пожалуйста, Джонни, не делай этого! — испуганно попросила я, но было уже слишком поздно.

Хорошенько прицелившись, он размахнулся и бросил свой револьвер. Тот пролетел в каком-то сантиметре от головы Ловкача.

— Блять! — выругался Джонни Всех Наебал и, махнув рукой, ушёл спать.

— Он чуть нас не убил! — почти восхищённо воскликнул Ловкач.

— Да уж… — неохотно согласилась я. — Только не понимаю: чему ты так радуешься?

— Ну, я люблю приключения! — радостно ответил Ловкач. — Я не то что все эти злобные, думающие об одних лишь деньгах толстосумы! Я настоящий! Да, я бедный, но я не унываю! Я пробрался на этот корабль, я уплываю навстречу приключениям, и я счастлив! Я улыбаюсь этому миру, я умею смеяться, я умею любить по-настоящему! Я предпочту рай в шалаше с любимой девушкой богатой жизни в каменных джунглях! А ещё я умею рисовать! А теперь давай вместе посмеёмся, чтобы показать, что вдвоём нам по-настоящему хорошо!

И он засмеялся. Надо сказать, хохотал он от всей души, не халтуря, так что его вялая сосиска тряслась, словно килька, только что вырванная из проруби. Зрелище, прямо-таки скажем, так себе.

— Слушай, долбоёб, надо бы револьвер выловить — его мужу подарил Гарри Медвежьи Сиськи. Можешь по дружбе нырнуть за ним, а? — без особой надежды спросила я.

— Конечно! Я же говорил: я просто обожаю приключения! — без тени сомнения ответил Ловкач и прыгнул за борт, извиваясь всем телом, словно косатка.

— Надеюсь, тебя засосёт в винты и больше я тебя не увижу! — буркнула я.

В тот же момент я увидела, как из-за борта, всё так же извиваясь, словно косатка, вылетает Ловкач, держа в зубах револьвер. Он шумно приземлился на палубу. Вода ручьями стекала с его тела.

— Какого хуя… — удивилась я и перегнулась через борт. — Да тут метров сорок высоты!

— Для меня это ничто, — махнул рукой Ловкач. — Ведь я влюблён. А тот, кто любит, способен свернуть горы ради любимой.

— Слушай, Аквамен, раз уж не получилось тебе намёками объяснить, что ты не в моём вкусе…

— Когда же ты на это намекала? — удивился Ловкач.

— Когда предложила тебе ночью прыгнуть с сорока метров в ледяную воду с движущегося корабля? — предположила я.

— Постой-ка! — поднял руку он. — Я всё понял! Я слишком тороплю события! Сначала ты должна изображать из себя девушку, которая почти стала такой же каменной, как окружающий её мир, хотя где-то глубоко внутри ты такая же настоящая, как я! А уже потом я растоплю твоё сердце — и вот тогда мы будем звонко хохотать и показывать миру, насколько мы с тобой простые и настоящие, а наши нежные чувства друг к другу будут столь сильны и прекрасны, что все вокруг будут мечтать полюбить кого-то так же сильно!

— Дай-ка мне револьвер, пожалуйста, — праздным тоном попросила я.

— Ну уж нет! — помотал головой он. — Ты меня застрелишь! Мы же ещё не дошли до стадии совместного смеха! Давай так: мы отправимся на нижние палубы, где живут простые работяги, и я покажу тебе настоящую жизнь, а не эту пластиковую, которой привыкли жить богачи, нацепив на себя серьёзные лица!

— Что-то не очень хочется, — с сомнением ответила я. Но Ловкач уже схватил меня за руку и увлёк за собой.

Мы спустились на несколько уровней ниже и по узким коридорам добежали до неприметной тёмно-синей двери с табличкой «Только для персонала».

— Добро пожаловать в настоящий мир! — улыбнулся Ловкач и открыл дверь.

Не могу сказать, что этот мир стал для меня открытием, — примерно так я себе его и представляла: пьяные матросы блюют друг на друга. Некоторые уже спят. Некоторые обоссались во сне. Те, кто ещё не отрубился, дерутся или играют в карты, громко матерясь. В воздухе стоят запахи дерьма, мочи, пота, табака и алкоголя.

— Давай танцевать! — радостно прокричал Ловкач и схватил меня за руки. — Микола, врубай музыку!

«Где бы я ни был, ты знаешь: все танцуют локтями», — заорала хриплая портативная колонка.

— Пиздец… — обречённо покачала головой я.

Внезапно в каюту ворвался какой-то взбудораженный моряк. Он растолкал всех и, пробравшись в самый центр помещения, забрался на стол. Будучи явно подвыпившим, он просто стоял, покачиваясь из стороны в сторону.

— Нахуя ты сюда залез? — спросил кто-то из толпы.

— Я… эм… — Морячок задумчиво почесал репу. — Чё-то забыл уже, пока бежал…

— Так слезай тогда нахуй! — предложил другой морячок, сидевший с картами в руке за столом, на который залез забывчивый морячок. — Мы тут в маджонг играем!

— А маджонг — это не карточная игра! — заявил морячок, стоявший на столе.

— А мне похуй! — ответил морячок с картами. — Уёбывай, я тебе говорю! Играть мешаешь!

— Ну ладно, — грустно согласился забывчивый морячок и уже наклонился, чтобы ёбнуться со стола головой вперёд, как вдруг его озарило: — О! Вспомнил! Ребята! Там такое! Вы просто охуеете! — Он показал пальцем на дверь, ведущую в коридор.

В этот момент раздался низкий гудок.

Все мы быстро высыпали в коридор и побежали на палубу, а там действительно охуели: в какой-то сотне метров от борта нашего корабля, покачиваясь в тумане, стоял ещё один — ничуть не меньшего размера, но весь проржавевший, с тёмными иллюминаторами. Это был настоящий корабль-призрак.

Глава тридцать третья. И позвонит, и напишет, если ты та, кем он дышит

Все пассажиры корабля собрались на верхней палубе, фотографировались на фоне корабля-призрака, записывали сторис в Инстаграм и шушукались.

— Дамы и господа! — прогремел усиленный рупором голос капитана — плотного мужчины с густой белой бородой и в белом мундире. — Морские правила предписывают в случае встречи с судном, терпящим бедствие, оказать любую посильную помощь его экипажу. Но я с прискорбием вынужден сообщить, что в данном случае для оказания помощи придётся перейти на борт терпящего бедствие судна, так как на наши многочисленные призывы никто не откликнулся, а это действие я вынужден признать непосильным. — Капитан прокашлялся и продолжил: — Как следствие, неоказание помощи экипажу терпящего бедствия судна не будет расцениваться как неисполнение морских правил ввиду непосильности их исполнения. Иными словами, у вас есть ещё пять минут, чтобы сделать фотографии, а потом мы поспешно уплывём из этого проклятого места.