– Есть, кто живой! – крикнул Анри, постучав кулаком в дверь борделя «Две стрелы».

Голоса, стук молотка и шум передвигаемой мебели, доносившиеся из-за двери, на мгновение стихли.

– Кто там!?

– Мы там!

Раздался шум отворяемого засова и на пороге объявился Силас.

– Рад вас…

– Почему двери заперты? – огорошил Анри вопросом, не дав

Силасу договорить.

Отстранив его могучей рукой, Анри вошел в бордель, а следом

за ним Арьен.

– Или ты гостям не рад? – осклабился Арьен.

– Простите великодушно, господа, у нас случился небольшой ремонт, – с заискиванием в голосе ответил Силас, узнав в клиентах братьев Савьер.

Словно в подтверждение его слов у дверей возник плотник, в руках которого был громоздкий ящик с плотницкими инструментами.

– Хозяин, я могу идти? – спросил плотник.

– Проваливай, – бросил Силас, придерживая дверь.

Закрыв этим утром бордель, он ничем другим не занимался, как заставлял шлюх прибирать дом, а плотника подгонял с починкой половиц.

– Хозяин, ты забыл мне заплатить.

– У меня нет ни пенса, приходи завтра.

– Как же так, ты же обещал!

– Ты же, я же, весь день возился с дюжиной половиц!

Вытолкнув плотника наружу, Силас затворил дверь, обернулся и одарил улыбкой клиентов, восседающих за столом по центру гостиной.

– А где хозяйка? – поинтересовался Анри.

Посмотрев на свежие половицы у окна, Силас на мгновение взгрустнул, а затем просветлел и щелкнул пальцами.

– К моему сожалению, – ответил он. – Хозяйка, госпожа Делиз, этим утром покинула нас… так сказать, ушла в мир иной, да упокоится ее душа с миром.

– Хочешь сказать, паскуда сдохла?

– Если вам угодно, господин.

Появившись из подсобки, Сельма проковыляла к столу гостей, неся на подносе кусок сыра, пшеничный хлеб и четыре кружки эля.

– Поди, ты безмерно счастлив, – ухмыльнулся Анри, отпив глоток из кружки и сморщив лицо так, будто надкусил лимон.

– А не угодно ли господам развлечься? – спросил Силас, поспешив перейти на другую тему.

– Как же не угодно, угодно, – ответил Арьен.

– Да погоди ты! – вскричал Анри. – Скажи-ка лучше, как хозяйка-то издохла?

– Провалилась в подвал, господин.

– Ну, братец, гони шиллинг! – воскликнул Анри, хлопнув брата по плечу, от чего тот поперхнулся и пролил на себя эль.

Как и прочие завсегдатаи борделя «Две стрелы», они делали ставки на то, какой конец ожидает госпожу Делиз. И, Анри не прогадал, однажды поспорив с братом на шиллинг, что хозяйка найдет собственный конец в подвале борделя.

– Это всего лишь удача, – хмыкнул Арьен и полез во внутренний карман куртки, откуда извлек серебряную монету и бросил ее на стол.

Звякнув, монета подскочила и завертелась волчком, наматывая незамысловатые круги.

– Так как, господам угодно развлечься? – повторился Силас.

– Какой же дурак откажется от девочек! – ответил Арьен.

Отставив кружку, он подвинулся на край скамьи и поднялся из-за стола. Анри же, хлопнув ладонью по столу, прервал танец монеты и взялся за вторую кружку.

– Прошу за мной, господин, – услужливо произнес Силас, забегая вперед.

– Мне не нужен поводырь, – пробурчал Арьен.

– Как пожелаете, господин, – сказал Силас, кивнув и отойдя в сторону.

Проводив взглядом младшего из братьев, тяжело, точно нехотя, поднявшегося по лестнице, он воротился к Анри, уже допивавшим третью кружку эля.

– Эй, как там тебя, – проговорил Анри, еле ворочая языком.

– Силас, господин.

– Откуда такое отвратное пойло? Я такого дерьма сродни не…

Не договорив, Анри уронил голову на стол и задремал, сотрясая гостиную храпом.

– Откуда, откуда, да все оттуда!

Силас неоднократно слышал подобные упреки, что эль в их заведении это вовсе и не эль, а сущее дерьмо или того похуже – ослиная моча. Да, соглашался он про себя – полное дерьмо – и сам он не раз говорил об этом хозяйке. Но, та его будто не слышала, каждый раз ссылаясь на отсутствие средств на покупку хирамского эля.

«Но, дайте мне только месяц, – подумал Силас. – И я завалю весь Миддланд хирамским элем. Все узнают, на что горазд господин Силас, не в пример госпоже Делиз. Да что там, я завалю столицу лучшими шлюхами, что могут сыскаться во всем Хираме!»

Вспомнив о Хираме, он улыбнулся, а через мгновение другое его

посетило тревожное чувство, что в борделе как-то слишком тихо. Оглядевшись, он ничего странного не приметил: мирно похрапывающий за столом Анри, да колченогая шлюха у окна, старательно натирающая полотенцем тарелку.

– Что с вами, хозяин? – спросила Сельма, обнажив в улыбке белоснежные зубы.

Подброшенная в бордель еще ребенком, она не знала иного дома, кроме борделя госпожи Делиз, которую почитала за родную мать. Та же имела к ней двоякое чувство, отвечая как материнской любовью, так и желанием поиметь с уродства Сельмы, подкладывая ее под клиентов, не чурающихся хромоногих девиц.

– Сельма, слышишь это?

– Я ничего не…, – ответила было Сельма, и закусила язык, поймав устремленный на нее сердитый взгляд.

Посмотрев в сторону лестницы, Силас пересек гостиную и поднял голову, дабы убедиться, что ему не показалось. И, к его ужасу, ему не показалось – от гробовой тишины, стоявшей на втором этаже, у него кровь в жилах застыла, а волосы встали дыбом. Правда, в этом состоянии Силас пробыл недолго, ибо его внимание отвлекло мерное назойливое жужжание. Повернув голову, он узрел жирную зеленую муху, вылетевшую из-под лестницы. Следом за ней показалась пара мух, за ними еще и еще, пока гостиная не оказалась во власти крылатого воинства. Издавая мерзкое жужжание, мухи витали над столами в поисках еды и питья, а те, что понаглее, так и норовили залезть в нос и в уши.

– Ах, же ты зараза, – проворчал Силас, догадавшись, откуда взялось столько мух.

Заглянув под лестницу, он обнаружил причину – порог дверцы, ведущей в подвал. Недолго думая, он схватился за дверную ручку и рванул ее на себя, как в тот же миг был атакован роем мух. Следом потянуло сладковатым смрадом, от чего у него засвербело в носу. Закрыв нос, он кинулся прочь от дверцы и столкнулся лицом к лицу с Арьеном. Сельма, узрев клиента, икнула и обронила тарелку.

– Господин? – изумился Силас, чьи самые худшие опасения только подтвердились.

Измазанный кровью с головы до ног, Арьен держал в одной руке нож, а в другой голову рыжеволосой шлюхи с разрезанным от уха до уха ртом.

– А шлюхи-то, твои, никчемные, – обронил Арьен и пырнул

Силаса в живот.

Упиваясь ужасом в глазах жертвы, Арьен провернул нож с таким удовольствием, с каким проворачивают кабанину, насаженную на вертел. Издав глубокий вздох, Силас содрогнулся и повалился на залитый кровью пол. Корчась от боли, он судорожно хватал собственные кишки, вываливающиеся наружу. Холод смерти, про который он много раз слышал, принимал его в свои объятия. Довольно скоро его конечности окоченели, и он не мог пошевелить и пальцем. Жирные мухи, бесцеремонно сновавшие по его телу, ныряли во все щели, куда можно было только пролезть. Последнее, что Силас узрел перед кончиной, это как Арьен схватил Сельму за шею, поднеся нож к ее рту. Закрыв глаза, он провалился в темноту, а вместе с ним ушла и мечта о величии борделя «Две стрелы».

– Ну же, будь хорошей девочкой, – прошептал Арьен на ухо Сельме. – Не бойся меня, я хочу тебя сделать счастливой.

Осклабившись, он принялся кромсать шлюхе рот, будто пилил дрова. Гостиная наполнилась воплем Сельмы, а мухи в ужасе разлетелись в стороны.

– Ах ты, сука! – вскричал Арьен и полоснул ножом по языку жертвы, от чего та еще пуще заверещала, брызжа кровью.

– Ты что делаешь, ублюдок?! – заорал Анри, очнувшись от крика шлюхи.

– А ты не знаешь? – огрызнулся Арьен, старательно выкорчевывая язык у жертвы. – Делаю человека…

Не договорив, он одним ударом кулака был сбит с ног и отлетел от окна.