Как ни странно, но Элиана, в отличие от других бертианцев, не только поняла графа, но даже признала его правоту. Она попыталась поддержать его ласковым участием, понимая насколько тщетны любые потуги вернуть предводителю прежнее душевное равновесие.

И все же ей удалось преподнести подарок страждущему. Она оставила графу волшебный настой лесных трав. Напиток этот обладал не только приятным вкусом и тонким ароматом, но и удивительной способностью моментально снять усталость, многократно укрепляя силу человека. Такое снадобье пришлось весьма кстати чародею, изо дня в день творящему изнурительные заклинания.

Торн, не удовлетворившись указаниями Книги, которой в прежние годы безоговорочно доверял, стал опрашивать всех бертианцев, хоть в какой-то мере занимающихся врачеванием, в надежде найти противоядие, способное окончательно излечить Элла. Потерпев неудачу, граф вместе с бекке принялся изучать свойства «болотного ореха» и подобных ему растений. Но и здесь ему не удалось добиться желаемых результатов. Он понял, что обречен постоянно находиться рядом с королем, напоминавшим о постигшей графа утрате.

Если бы Торн смог непредвзято оценивать свою работу, он бы гордился собой. Элл рос, как и положено младенцу, — в нужное время научился держать головку, ползать по кровати, а потом подниматься на ножки, ухватившись за спинку ложа. Яд продолжал делать свое дело, однако, как ни странно, возможно, именно он обеспечил ребенку невосприимчивость к другим, весьма обычным, детским хворям. Молчаливые дуэргары, окружавшие короля, изредка между собой восхищались лекарскими успехами графа, но это не радовало чародея.

Королевский дворец в центре столицы, когда-то самое оживленное, сверкающее по ночам огнями место, постепенно превращался в обитель с мрачной репутацией. Горожане обходили его стороной. Между камнями брусчатки на дороге, ведущей к резиденции Элла, проросла трава. Недобрые слухи поползли по стране.

Сначала возникло подозрение, что король давно умер, но вельможи скрывают его кончину от народа. Канцлеру даже пришлось предъявить младенца депутации, в которую вошли представители различных сословий. Этого оказалось достаточным. Малыш слишком походил на мать, поэтому не возникло опасений в подмене ребенка.

Вскоре, однако, по столице распространилась еще более опасная сплетня. То в одном, то в другом месте стали появляться люди, шептавшиеся о том, что короля пестует страшный колдун, потребовавший себе за спасение Элла немыслимой платы, которая включает в себя и полное порабощение душ всех жителей Крайда. Кое-кто договорился до того, что лечение короля требует регулярных жертвоприношений, а в состав лекарств входит свежая человеческая кровь. В результате, любую, найденную на улицах города с перерезанным горлом жертву грабителей стали считать подтверждением самых нелепых подозрений.

Имени Ад’Берта никто прямо не называл, но поскольку именно он отвечал за жизнь монарха не оставалось сомнений в том, кого проклинали за черное колдовство. Самого Торна это ничуть не беспокоило, но мерзкие слухи бросали тень на маленького монарха, что не следовало оставлять без внимания. По предложению барона Ун’Сурса, как только младенца отняли от груди кормилицы, к нему приставили нескольких воспитателей.

Во-первых, во дворце появился полковник Килх. Угрюмый ветеран гвардии не без основания считался лучшим в стране мастером оружия. Ему предстояло тренировать короля в ратном искусстве. Во-вторых, в столице обосновался книгочей Ларс, сведущий во многих науках, дабы просвещать юного правителя во всех областях знания. Третьим воспитателем назначили писца Нирта, чтобы он обучил Элла грамоте. А еще Нирту предстояло регулярно оповещать граждан обо всех деяниях и успехах монарха.

И наконец, дворец передали в управление сенешалю Хорну, дотошному знатоку церемоний, который прославился также как известный крючкотвор и сутяга. Предполагалось, что этот человек сумеет не только обеспечить управление дворцом и станет руководить необходимыми ритуалами, но к тому же будет бороться за сохранение доброй репутации наследника престола.

Жизнь в королевской резиденции несколько оживилась, однако от этого она не стала менее мрачной. Новое окружение Элла, помимо того, что представляло собой сборище выдающихся специалистов, отличалось еще также известной угрюмостью и нелюдимостью. Впрочем, человек с веселым и открытым характером вряд ли смог бы выжить в покоях, находящихся под неусыпным надзором эльфов-убийц, в котором к тому же внезапно, но регулярно появлялся мрачный граф Ад’Берт. А еще членов двора объединял возраст. Все они были стариками.

Как только Элл встал на ножки, на него обрушились новые заботы. Еще до завтрака мальчика вели в тренировочный зал, где ему приходилось фехтовать игрушечным мечом. После завтрака начинались уроки, прерываемые только обедом и короткими прогулками, во время которых Килх стал приучать короля к лошадям. Дневной сон малышу сохранили, но часть занятий перенесли на вечер.

Ничто не могло изменить рутинный распорядок дня. Только внезапный приступ болезни или появление во дворце королевского лекаря заставляло наставников Элла нехотя прерывать порученные им дела. Ни один из них не принимал во внимание ни возраст подопечного, ни его неизлечимую болезнь, ни мучительные процедуры, которыми сопровождалось лечение. А мальчик безропотно нес свою все более тяжелую ношу.

Когда ему исполнилось пять лет, он сам потребовал заменить деревянный меч на стальной, а потом пересадить его с пони на лошадь. Тяжелее всего ребенку доставалось письмо. Отравленное тело не желало подчиняться Эллу. Судороги скрючивали пальцы рук, из которых выпадало перо, пачкая чернилами одежду, стол и лист. Но мальчик, морщась от натуги, вновь хватал перо и вытаскивал из приготовленной стопы очередную страницу, чтобы начертать на ней произнесенное Ниртом слово.

Рассказы о прошлом Крайда и рассматривание картинок, на которых изображались славные битвы, король воспринимал как отдых и приятное развлечение.

В один из дней приступы боли несколько раз прерывали упражнения Элла с луком. Он не мог натянуть тетиву, не говоря уже о том, чтобы пустить стрелу в цель. Разъяренный неудачами питомца полковник Килх, бормоча под нос проклятья, выскочил из тренировочного зала, а за спиной мальчика выросла фигура Мандрагоры. Ребенок ничуть не боялся темных эльфов, давно уже ставших его самым близким окружением. Когда Элл упрямо попытался вновь натянуть тетиву, он услышал тихий, шелестящий голос дуэргара:

— Оставьте пустые хлопоты, король!

— Не могу, — извиняющимся тоном возразил малыш. — На поле боя враг не станет ждать, пока я глотну укрепляющего отвара. Армии не нужен воин-калека.

— Вы правы, — согласился темный эльф, — но сейчас лук неподвластен вам. Позвольте открыть вам один секрет. Если оружие, по какой-либо причине оказывается неэффективным, его надо сменить…

— Полковник говорил мне об этом, — кивнул головкой мальчик, — одни доспехи требуют удара мечом, другие — секирой, а по шлему лучше бухнуть кистенем…

— Верно, но я сейчас о другом. Лук нужен, чтобы поразить врага на расстоянии. Если вы достаточно сильны во время боя, можете метать стрелы на предельной дистанции. Я не предлагаю вам совсем отказаться от упражнений с этим видом оружия. Завтра или вечером, если боли утихнут — возьмите лук, но сейчас вы ничего не добьетесь. В лучшем случае, вы на пределе своих возможностей поразите цель, но только на средней или малой дистанции. А на таком расстоянии лук можно заменить…

— Чем? Арбалетом? — удивился малыш. — Подготовка арбалета к бою требует гораздо больших усилий…

— Я имел в виду другое оружие… — покачал головой дуэргар. — Посмотрите на мишень…

Элл повернул голову и увидел, как в самый центр мишени вонзился сначала один, потом второй, а за ними и третий нож. Все это произошло за несколько секунд, а движения темного эльфа показались мальчику неуловимыми.