— Я понял тебя, мальчик! На границе следует организовать что-то вроде постоянной ярмарки. Сам я этим заниматься не стану, но доведу твое предложение до сведения бертианцев, а дальше — договаривайтесь сами.

Кант учтиво поклонился графу и с довольной улыбкой вышел из кабинета.

Не гномы, а эльфы первыми отозвались на предложение Канта. Элиана сама прибыла на переговоры с Толстяком. Ее встревожило сообщение о прокладке новых дорог в королевском лене. Оказалось, что в нем сохранилась священная дубовая роща эльфов. Королева предложила перенести деревья в Берт. Настало время удивляться молочному брату Элла.

— Это же древний лес! Дубам в нем сотни лет. Как можно пересадить их? — бормотал юноша.

— Магия! Вы, лорд Кант, забыли, что эльфы владеют сильной магией, — рассмеялась Элиана. — Для вас дубы — просто древесина, а для нас — это живые существа, с которыми мои предки были связаны родственными связями. Эльфы щедро отблагодарят вас, если вы вернете нам рощу.

Разволновались и бекке. Полевым духам давно хотелось получить в свое распоряжение семена некоторых редких растений, которые сохранились в королевском лене, хотя здесь эти растения воспринимались как сорняки и нещадно истреблялись. Сами бекке никогда не занимались торговлей и не умели вести дела, но эльфы охотно согласились представлять на ярмарке интересы полевых духов.

Позднее в переговоры вступили и гномы, которые оказались очень прижимистыми и недоверчивыми партнерами. Но Кант призвал себе на помощь Торгаша. Хорт оказался не только умелым, но и очень азартным купцом. Он испытывал наслаждение, торгуясь за каждую монетку, твердо стоя на защите интересов королевской казны.

Торговля с Бертом действительно оказалась прибыльным делом. Она не только способствовала пополнению королевской сокровищницы реальными деньгами, но и поставляла уникальные товары, которые потом с большой выгодой перепродавались на королевской ярмарке в столице.

Хотя самые ценные приобретения — эльфийские луки и кольчуги, мечи и доспехи, сработанные гномами, оставались в королевских запасниках. Элл готовился снабжать свою гвардию самым лучшим и надежным вооружением.

Килх по достоинству оценил предусмотрительность молодого монарха.

— Пусть эти вещицы полежат в наших закромах, — скупо одобрил он решение короля. — Кто знает, в чьи руки они могут попасть. Негоже вооружать своих возможных противников.

А вот рыцари из эскадрона, присланного герцогом Ад’Варт, охотно приняли доспехи и вооружение гномов.

— Это самое лучшее оружие! — восхитился капитан Фрайм, возглавлявший рыцарей. — Можете считать, что наша численность удвоилась. Нам бы в подкрепление роту лучников, и мы, ваше величество, сметем с вашего пути любого врага!

— Не задирайте нос, капитан, — вздохнул король. — Вы отважные воины, но вас пока слишком мало. А лучников сейчас тренирует полковник Килх. Однако им еще далеко до мастерства их наставника.

Элл поражался беспечности своих врагов, предоставивших ему достаточно времени для укрепления центральной власти. То, что он начал с пополнения своей сокровищницы, очевидно, беспечно истолковывалось как стяжательство. Судя по себе, многие вельможи облегченно вздохнули, решив, что больной король задумал раскрасить свою невеселую жизнь роскошью и дорогими развлечениями. Даже появление в распоряжении Элла боеспособных сил не встревожило его недоброжелателей. Истанцев никто не принял всерьез, а рыцарей из Варта посчитали стремлением двора придать себе особенную пышность.

Немалую роль в распространении успокаивающих слухов сыграл Квейт. В короткое время он создал огромную сеть хорошо подготовленных агентов. Эта сеть тесно опутала всех приближенных опасных для двора вельмож. Люди Синеглазого ловко поворачивали досужие разговоры в нужное им русло, распускали сплетни, стравливали между собой врагов Элла. Одновременно они внимательно прислушивались ко всему, о чем толковали их неосторожные собеседники, своевременно оповещая виконта Ад’Вейл о настроениях в стране.

Но один заговор Квейт все-таки пропустил.

Время шло, король и его окружение взрослели. Вполне естественно, на смену ребяческим забавам пришли новые отношения. Как-то незаметно при дворе юноши стали уделять девушкам пристальное внимание, а те, в свою очередь, откровенно выделяли для себя кавалеров.

Виконтесса Парн первой заметила, что Жаворонок бросает на нее умильные взоры, и охотно приняла ухаживания королевского оруженосца. Вскоре они стали обмениваться не только взаимными комплементами, но и робкими поцелуями.

Вскоре их примеру последовали Забавница и Силач. Певунья долго не могла выбрать кого-нибудь из претендентов на ее благосклонность. Забияка очень удивился, а потом обиделся, когда леди Ван предпочла ему Ворчуна. Но быстро утешился, обретя себе пару в лице одной из дам виконтессы Парн. А вот Полководец продолжал вздыхать при появлении леди Ротт, хотя это никак не сказалось на его взаимоотношениях с бароном Марром.

Больше всего претендентов окружало Красотку. Наперсница Эльг оказалась очень придирчивой или разборчивой. За ней напропалую ухаживали Торгаш и Болтун, а Умник заискивающе улыбался при каждом ее появлении. Однако леди Бетт никому не отдавала предпочтения, хотя благосклонно принимала знаки внимания юношей. Изредка она делала вид, что наконец-то нашла своего избранника, а потом жестоко отталкивала воодушевленного поклонника.

Однажды Красотка попросила Умника о приватной беседе. Виконт Сойл сразу же покраснел до самых кончиков волос и, конечно же, согласился. Вечером они уединились в одной из оконных ниш королевской приемной. Леди Бетт осторожно осмотрелась и, лишь убедившись, что никто не может подслушать ее слова, заговорила.

— Скажи мне честно, как ты ко мне относишься? — заглянув мальчику в глаза, спросила она.

Несчастный Сойл смутился еще больше, но, тем не менее, разразился бурными признаниями в любви к наперснице Эльг. Бетт не ответила на слова Умника, безразличным тоном продолжив допрос.

— Это все слова, — небрежно произнесла она. — Готов ли доказать мне свою преданность?

— Конечно! — воодушевился юноша. — Ради тебя я готов на все!

— Поклянись, что сохранишь в тайне наш разговор.

— Клянусь!

На некоторое время Красотка задумалась, а потом, прищурившись, спросила:

— Тебе нравится наша жизнь во дворце?

— Да, — поторопился ответить юноша.

— А вот я просто помираю от тоски! Мне здесь скучно. Я все чаще вспоминаю шумные балы в замке герцога Ад’Варт, блестящих кавалеров, модные наряды дам, веселую музыку, вкусные угощения…

— Но король болен, — робко возразил Сойл, — ему не до веселья!

— Болезнь не мешает ему заглядываться на мою госпожу. Поверь, это не любезность и не дружеская симпатия. Уж я-то умею разбираться в мужских взглядах. Король влюблен в Эльг.

— Что же в этом странного? — удивился Умник. — Кошечка тоже явно выделяет из всех именно короля.

— Ты так думаешь? — зло рассмеялась Бетт. — Эльг хладнокровно ведет свою игру. Она подманивает больного монарха, а по ночам встречается с Синеглазым. Неужели ты не заметил особых отношений этой парочки?

— Они знакомы с раннего детства… — пробормотал юноша.

— Конечно! Квейт глуп, но, надо признаться, он очень красив, силен и знает толк в удовольствиях. А моя хозяйка очень умна, она уже давно разработала хитроумный план.

— Какой план? — вконец растерялся виконт.

— Ты еще очень наивен, Умник. Позволь мне просветить тебя, — вздохнула Красотка и деловито объяснила, — Эльг намерена стать королевой. Болезнь ее мужа не позволит ему одарить жену радостью супружества, но она останется любовницей Синеглазого. Вдвоем они приберут к рукам власть, а заодно устроят и свое тайное счастье. Помнишь, как-то Кошечка проговорилась, что давно уже выбрала себе роль, которую намерена сыграть при дворе? А мы все нужны лишь для того, чтобы стать ширмой для делишек этих хитрецов.