Лара засмеялась от неожиданности. Вэр решил усомниться:

— Но все бытовые материалы непрочны и недолговечны. К тому же в течение жизни человек растет — как разрешить эту проблему?

— Очень просто. Одежда должна быть живой. Пусть она будет состоять, например, из роя каких-нибудь насекомых. Вы сможете придавать ей различную форму. Она будет согревать вас в холод и охлаждать в жару. Если пойти дальше, то можно предположить, что такая одежда сможет очищать тело. Тогда отпадет необходимость мытья. Одежда позаботится о вашем хорошем настроении, вылечит, поможет прожить нелегкие моменты жизни. Это будет и нянька, и первый товарищ. Вы что морщитесь, Лара?

— Я представила, каково это будет, когда кто-то будет по мне ползать.

— Почему именно ползать? Я сказал «насекомые» только для примера, Это может быть какое-нибудь растение. Что вам не нравится?

— Подумайте сами, Рюон, как это — ощущать вокруг себя какую-то чужую жизнь, движение, чувства. Это ведь… не вполне приятно.

— Ах, да, я и забыл, что у тебя контактное видение. Но ты зря беспокоишься, ко всему можно привыкнуть. Наконец, эту одежду можно сделать из милых созданий. Таких, как Кутька. Где, кстати, он?

— Он испугался Вэра, — сказала Лара, — и забился под стол.

— Позови его, пожалуйста. Он будет наглядным пособием.

— Кутя, Кутя, — позвала Лара, и ей на колени прыгнуло, как мячик, забавное существо. Нечто вроде мохнатого колобка с желтой шерстью, словно забрызганной светло-коричневыми пятнышками, с живыми глазками-бусинками и хвостом-закорючкой. Он прижался к Ларе, недоверчиво рассматривая Вэра.

— А ко мне он привык быстро, — сказал Рюон, — не понимаю, что с ним.

— Настороженность к чужим — побочный эффект чувства любви к хозяину, ко всем старым знакомым. Для него слишком много незнакомых фигур, он просто растерялся, — сказал вошедший Лонренок. — Добрый вечер всем присутствующим. Я услышал, что руша — это ведь настоящий руш, не так ли? — собираются использовать в качестве наглядного пособия. Я хотел бы поприсутствовать.

— Ну конечно, садитесь, прошу вас. Коктейль? Просто сок?

— Спасибо, ничего не надо. Я просто посижу.

— Итак, Кутя, ты, я вижу, готов для лицезрения. Скажи, Лара, тебе нравится его общество?

— Конечно! Кутя меня очень любит. Я привыкла к нему. Он умен и забавен, — Лара гладила своего друга. — Он скрашивает мое одиночество. Всегда готов поиграть. Ничего не требует. Беспокоится, когда мне грустно. Его биотоки создают уют, лечат.

— Насколько я понимаю, ваши генетики изрядно потрудились, чтобы вылепить такое чудо? Но результат, несомненно, стоит потраченных усилий — идеальный младший друг. Так вот, пример Кути убеждает, что со временем человека будет окружать только милая его сердцу рукотворная живая природа. Все бездушные механизмы пойдут в утиль. Я вас убедил?

— Руши являют собой пример не только умелого применения методов генной инженерии, — вставил Лонренок. — Заодно они исполняют и функции глобуса. Правильно?

Вэр, приглядевшись, понял вопрос: пятна на шкурке Кути давали очертания материков Мериты, отдельные более темные пятнышки даже вырисовывали крупнейшие, ныне исчезнувшие города. Это глобус, живой глобус! Нет, не развеялся в памяти меритцев образ потерянной родины. Вэр аж задохнулся, столь неожиданным было это открытие.

— Нет, — растерянно возразила Лара. — Это я, когда еще училась в школе, изменила их окраску. Ничего такого я не думала, просто баловалась.

— Они вынужденно уделили много внимания генетическим изысканиям, — сказал Вэр, чтобы смягчить неловкость. — В начальный период колонизации здешних планет у них не было домашних животных, а производство мясных продуктов надо было налаживать. Как отголосок этого сейчас единственный продукт, который они получают промышленным способом, на больших предприятиях — это мясо.

— Да, я понимаю. Окрас — просто шутка. В рушах они хотели получить идеального домашнего друга, и поэтому наделили их жалом с сильным ядом. Так, Лара?

— А что здесь плохого? Кутя должен защитить себя, если его будет кто-нибудь обижать. Каждое существо должно уметь постоять за себя. Правильно я говорю?

Вэр не знал, что сказать.

— М-да, — протянул Рюон, — давайте лучше продолжим разговор об одежде. Я давно подбираюсь к одному очень важному вопросу. Лара, у вас новый кулон?

— Я чувствовала, что вы хотите это спросить, — рассмеялась Лара. — Это желаник.

Тут только Вэр заметил, что она вместо прежнего украшения надела тонкую цепочку с камушком ровного желтоватого оттенка.

— Желаник?

— Да, это не просто безделушка. Он исполняет желания.

— Любые?

— Нет, не очень сложные. У него маленький заряд, которого не хватает, чтобы исполнить трудное желание.

— Я не встречал ничего подобного в вашем номенклаторе, — озадаченно сказал Вэр.

— Они не производятся промышленностью. Это подарок Марка.

— Совершенно не могу представить себе принцип его работы.

Лара некоторое время боролась с собой.

— Я, наверное, просто не смогу вам ничего объяснить. Вы даже не имеете представления о виерных полях. Спросите лучше у Марка.

— Но какие, собственно, желания он может исполнить? — спросил Рюон.

— Ну, например, с его помощью можно быстро отыскать утерянную вещь. Починить что-нибудь. Можно пожелать, чтобы тебе позвонила старая знакомая… Да мало ли таких мелочей.

— А как узнать, выполнится желание или нет?

— Если желаник выполнил заказ, он мигает мгновение чуть ярче, и все.

— А если нет?

— Значит, его заряд истощился. Он гаснет.

— И были случаи, когда он гас?

— Были.

— Какие же?

— Ну… одна моя подруга, например, пожелала полюбить мага. Ее желаник согласно кивнул. Но этого оказалось мало, так как маг-то ее не любил. Когда же она захотела, чтобы маг разделил ее чувства, желаник погас. Она, впрочем, знала, что так и получится, пожелала просто так, на всякий случай. Все равно ей было плохо — с желаником или же без него.

— Как же он устроен?

— Спросите у Марка. Я сама не все понимаю.

Лонренок озадаченно выпятил губы.

— Марк специализируется на бытовой технике?

— Нет, он больше космофизик. Желаник изобрел Месенн.

— Это кто такой?

— Вы, я вижу, так и не слушаете наши выпуски новостей. Месенн, мой двоюродный брат, стал магом позавчера. Желаник — его квалификационная работа. А Марк, заинтересовавшись, сделал такой же во время своего лечения, когда Марий удалил его с Абсолюта.

— Абсолют — это какая-то космическая лаборатория на искусственной планете, — пояснил Вэр. — Информация о ней для нас запретна.

— Вы попросите Марка, если вам очень интересно. Он расскажет.

— А над чем Месенн работает сейчас?

— Он изобрел систему поиска нужной информации.

— Зачем? — встрепенулся Лонренок. — Таких систем множество, зачем придумывать еще одну?

— Он хочет сделать не совсем обычную, а такую, чтобы каждый получал те сообщения, которые особо интересны и важны для него.

— Это называется «поиск по полезности», — сказал Рюон, многозначительно переглянувшись с Лонренком. — Такая система нам не помешала бы перед полетом сюда.

— Это невозможно! Люди не научились толком-то целенаправленному морфологическому поиску в информационных массивах, где тут до поиска по полезности!

— Месенн считает иначе, — сказал Рюон. — Я верю в его возможности.

— А я — нет!

— Не горячитесь, — с философским спокойствием сказал Рюон. — Вы, Лонренок, даже в желаник не верите по-настоящему, хотя его можно даже потрогать.

— Да, не верю, — с безнадежностью махнул рукой Лонренок. Кутя, подкатившись к нему, сжался в комочек и терпел его поглаживания. — Ладно, оставим подобные разговоры до лучших времен. У меня предложение выбраться из этих стен и пойти погулять.

— Без меня, — неожиданно сказал Рюон. — Мне надо поработать.

— Уже вечер, стемнело, — напомнил Вэр.

— Я чувствую необходимость для себя побывать на природе. Даже руши при непосредственном общении оказываются гораздо симпатичнее, чем на информационных роликах.