Он задрожал, закрыл ладонями лицо и самым натуральным образом разрыдался.

Я немного посозерцал его с изумлением, поскольку никогда не видел плачущих вот так запросто мужчин, а потом сообразил, что он ведь совсем юнец, ребёнком ещё был недавно, и потрясение от тесного общения с человеческой изобретательностью, наверняка оказалось сильнее, чем хотел показать. Тихий книжный ребёнок, попавший ненароком в реальный мир.

— Ну-ну! — сказал я с фальшивым участием. — Всё уже позади.

Никон подвоха не учуял и честно постарался взять себя в руки. Я принёс ему бутылку воды, заодно и сам отхлебнул, а то в горле пересохло от всех этих разговоров.

— Прости! — пробормотал он, размазывая по лицу слёзы и сопли. — Пока там был, вроде держался, а когда оказался вне игры, понял вдруг, какой мне это давалось ценой. Ничто так дорого не стоит.

Спорить я не стал, нашёл в комоде платок в духах и кружевах, наверняка забытый кем-то из моих редких подружек и протянул ему в качестве необходимого подспорья.

— Значит, несообразности всё же наблюдались, — сказал я, не надеясь узнать ещё что-либо интересное, а так на всякий случай. Никона мои слова почему-то зацепили, он и плакать перестал, машинально шмыгнул носом, сжал бесполезную дамскую тряпочку.

— Ты полагаешь, эти двое, а может быть и другие из них, были не люди, да? Ваши?

А ведь надежда прозвучала в голосе. Придумал себе человек оправдание. Стало немного тошно, но скрывать свои чувства я научился не вчера и даже не на прошлой неделе. Вампиры, конечно, не так чувствительны к боли, как люди и умеют быстро восстанавливаться после повреждений, но они тоже живые существа, пусть и изменённые при невыясненных обстоятельствах.

— Полагаю, — сказал я.

Никон, должно быть, заподозрил, что я от происходящего в меньшем восторге, чем он сам и виновато вздохнул.

— Прости. Жестоко радоваться чужой боли, кто бы её не испытывал, но как в игре могли оказаться вампиры? Правила ведь это запрещают.

— Правила действенны только для игроков.

— А ведь и правда! — спохватился он. — Я думал, что куклы — это всегда проигравшие. Кто же добровольно пойдёт на такое дело? Или ваши слишком неуязвимы и для них такая жертва невелика?

— Ну, вампиру проще, чем человеку, — сказал я ничего не значащую банальность. Вдаваться в детали никоим образом не хотел. — Но, поверь, мы не безразличные ко всем воздействиям дохляки.

Он задумался и процесс этот несомненно помог успокоиться, потому что слёзы окончательно высохли, из голоса ушла пронзительность, сердце застучало ровнее.

— Ты хочешь разобраться в происходящем? — спросил он пытливо, но не настойчиво.

Приспосабливался понемногу. Явно пытался просчитать собственную выгоду в этом деле. Я не осуждал смертного. Заботиться о себе — нормально. Я ведь тоже не столько переживал за недоумков, рискнувших зарабатывать таким ужасным способом, сколько тревожился о равновесии нашего мира. В отличии от людей, я жил долго и хотел продолжить этот процесс в относительно стабильной вселенной. Чем не эгоизм? Другого только масштаба.

— Я попробую.

Он кивнул, словно потрясённый моей самоотверженностью, ну или глупостью, тут я не возьмусь судить наверняка, а потом сказал с довольно искренним раскаянием в голосе:

— Ты прости, если я что ненужное ляпнул. Нервы стали ни к чёрту, и, скорее всего, я просто пытаюсь отстраниться от того, что вынес на игре. Я ведь по-настоящему осознал, насколько плохо приходится участникам с другой стороны только когда увидел перспективу стать одним из них. Вампиры тоже живые, теперь я это понял. Когда ты меня облапил, чтобы покушать, я чувствовал только холод, было страшно и противно, а потом немного успокоился и сообразил, что твоё тело лишь немногим прохладнее моего, а так в нём несомненно что-то происходит, но в другом ритме, потому, наверное, люди и боятся вас.

— То есть, не потому, что мы пьём кровь?

Он улыбнулся, сразу поняв, что я шучу. Быстро на меня настроился, хотя я ведь крайне редко меняю скучное выражение моего лица на какое-нибудь другое. Интеллект в Никоновой голове явно присутствовал, следовало учитывать его в дальнейших планах. Хозяйственный по натуре я не любил, когда пропадали даром полезные вещи. Он сказал задумчиво:

— Видимо, я уже приготовился умереть. Твои клыки и намерения не слишком пугали, интерес в итоге оказался чисто академическим.

Эти термины, а заодно предыдущая оговорка навели меня на конкретную мысль. Я же заплатил деньги за свободу Никона Терранина. Еды вокруг и так полно, а если он неглуп и прилично образован, то вполне может приносить пользу. Да хотя бы на одной из моих энергостанций. Действительно, чем допивать и выбрасывать человека, лучше пристроить его к полезному делу — пусть отработает затраты. У нас внизу часто не хватало специалистов, так что светлые мозги и умелые руки требовались постоянно. Я сам стабильно испытывал недостаток грамотных помощников, хотя мои предприятия и не нуждались в большом количестве обслуги.

Вы уже, наверное, сообразили, что самым востребованным товаром в подземном городе было электричество? Вот и я дотумкал, причём довольно давно и начал строить станции. Поначалу самые примитивные. Воды здесь хватало. Целые реки текли в полной мгле, и они вполне годились для вращения турбин. В первые десятилетия, когда нас буквально заперли в мрачных ограниченных пределах, жизнь выглядела суровой. То есть, мы и рассмотреть её не могли из-за постоянной тьмы, но с другой стороны и свет изменённым требовался не в такой степени, как людям. Мы приспособились, начали обживаться и выменивать необходимые вещи, отдавая имевшиеся здесь в достатке. Многого не хватало, зато руда оказалась прямо под носом и в качестве бонуса — драгоценные камни. Не слишком хорошего качества, зато в изобилии.

Торговля такая вещь, что ей никакая война помешать не может. Ненависть к вампирам одно, а прибыль совсем другое. Я быстро нашёл партнёров в верхнем городе, и в благодарность за добываемые сокровища получал нужное оборудование. Поначалу всем здесь, внизу, приходилось ковыряться вручную, но потом появились машины и настоящий свет, а не коптящие и довольно дорогие фитили с поверхности.

Мы упорно расширяли владения, а присущая нашему племени чуткость помогала не совершать ошибок. К счастью, породы, из которых состояли холмы, оказались достаточно устойчивыми, сокращая траты на дорогую крепь, и в то же время податливыми. Город под поверхностью рос и развивался и теперь, столетия спустя, не уступал верхнему, а в чём-то его и превосходил. А как по-вашему здесь оказалось так много смертных? Переселились. Люди всегда тянутся туда, где хорошо и сытно.

Скажу честно: я не прогадал, занявшись почти исключительно энергетикой. Сейчас помимо водяных станций, у меня имелись и работающие на другой основе. Я использовал и перепады температур, и сами глубинные термальные воды. Обеспеченным, короче говоря, стал вампиром, хотя и не кичился достатком. Неприятие, с которым в этом мире встретили изменённых, научило нас скрывать от людей всё, что только можно. Мои жилища и одежда отличались непритязательной простотой, а где и в каком количестве вращаются мои деньги, никто точно не знал.

Я как раз раздумывал, как непринуждённо выведать специальность Никона, чтобы вернее пристроить парня к делу, когда подал признаки жизни молчавший большей частью коммуникатор. Я не слишком доверял этому устройству и для переговоров предпочитал личные встречи. Звонили как раз с одной из моих станций, и тот факт, что именно с её счёта я перевёл деньги за игрока-суицидника не мог не настораживать.

Я сразу сообразил, что начались неприятности и прежде чем ответить на вызов выставил человека в другую комнату. Не следовало пугать его ещё больше: он и так балансировал на пределе, судя по обилию соплей и слёз.

— Ты взял то, что тебе не принадлежит! — сказал грубый голос так громко, что я поморщился и отодвинул аппарат от уха.

— Ты тоже! — ответил я, ни секунды не медля.