Впрочем, воспитанность не покинула его окончательно, и он спросил запоздало и при этом с бесшабашной агрессивностью:

— Можно? Не занято?

Если человек дурак, то и вампира из него толкового не получится. Я мог отправить его на расправу неумолимой нашей звериной составляющей, но рассердился более, нежели полагал сам и ответил с мягкостью, никого из меня знавших не обманувшей бы:

— Нельзя, но ты уже сел.

Извинится и уйдёт — жить будет, а не догадается вострепетать за свою шкуру — прогноз его не порадует.

— Ну ты один, а мне требуется компания! — произнёс он дерзко.

— Представься, полусмертный! — велел я, добавив в голос толику яду.

— Как меня раньше звали? — спросил он с горечью. — Или теперь я должен взять другое имя и изображать демоническую обречённость судьбе?

Я не ответил, а косые взгляды других вампиров и некоторая скованность их поведения сообщили ему с запозданием, что он изрядно налажал. Кажется, внезапное прозрение слегка протрезвило.

— Прости. Жан Верне меня зовут. Звали. Не нужен стал никому.

Нельзя сказать, что я совсем ему не сочувствовал, все проходили стадию потрясения, когда в одночасье и без видимой причины, жизнь делала крутой поворот. Я видел, что неофита переполняют чувства. Главенствовал страх, но под ним ощущались и иные томления. Целый букет. После превращения умнее было спрятаться и пережить ломку организма на дне, но этот юноша явился прямо в вампирский бар и тем заслуживал или уважения, или быстрой расправы.

Хозяин мялся в сторонке, набираясь храбрости вызнать потребности нового посетителя, а я решил, между тем, что не моё это дело. Выживет Жан Верне — его проблемы, погибнет — тем более. Я встал и пошёл прочь. Пусть всё произойдёт за моей спиной. Давать повод для сплетен — социальный долг каждого гражданина, почему я должен считать себя исключением из правил?

В человеческом зале уже меняли посуду на ночной рацион, туристов почти не осталось. Припозднившиеся торопливо глотали заказанную еду и залпом допивали коктейли. Местные понемногу сползались для обычного времяпрепровождения, начиная проявляться с углов, откуда поглядывали с задумчивой пресыщенностью театральных монстров.

Приезжая девчонка, сказав своему спутнику что-то резкое, вскочила и гордо прошествовала к выходу, ясно показывая спиной злую непримиримость. Знал я эти позы. Прикрой вызывающе вздёрнутые плечики новой шубкой и куда только денется женская стойкость?

Я замедлил шаги, пропуская смертную к двери, ещё и задержался у стойки, чтобы расплатиться за кровь. Не ожидал вновь увидеть эту особу, но наткнулся на неё прямо за порогом. Она рылась в сумочке и никуда не спешила — дурочка на каблучках посреди вампирского города. Впрочем, мне-то что за дело? Я успел нарыть себе достаточно забот.

Обходя её как минуют стороной манекен, я услышал нарастающий шум, а потом и мой недавний знакомец вылетел на камень улицы, испуганный до одичания и не контролирующий ни себя, ни других. Он наскочил с разгона на девицу, и оба как в плохой комедии полетели кувырком.

Я бы и не улыбнулся, прошёл себе мимо, потому что давно привык не обращать внимания на суету вокруг, но крохотная несообразность происходящего, тихая фальшь во всём этом деле зацепили тренированное внимание. Насторожило едва заметное замешательство, которое одолело обоих, когда они распутались друга от друга и оказались лицом к лицу. Словно были знакомы прежде, но теперь договорились этого не выдавать, только встреча вышла до обидного внезапной.

Долю секунды, не более, кипели досадой удивлением и конкретной такой злостью взгляды любопытной парочки, а потом события двинулись традиционным маршрутом. Она обругала юного вампира и отпихнула прочь, он извинился и поднялся. Опять секундное колебание предваряло довольно нелюбезно протянутую руку, словно мужчина остерегался оказать женщине дежурную любезность, чтобы не возбудить подозрений в связи между обоими.

Не берусь судить, для кого разыгралась эта сцена. Я сделал вид, что ничего не заметил, пошёл спокойно своей дорогой, но решил держаться начеку. Не пришлись по душе эти всплески внимания к моей особе. Сначала суицидник лезет через парапет, чтобы полетать над обрывом, теперь вот это представление ребятки затеяли. Я прикинул, мог ли поступок Никона иметь преднамеренный характер? Не бросался ли он вниз в надежде быть подхваченным и спасённым?

Гуманизмом я не страдал ничуть, но вот разбирательство, неизбежное при гибели человека, могло нарушить очарование моего уединения на холме. Потому прыгуна я хватал за шиворот не ради его неинтересной мне судьбы, а сберегая собственный покой. Рискнул бы человек единственной короткой жизнью, имя в виду столь призрачный шанс на спасение? Кто же их разберёт, люди иногда способны на невероятное самопожертвование, хорошо, что вовремя и насовсем я от них отпочковался.

Навстречу шла красотка, из тех, что ищут заработка, продавая тело и кровь. Я окинул её взглядом, а когда разминулись, оглянулся, словно заинтересованный очертаниями её тыла. Та, другая девчонка так и стояла у двери в кафе, теребя сумку, а незадачливый юный вампир спешил следом за мной. Что они делали те мгновения, что провели рядом? Договаривались о совместных действиях или просто о кормёжке. Я вздохнул, с грустью признавая неизбежность перемен. В мой спокойный быт грозил ворваться внешний хаос.

Верне догнал в узком коридоре, куда я свернул нарочно, чтобы беседа прошла без лишних глаз.

— Подожди, пожалуйста, старший. Позволь принести извинения.

Он чуть запыхался, новообращённые не сразу привыкают к тому, что в этом нет нужды. Я развернулся, чтобы контролировать всё пространство коридора и позволил юноше стать напротив. Он опять выглядел скорее раздосадованным, чем виноватым. Я понимал, что причина всему оглушённость новым бытием, но немного удивлялся глубине этого провала. На нашей планете каждый с малолетства знает, что не застрахован от превращения, пусть шанс на то и ничтожен.

— Прощаю, — сказал я коротко.

Любопытствовал, что он предпримет дальше. Верне потоптался, пытаясь изобразить смущение, но наверняка мой скептический взгляд подсказал ему, что получается неважно и тогда он пошёл на прямой контакт. Не ожидал, честно сказать, и почти растерялся, когда этот навязчивый юноша быстро развернул и показал мне бумажный лоскут, на котором было написано: «Помоги мне!» Одновременно произнёс:

— Я недавно здесь, потому не знаю ваших правил и совершенно не желал нанести оскорбление…

Болтал чепуху, а глаза буквально кричали бедой. Вот теперь выплеснулся из них весь скопившийся страх, а ещё отчаяние, и растерянность.

Шпион, значит, с навешенной прослушкой. Пошёл по воду, а вернулся мокрым. Знал бы он, как мир устал от подобных вещей. А то люди не пытались вызнать изнутри, чем мы живём. Сколько я уже перевидал этих отважных и глупых борцов с нечистью. Правда никогда они не просили у меня поддержки, чаще лгали притворялись и пытались провести. Я и сейчас заподозрил бы обман, но видел, что напуган Верне всерьёз. С какой бы великой миссией не задвинули его в наши подземелья, поехало всё не так, и несчастный посланец наших врагов жить стремился так же отчаянно, как предыдущий навязавшийся на мою шею людской экземпляр — умереть.

Признаться, не хотел я связываться с этим чудаком и тянущимся за ним хвостом неприятностей, но сходу отвергать контакт, что мог принести пользу, тоже считал ошибочным. Что я терял? А ничего. К размеренной жизни всегда можно вернуться, она от меня не уйдёт.

— Да всё в порядке, терпимо, — ответил я. — Только в дальнейшем глупостей не делай. Прощают лишь в первый раз, да и то без гарантии.

Верне отчаянно закивал, мне показалось, что у него вот-вот слёзы брызнут из глаз, он сообразил, что я, поняв его затруднения, поддержал игру. Наверняка загорелся надеждой. Ох уж эти юные пылающие сердца, помноженные на пустые от рождения головы.

— Старший, — продолжал он почтительно. — Если бы я мог попросить всего лишь несколько полезных советов. Меня уже чуть не побили, то есть побили немного, но я же не виноват. Всё случилось внезапно.