Это был нокдаун.

Он не сразу заметил, как из воздуха прямо перед ним сгустился Петре, оттопырил указательный палец и начал считать:

— Один. Два.

— Бу-бу-бу! — возмущенно прорычал Радэк, поднимаясь обратно на ноги, что переводилось как «Ты ошалел? Я всего лишь поскользнулся!», и взял на заметку, что цепкое мягкое покрытие все равно скользит, стоит его лишь немного смочить потом.

Вильма что-то прокричала, но Радэк не расслышал. Может «дерись» или «держись», но когда он посмотрел в ее сторону, ему показалось, как от волнения кудряшки на ее голове начали выпрямляться. Именно этот момент идеально подходил, чтобы отправить его в глубокий здоровый сон, но Аксель все еще собирался с мыслями, пытаясь восстановить дыхание и вернуть в свою кровь кислород.

Последующие полминуты Радэк чувствовал, что пытается поймать курицу в загоне. Аксель тратил остатки сил, скача по рингу и не подпуская соперника на среднюю дистанцию, а Радэк тратил остатки сил, чтобы хоть одним джебом пощупать его лицо.

Случилось неизбежное, и Аксель выдохся. Радэк прекрасно его понимал — капа во рту и ему мешала нормально дышать, а каждый удар создавал такое напряжение на легкие, что к концу третьего раунда они начинали гореть. Последовала двойка, заставившая Акселя отшатнуться, затем прямой левой в корпус, который был успешно пойман локтем, затем апперкот правой, чтобы закрепить его фронтальную защиту, и, наконец, точный свинг левой, залетевший за подставки и развернувший голову противника на девяносто градусов. Комбинация из пяти ударов — это для Радэка было уже слишком. За пять ударов он успешно опустошил свои легкие, и времени надувать их обратно не было. После успешного удара надо было продолжать бить, не давая противнику времени восстановиться, даже если для этого придется лениво махать руками, словно макаронинами. Аксель уже практически нависал спиной над границами ринга, и его тело просило лишь незначительного толчка.

— Вяжи его! — крикнул Илья.

Аксель отреагировал практически моментально. Бросившись грудью на Радэка, он сумел перетерпеть встречный удар в корпус, выбросил вперед обе руки и крепко обнял своего соперника. За тысячу лет существования бокса никто так и не смог добавить в правила поправку, запрещающую вязать противника в клинче, и периодически боксеры, чувствующие приближающееся поражение, прибегали к этому грязному, отчаянному, но весьма эффективному средству. В сложных ситуациях это помогало им выиграть драгоценную пару секунд, чтобы восстановить силы и собраться с мыслями.

Радэк был злым, как черт. Ему казалось, что целая вечность прошла перед тем, как Петре подбежал к ним и начал разнимать, и за эту вечность он потерял в борьбе столько же сил, сколько за пару рабочих смен. Когда Петре их разнял, руки уже отказывались бороться с силой тяжести.

Прозвучал сигнал, и третий раунд закончился.

— Молодец, ты его почти прижал, — подбадривал Радэка Ленар, засовывая ему в рот трубочку с напитком. — Этот раунд за тобой. Если в следующем раунде ты выступишь не хуже, то ты считай победил.

— Бу-бу-бу?

— Конечно победишь, я с самого начала в тебе не сомневался!

Послышался щелчок, и Радэк повернулся к источнику звука. В руках у Вильмы щелкнула фотокамера, и это подействовало на него, как удар плетью на галерного раба. Вильма любила украшать переборки, а когда она станет капитаном, уже никто не сможет ей в этом помешать, и меньше всего Радэк хотел, чтобы где-то там висела фотография с ним, валяющимся в нокауте. Это не бой за какой-то там титул чемпиона отметки, а прежде всего представление, напомнил он себе. Все должно было быть красиво. До самого конца.

Когда начался последний раунд, Аксель заметно убавил в росте, и Радэк отметил, что все же самая главная его слабость — это ноги. Он так часто терял устойчивость, что уже начал рефлекторно приседать, приближая свой центр тяжести еще на два-три сантиметра к палубе.

Они обменялись прямыми ударами, хотя со стороны это было похоже на обмен толчками, и Радэк разорвал дистанцию. Бой на несколько секунд прекратился, и соперники лишь нарезали ленивые круги по рингу, словно небесные тела вокруг общего центра масс. Они смотрели друг на друга и выжидали, когда в их тела вернется еще немного сил, и это уже становилось похоже на дуэль, в которой противники хищными взглядами наблюдали друг за другом в ожидании, когда у одного из них сдадут нервы.

— Руки подними! — кричал Эмиль, но Радэк не обращал на него внимание. Он упорно держал руки на уровне подбородка, боясь загородить громоздкими перчатками хоть малейшее пятнышко обзора. Он желал видеть Акселя целиком.

Времени обдумать тактику оказалось предостаточно, и Радэк решил, что этот противник слишком быстрый и юркий. Хоть он и выглядит измотанным, но каждый его удар грозил стать победным, и такого противника можно взять лишь хитростью. В арсенале Радэка была одна хитрость, и он отчаялся достаточно, чтобы ей воспользоваться. Бой пора было заканчивать.

Они бросились навстречу, вбивая последние силы друг в друга, и Радэк совершил тот роковой удар. Если боксеров можно было делить на профессионалов, любителей и придурков, то Аксель совершенно точно относился к придуркам по той причине, что согласился боксировать с Радэком, который и сам являлся тем еще придурком. Невозможно описать иначе человека, который в четвертом раунде прибег к удару, который был крайне сложным в техническом исполнении и почти не применялся в боксе. Этот удар был опасен не столько для противника, сколько для исполнителя, грозя не просто дезориентацией и потерей равновесия, но и переломом запястья. Специально на такие случаи боксеры тренируют запястья, а во время боя пользуются боевыми перчатками. Перчатки Радэка были тренировочными, а запястья не славились прочностью, и все же он решил рискнуть. В его голове все это выглядело просто: отвести заднюю руку назад, развернуть тело на сто восемьдесят градусов, докрутить корпус и хлестнуть противника тыльной стороной задней руки. Коварство этого удара заключалось в том, что видя отведение задней руки противник инстинктивно выбрасывает подставку влево, и неожиданно для себя пропускает удар справа. Почти так все и получилось — Аксель не ожидал, что Радэк скрутит что-то похожее на пируэт и хлестнет его с неожиданной стороны, однако сам Радэк катастрофически не рассчитал дистанции, и хлестнул Акселя не тыльной стороной мягкой перчатки, а предплечьем в оболочке из жесткой манжеты и изоленты. Возможно, это спасло ему запястье, но удачным такой удар назвать было сложно.

Аксель неуклюже повалился на ринг, по пути предприняв смешные попытки уцепиться за воздух. Моментально подбежавший Петре отогнал Радэка в другой конце ринга и начал счет. Послышался еще один щелчок, а за ним еще один. Ленар с Ильей начали о чем-то шептаться, но Радэк уже сам понял, что бой закончился.

На счет «семь» Аксель поднялся, хотя это уже не имело значения. Его стойкость не могла не вызывать некоторого восхищения — после такого удара любая гордость могла дать поблажку и позволить отдохнуть на ринге лишнюю пару секунд.

Петре присоединился к капитанам и обменялся с ними несколькими шипящими звуками. Все решилось быстро.

— Бу-бу? — удостоверился Радэк.

— Бу, — успокоил его Аксель и сделал легкий кивок.

После утомительного боя настоящее облегчение приходит не от его завершения, а лишь когда участники могут себе позволить выплюнуть капы и освободить гудящие головы от жарких и давящих шлемов. Радэку показалось, что его голова окунулась в тазик с прохладной водой, и в первый раз за последние пятнадцать минут глубоко и свободно вздохнул. В тело начала возвращаться легкость. Перчатки пали на ринг вслед за шлемами, и он с благодарностью принял из рук Эмиля полотенце.

Последовала еще серия щелчков.

— Итак, — объявил Петре, выйдя в центр ринга, — единогласным решением судей Радэк Коваль дисквалифицируется за нарушение правил. Таким образом, абсолютным чемпионом отметки 7389620 коридора Д42 объявляется Аксель Скоруп!