— Потому что полагаться в космических условиях лишь на собственные глаза- это серьезное преступление, для многих ставшее последним.

С этими словами Радэк взгромоздился на стыковочную балку… и по ошибке доверился собственным глазам. Он и раньше перебирался пешком с буксира на баржу по стыковочным балкам, но каждый раз его сопровождал какой-то необъяснимый первобытный ужас, не поддающийся логическому объяснению. Несмотря на мощность фонарей, лишь незначительная часть их света добиралась до баржи, и уж совсем крохотная часть возвращалась обратно. Радэк старался видеть путь, который ему предстояло преодолеть, но видел лишь двуквадровую балку, противоположный конец которой утопал в пугающей неизвестности, а по обеим сторонам ее окружали обрывы, ведущие в бесконечное никуда. Он был пристегнут к пусть и не натянутому, но все же надежному тросу, но десятая часть «жэ» придала бы ему гораздо больше уверенности. Он точно знал, что если будет следовать вдоль балки, то неизбежно наткнется на гигантскую грузовую платформу, поросшую контейнерами, но его скудное воображение отказывалось рисовать угловатые контуры этой платформы, оставляя место лишь для пустоты и неизвестности.

— Радэк!

— Да, — вынырнул он из своих тревожных дум и небольшим усилием заставил свое тело плыть вдоль троса. — Задумался просто.

— О чем?

— О том, что было бы неплохо подсвечивать баржу хоть какими-то габаритными огнями.

— Зачем?

— Низачем. Не бери в голову.

Когда непрерывно вглядываешься в тьму, в конечном итоге обязательно что-то увидишь вне зависимости от того, есть там что-то или нет. Когда Радэк увидел впереди какое-то мутное пятно, он начал мысленно высчитывать преодоленный отрезок балки и эффективную дальность фонаря на своем скафандре. Ответ на эту задачку не дал ему ответов на терзающие его вопросы, и он силой заставил себя смотреть на освещенную часть балки — единственную вещь, в существование которой были готовы поверить абсолютно все части его воспаленного разума. Хлопнув себя по бедру, он лишний раз убедился, что его верный и надежный аварийный ключ все еще с ним, и немного успокоился. В невесомости всегда приятно ощутить под рукой что-то твердое, а если это еще и аварийный ключ, то как минимум половина всех дверей вселенной для тебя открыты. Оставалось лишь найти нужную дверь.

— Ребята, как меня слышно? — внезапно заговорили их шлемофоны женским голосом.

— Слышно хорошо, — ответил Радэк и с облегчением увидел, как балка впереди упирается в баржу гигантским шарниром. — Мы с Эмилем уже почти на барже. Как там наша навигация?

— Навигация полностью исправна.

— То есть ты починила?

— Нет, навигация все это время была полностью исправна.

— Тогда что сбило нас с курса?

— Я не знаю. Возможно, проблема менее очевидна, чем нам казалось. Вы не могли бы проверить все ли в порядке с балластом?

— Что ты имеешь ввиду? — издал Эмиль нервозный смешок. — Хочешь знать, не отвалился ли балласт пару световых лет назад?

— Надо рассмотреть все варианты.

— Вильма, если бы от баржи отвалился балласт, нас бы унесло от коридора гораздо дальше, чем на жалкие двести миллионов километров.

— А он мог от нас отвалиться не целиком?

— В смысле, по частям? — переспросил Радэк, — Только не в режиме тягача. На барже этой модели балласт завязан на продольный стержень, работающий на сжатие и стоящий на несущем элементе поперечного каркаса. Он мог от нас отвалиться только с куском баржи, и мы бы обязательно такое заметили.

— Ладно, убедили, — протянула Вильма сквозь озабоченный вздох. — Продолжу искать проблему со своей стороны.

— Не торопись, — техники отцепились от троса на стыковочной балке и пристегнулись к тросу, который вел через шарнир к основной платформе, — у тебя есть еще пара часов. А уж потом можешь начинать торопиться.

Сойдя на баржу, они технически стали частью груза, и дальше шли в молчании. Баржа напоминала сложный лабиринт, не предназначенный для пеших прогулок. Грузовые контейнеры были систематически расположены в точно выверенных местах, с учетом удобства разгрузки, экономии объема и соблюдения общего центра масс, но для человека, который не занимался расчетами упаковки контейнеров, это казалось случайным нагромождением гигантских металлических ящиков, среди которых можно легко заблудиться, словно в дремучем лесу, девять из десяти проходов в котором оканчивались тупиками. К счастью, путь от шарнира до пункта назначения составлял всего полсотни метров, и перед техниками предстал металлический люк, завинченный на несколько толстых болтов и украшенный четырьмя ленточными пломбами.

«Внимание! При использовании сообщить на ближайшую станцию технического обслуживания!» гласило тиснение на металле, и Радэк решительно снял свой аварийный ключ с бедра. Оба техника принялись за работу.

— Никогда не думал, что докачусь до такого, — проворчал он, откручивая болт.

— До какого?

— В один и тот же день срывать с груза пломбы и сбрасывать баржу прямо посреди межзвездного пространства — вот до такого.

— Юридически это не груз.

— Зато технически это еще какой груз.

Для того, чтобы скручивать болты в космосе, требовалась особая сноровка. Проблема состояла в том, что скафандр не позволял занять удобное положение, а при отсутствии силы тяжести было очень сложно найти удобную опору. Такие бывалые техники, как Радэк и Эмиль, уже давно наловчились проделывать подобные операции в космических условиях, но даже они впадали в легкую панику, когда болт вылетал из своего гнезда и грозил отправиться в длительное космическое путешествие. Сказать, что эти болты были до ужаса дорогими, значило ничего не сказать. Человека, который упустит хоть один болт, оштрафуют на месячный оклад за то, что он позволил себе намусорить в космосе. С проблемой мусора все обстояло строго. Один болт, оказавшийся не в той части космоса, летящий не с той скоростью и не в том направлении, грозил прострелить встречный корабль насквозь. По крайней мере так официально утверждалось, но на самом деле это полная ерунда. При встречном столкновении выделившаяся энергия испарила бы болт вместе с частью обшивки, устроив взрыв, сопоставимый по мощности с ядерным. От потери одного болта шансы такого исхода в процентном соотношении с учетом пустоты космоса и репульсионной противометеоритной защиты судов составляли много нулей с единицей на конце, но рисковать все равно было запрещено. Как ни странно, Радэк относился к тем людям, которые, ловя с выпученными от ужаса глазами удирающий в бездну болт, думали не о штрафах, а именно о взрывающихся кораблях и человеческих жертвах.

— Поймал! — облегченно выдохнул он, сжимая в кулаке продолговатый кусок металла, и отпраздновал это, обхватив губами трубочку, ведущую в пакет с изотоником.

Как только они разделались с болтами и пломбами, люк открылся с таким скрипом, что его было слышно прямо сквозь подошвы скафандров. Насколько бы новой ни была баржа, ни у кого и в мыслях не было, что кто-то действительно решит воспользоваться тем большим тумблером, что скрывался внутри, поэтому при техобслуживании этот люк обходили стороной, словно бы приближаться к нему — плохая примета. Техники столкнулись плечами, потянувшись к нему одновременно, и едва не опрокинули друг друга.

— Давай ты, — уступил Радэк, и Эмиль сквозь заметные усилия преодолел сопротивление пружин, не позволяющих посторонним силам сдвинуть рычаг тумблера хоть на миллиметр.

На панели рядом с тумблером зажглось несколько индикаторов, и спящий механизм ожил.

Все работало.

— Вильма, мы включили маяк, — отчитался Эмиль.

— Да, сейчас, — ответила она и сделала паузу. — Хорошо, сигнал четкий и ровный.

— Мы идем сбрасывать стыковочные балки, но можем и не торопиться.

— Нет, поторопитесь. Я нашла причину, по которой нас унесло из коридора, так что мы готовы разворачиваться.

— А в чем была причина?

— Не важно, — ушла она от ответа. — Главное, что теперь все в порядке. Отстыкуйте баржу. Кто бы ни послал сигнал бедствия, нас там наверняка уже заждались.