Поезд шёл, военные, вынужденные подолгу сидеть в тесном купе, скучали, и боролись с тоской всевозможными способами. Кто-то пил, кто-то играл в карты, были и те, кто хвастался своими амурными похождениями, скрывая от окружающих имя своей пассии. И наш герой, не гнушался лишний раз поднять бокал за чьё либо здоровье, или, взяв в руки карты, чтоб небрежно спустить небольшую сумму денег, или наоборот, слегка пополнить свой кошелёк. К концу этого путешествия, для некоторых попутчиков, Сашка, был уже отличным парнем, хоть и гражданским, но уже без всяких там шпаков. Что было не мудрено, ведь парнишка умел слушать любого собеседника и в охоте разбирается, и в оружии, даже отменно владеет шпагой (была пара учебных схваток во время технических стоянок поезда), и не побоялся отправиться под Царьград.

Когда настала пора прощаться, граф, в знак благодарности за интересную компанию, подарил нескольким своим попутчикам, по револьверу своего производства. Чем вверг господ военных в небольшой шок. Во-первых, граф только сейчас признался, что он является владельцем мелкой оружейной артели, а во-вторых, всех смутила блестящая на солнце латунь пистолетных рукоятей, которую поначалу, все офицеры, восприняли как золотые. И вот, все добрые слова сказаны, все кто вышел проводить необычного попутчика, пожав на прощание руку добравшегося до нужной станции попутчику, вернулись в вагон. И прогрохотав буферами, эшелон более или менее мягко тронулся, увезя служивых к месту их дальнейшей службы. В скором времени развеялся и дым, выпускаемый из трубы вечного трудяги паровоза. А Александр, ещё немного постояв на пироне по восточному красивого городского вокзала, приступил к поиску гужевого транспорта. Легко сказать, да… Найти свободных перевозчиков, толпившихся неподалёку от вокзала, оказалось делом не хитрым. Однако узнав, куда молодой мушрик[43] направляется, у извозчиков мгновенно пропадал интерес к такому заработку и они демонстративно переставали понимать русский язык. И так продолжалось довольно долго.

Уже отчаявшегося и растратившего уверенность в успешности своих поисков Сашу, спас один обладатель лохматой, светлой шевелюры и ещё не сформированной, маленькой пародии на бородку, одиноко стоявший немного поодаль от своих коллег. Это был чрезмерно худой, с "прилипшей" к лицу улыбкой, молодой грек, представившийся как Адрастос, правда, за свою помощь в решении транспортной проблемы, он запросил весьма не малую цену. Вот только что-то подсказывало, что отказавшись от этого предложения, нанять другого возницу уже не получится. А тот, узнав, что Русскому, для перевозки его багажа, нужно как минимум шесть телег, не растерялся, и после дополнительного торга относительно новой цены, послал какого-то шустрого мальчишку за необходимым транспортом. Как грек пояснил, это был его племяш и помчался он к родичам.

Прошло ещё полтора, или даже два часа, понадобившийся на сборы, погрузку с последующей разгрузкой, на некое подобие грузовой баржи, необходимой для пересечения пролива, после чего, караван, состоящий из двух верблюдов, тянущих тяжелогружёные двухколёсные повозки и пяти телег, запряжённых невзрачными лошадками, неспешно убыл в нужном направлении.

— Урус, — весьма хорошо, хоть и с жутким акцентом, неожиданно заговорил Адрастос, первым не выдержав долгого молчания, — вижу, ты богат и смел, раз сам едешь на эту войну. Только зачем тебе это?

— Как тебе это объяснить? Там воюет мой брат, я и все родственники за него переживаем. Вот я и решил его проведать.

— А-а-а? Я думал ты купец. Хочешь там подороже продать свой товар — водка, вино, сукно, порох. Да скупить трофеи. Трофеи на войне очень дёшевы.

— Нет. То, что я везу, это подарки для брата и его сослуживцев.

— А-а-а Адрастос тебя понял. Так ты точно не купец?

— Точнее не бывает.

Объяснять, что находится в бочонках и уложено в тяжёлые деревянные ящики, Александр считал лишним. Да после прозвучавшего вопроса о грузе, он встревожился и стараясь выглядеть безмятежно спокойным, подал условный сигнал: "Внимание, опасность, всем быть настороже". — То, как он снял свой головной убор и перед тем, как вновь его одеть, вроде-как бесцельно покрутил его в руках, гайдуки увидели и просемафорили в ответ, что всё поняли. Ничего здесь не поделаешь, после покушения у Саши и его людей развилась паранойя, и для подобных ситуаций, был придуман свой тайный язык жестов.

— Ты точно смелый. — продолжал болтать ничего не заподозривший грек, заискивающе улыбаясь. — Я тоже храбрый.

— Да ты что?

— Да-да. Адрастос, по-вашему, храбрый. Меня так все зовут. Я такой.

Весь долгий путь, возница неугомонно болтал. И своей повышенной говорливостью, он, Александру, напоминал чукчу, который что видит, о том и поёт. Мудрое дитя природы, умеющее открыто радоваться окружающему его миру во всех его проявлениях. Что позволяет ему жить в суровых условиях северных земель. Только здесь был немного другой случай. Адрастос был обыкновенным балаболом, и своим неугомонным словесным потоком, мог свести с ума любого своего попутчика. Так что Сашкина радость, из-за открывшегося его взору вида на множество больших, выцветших добела солдатских палаток, была безмерной. Он был готов расцеловать русского часового, стоящего у шлагбаума и охранявшего въезд в немноголюдный лагерь. Причин для этого было множество, это и облегчение от того, что больше не нужно было напрягаться при проезде мест, где, по его мнению, на него могла быть организована засада. И радость от того, что ему больше не придётся выслушивать бесконечные рассказы грека о том, как хорошо ему жилось до войны, и как тяжко существовать сейчас, ведь ему, своим не регулярным и таким малым заработком, необходимо кормя большую семью. Или выслушивать советы, что нужно было руссу купить, чтоб выгодно продать солдатам, а лучше всего, обменять на трофеи. Вот только, чего такого может быть ценного у солдата, ведущего позиционные бои? На этот вопрос, Сашка никак не мог, а может быть и не желал задумываться.

Когда часовой, направив на подъехавший к посту караван свой штуцер, приказал остановиться, грек смолк и испуганно посмотрел на графа, мол, ты меня сюда привёл, значит и защищай от своих соплеменников. А Александр, если честно сказать, тоже немного опешил. Так как видел, что к посту бегут ещё три вооружённых бойца, а за ними, неспешной походкой идёт прапорщик.

— Прапорщик Вуйский, Станислав Владиславович, рад вас приветствовать господа. — лихо взяв под козырёк, преставился военный. — С кем имею честь говорить? И какова цель вашего приезда?

— Граф Мосальский-Вельяминов Александр Юрьевич. Я тоже рад вас видеть. А цель моего приезда проста, проведать своего старшего брата, графа Виктора Мосальского-Вельяминова служащего подпоручиком в вашем полку и от имени нашей фамилии[44], передать вашим офицерам некоторые дары.

— Эти люди с вами?

— Гайдуки мои, а касаемо возниц, так их я нанял в Царьграде.

Только сейчас, Александр заметил, что взгляды стоящих на его пути военных перестали быть напряжённо "колючими", да и их оружие больше не "смотрело" в его грудь. А дальше произошло то, чего Сашка никак не ожидал. Прапорщик повернулся к своим бойцам во фронт и начал отдавать им команды: "Поднять шлагбаум!" — "Рядовой Ксенчин, ко мне!" — Когда названный боец подошёл к нему и доложив о том что прибыл по приказанию, застыл по стойке смирно, прапор сказал ему более спокойным голосом: — "Сопроводишь господина графа и его людей к штабу". — И как только солдат ответил: "Есть сопроводить в штаб!" — посмотрел на графа и, как будто извиняясь, пояснил: "Две седмицы назад был грандиозный бой, мы понесли некоторые потери, но устояли на своих позициях. Помимо нижних чинов, имели ранения и несколько офицеров. Я не знаю, входит ли ваш брат в число этих потерь, или нет. Я из свежего пополнения".