Ближе к вечеру, просидев час в кабинете в одиночестве, я решила, что на сегодня, наверное, всё. Только в экстренных случаях в это время ко мне, как к ведьме-медику, приходят панты. Так что уже можно отправиться за монетами Кишана.

Готовая к подвигам, я зашла в комнату. Мой гость в этот момент с интересом рассматривал лежавший на столе мобильник, экран которого светился. Я подошла к столу, взяла в руки аппарат. Иконка в виде конверта значилась в углу. Я открыла сообщение, отправленное от абонента Аэлита:

"Остальное завтра".

Тут же быстро набрала ответ:

"Спасибо".

— Что это за диковина? — спросил Кишан, который все это время внимательно наблюдал за тем, что я делаю.

— Телефон. Для связи с моим миром. Можно общаться текстовыми сообщениями и даже разговаривать, — красивое мужское лицо забавно вытянулось, и я, опережая вопрос иномирного самца, заявила: — И тут тоже нет никакой магии. Наука и прогресс.

Я уже положила телефон обратно на стол, но вдруг вспомнила, что давно не звонила маме. Раньше я связывалась с ней через день. Потом через два. А в последнее время раз в неделю. И не потому, что я не скучаю. Очень скучаю… Просто мама каждый раз просит меня показать результаты улучшения. Они, бесспорно, есть. Но очень быстрые по меркам нашей медицины. Неестественно. Поэтому лучше подождать.

Но позвонить надо.

И я, подав панту знак "молчать", набрала номер мамы и прислонила трубку к уху.

— Алло!

— Привет, родная, — произнесла я, услышав в трубке мамин голос.

— Аллочка, здравствуй! — столько радости в ее интонации, что мои глаза тут же стали мокрыми. — Давно не звонила. Как твои дела?

— Намного лучше, — тихо ответила я, старательно сдерживая слезы. — Почти отлично.

— Ты скоро вернешься? — ахнула мама. — Я так соскучилась.

— Да, надеюсь, что скоро. Как ваши дела?

Мама выжидала небольшую паузу, а потом радостно сказала:

— Ох, у нас такие новости!

— Какие?

— Леша с Диной квартиру покупают!

— В ипотеку?

— Нет, накопили, старую двушку продадут и хватит на новую. Правда, молодцы?

Молодцы… Конечно, брат молодец. Столько работал, вкалывал, чтобы перебраться семьей из маленькой двушки в большую квартиру. Я рада за него, честно. Он всегда был таким — целеустремленным…

Ракшас!

Так почему обида давлеет над радостью за брата и прожигает грудь? Все дело в деньгах, будь они не неладны! Они всегда и везде, в любых мирах, способны решить любые вопросы… Я не просила у брата денег, хоть и знала о том, что они у него есть. Мне оказывали должную помощь. Спасибо коллегам. И близким спасибо — они поддерживали, тоже помогали. Брат даже однажды меня спас…

Я не просила у него денег…

Но и он сам мне не предложил.

Закончив разговор, я спешно попрощалась с мамой. Нажала кнопку сброса и положила телефон на стол.

— Ты сейчас с мамой разговаривала? — поинтересовался Кишан. Я кивнула. — Ты так резко в лице поменялась… У твоих родных все хорошо?

— Да, все хорошо. Просто…

— Что просто?

— Ничего, — махнула я рукой. Не хочу рассказывать. Не хочу признаваться Кишану в своих злых мыслях про брата. — Пора собираться… Где, ты говоришь, спрятал монеты? В хотале?

— Не совсем, — хмыкнул Кишан. — В его палисаднике. Точнее, в дупле старого дерева.

— В дупле? — ахнула я.

— Да. Прятать монеты в номере хоталя я посчитал ненадёжным.

— А в дереве надёжно? — усмехнулась я.

— Отец мне всегда говорил — если ты хочешь что-то спрятать, спрячь на видном месте, — ответил хитрый пант. — Но вот в теле тендуа забрать я их не смог. Неудобно лапами…

На улице темнело. Последние жаркие лучи нехотя ласкали пантерианскую землю. Но от вечернего мрака прохладней почти не становилось.

Здесь всегда жарко.

Я, получив от Кишана точные координаты места, где черныш спрятал свое добро, попрощалась с ним и вышла из дома. Заперла дверь и покинула территорию. Шла быстро. Даже играючи подпрыгивала, спускаясь с ведьминой горы.

Внизу загорались огни домов. Как по цепочке. Подножие Пахаада все больше напоминало новогоднюю гирлянду, обвитую вокруг ствола праздничного дерева.

Новогоднюю… Как же я раньше любила этот праздник! А сейчас ненавижу. Вся предпраздничная новогодняя суета в моем мире все больше мне видится просто рациональным маркетинговым ходом. Когда тебе со всех углов кричат о приближении праздника, заставляя купить то, что тебе, по сути, и не нужно. Без елки, оливье и мандаринов можно обойтись. А подарки многие предпочитают в денежном эквиваленте. И не только на Новый год.

Всё-таки странно, что миром правят разноцветные бумажки. Без них ты ничего не можешь.

После разговора с мамой меня продолжали угнетать мысли о покупке братом квартиры… Я, наверно, сволочь редкостная, раз не могу искренне порадоваться? А почему не могу? Вот почему? У меня и без денег получилось восстановить то, что, казалось бы, было нереально. Нереально… А одолжи мне брат денег, они могли бы попросту пропасть.

Как много "бы"! И как много во мне, оказывается, эгоизма. Надо перебороть. Отпустить. И просто наслаждаться нормальной жизнью.

Хм, да уж, нормальной. Такой ей только предстоит стать. Когда я вернусь домой.

Пока размышляла, неожиданно дошла до нужного здания. Вот он — самый главный и самый большой хоталь в округе. Длинное строение в форме полумесяца, в два этажа. Слышала я, что его построили уже после того, как панты побывали в моем мире. И вроде как проект и способ постройки они позаимствовали у нас. В Пантерии, в основном, одноэтажные строения. Не считая дворцов сурешов. Но их видеть мне пока не довелось. Так что этот хоталь — самое высокое здание этого мира, которое я видела.

Я дошла до крыльца. Слева начинался палисадник, в начале которого цвели клумбы. Цветов много, и все они разные. Обойдя пёструю клумбу, я направилась вглубь. К высокому ветвистому дереву, чьего аналога в моем мире не было: ствол серый, в продольные жёлтые полосы, казалось, что их просто кто-то нарисовал краской. Листья узкие и толстые, хаотично резные по краям. А ещё на дереве росли плоды — ярко-розовые, в форме выпуклого ромбика… Если я ничего не путаю, именно про это чудное дерево и говорил Кишан. И именно в его дупле спрятаны монеты.

Подойдя вплотную к серо-желтому стволу, я медленно огляделась. В надежде, что за мной никто не наблюдает. С минуту я вглядывалась в полумрак и вслушивалась в тишину. Вроде никого. И я приподнялась на мысочках, запустила руку в овальное отверстие дерева. Тут же нащупала пальцами бархатную ткань, ухватилась и потащила найденное вверх. С лёгкостью достала довольно увесистый мешочек. Он протяжно звякнул, намекая о своем содержимом. Я быстро убрала находку в свою сумку, спрятанную под свободно сидящую кападу. Ещё раз огляделась и спокойным прогулочным шагом направилась к крыльцу хоталя.

Миссия выполнена!

Точнее — одна. Остались ещё рыбные пирожки.

Буквально выпрыгнув из полумрака на яркий свет, бьющий в глаза с крыльца хоталя, я чуть не столкнулась на ступеньках с мужчиной. Он что-то нес в руках, прикрывая ношей пол-лица.

— О! Ведьма-медик! Джохар! — воскликнул он, узнав меня. Я тоже узнала панта:

— Джохар, Ешан.

— Какими судьбами? — спросил Ешан. — Кто-то из постояльцев болен?

— Нет. Мне сказали, что в хотале есть лавка, в которой продают вкусные пейстры.

— И правильно сказали, — кивнул Ешан. — Есть лавка, и в ней действительно продают на вкуснейшие пейстры. Девдан, друг моего отца, владелец лавки.

— Проводишь? — спросила я. Пант ещё раз кивнул и вошёл в хоталь. Я поспешила следом.

— А ты здесь почему? — решила я поинтересоваться.

— Жена нашего суреша захотела взглянуть на наши капады, — гордо заявил Ешан.

Я нахмурилась:

— А что она здесь делает? Жены сурешов во дворцах жить должны.