— Малина, — поправила я панта.

— Малина, — повторил мужчина с улыбкой. — Могу я… сходить и собрать ещё?

— Конечно! Приходите и собирайте в любое время.

— Справишься? — спросил муж у жены, кивая на ассортимент сладостей. Панта кивнула в ответ, и мужчина тут же нас покинул.

Панта зашла за прилавок. Я обвела взглядом изобилие сладкого товара. Здесь и прозрачные баночки с разноцветными наполнителями, видимо, мед, перемешанный с ягодами или фруктами, конфеты и пирожные различных форм. Каришма! И ведь это все делается вручную. Нет в этом мире фабрик и заводов. Экочистота. Естество.

— Очень красиво, — похвалила я хозяйку. Панта в ответ улыбнулась, открыла прозрачную баночку, в которой была кремообразная паста с малиновым оттенком и предложила:

— Хотите попробовать?

— Нет, шанкар, — замотала я головой. Попробовать, конечно, хотелось, но вот снимать маску не очень.

Женщина печально вздохнула, а потом обернулась, поискала что-то сзади и повернулась обратно с небольшой коробочкой в руках, перевязанной золотистой лентой.

— Это вам. Сладкий дар в знак благодарности.

Дары не принимать нельзя. Тем более этот — панта явно хотела рассчитаться со мной за ягоду. И я взяла подаренное.

— Как сын? — поинтересовалась я.

— Отлично. Катается по кшетру на новом самокате.

Я произвольно огляделась, замечая группу детей, как раз катающихся на самокатах.

— Хотела вас спросить, — начала я, возвращая взгляд на панту. — Вы не знаете случайно Ешана и Суниту, кападельщиков…

— Знаю, — кивнула панта. — Их лавка чуть дальше, возле лавки с украшениями, — ответила она, указывая рукой налево.

— Тогда я пойду. Мне надо с ними поговорить, — ласково произнесла я и перед уходом попрощалась:

— Яш, с праздником вас!

— И вас. Яш! — отозвалась панта, и я плавно зашагала в указанном направлении.

Лавку с тканями я заметила почти сразу, ускорила ход. Но, дойдя, никого в ней не обнаружила. Рядом, действительно, был прилавок с украшениями. Золотыми. Форма которых преимущественно была круглая: браслеты, цепочки, серьги… Круг, насколько я помню, сакральный символ пантов. Он олицетворяет собой их теплое солнце.

Я вежливо поздоровалась с крупным пантом, продавцом украшений, и поинтересовалась про его соседей. На что получила такой ответ:

— Суниту не видел сегодня, а Ешан отошёл. Скоро вернётся.

Поблагодарив панта, я помотала головой и увидела длинную пустующую лавку. Подошла к ней, с удобством устроилась и в ожидании Ешана решила посмотреть, что мне только что преподнесли в дар в лавке сладостей. Потянула за ленточку, развязала и открыла коробочку. В ней лежали ярко-желтые фигурки. Я взяла в руки одну, в форме кошки, и внимательно рассмотрела это чудо. Фигурка сладко пахла медом, но к рукам совсем не липла. В своём мире подобных штучек из мёда я не видела. Навряд ли у нас делают нечто подобное. Погладив ушастого медового кошака по мордочке, я улыбнулась… Приятно получать подарочки. Особенно такие, необычные…

И тут меня словно током ударило, я отчетливо почувствовала на себе чей-то пронизывающий взгляд. Резко подняла глаза и посмотрела в ту сторону, откуда, как мне чудилось, на меня пристально смотрели. Напротив столпились молодые ребята, они что-то громко обсуждали, смеялись и, игриво толкаясь, задирали друг друга. Но никто из них не смотрел в мою сторону. Однако чей-то взгляд на себе ощущать я продолжала. И я присмотрелась повнимательней.

Сквозь задиристо мелькавшую толпу я увидела черноволосого панта. Он стоял, сложив руки на груди, у лавки с фруктами и смотрел в мою сторону. Мы встретились взглядом, буквально на секунду, по моему телу вдруг пробежали колючие мурашки, а сердце резко ухнуло в груди, как при тахикардии. Я даже приложила руку к груди, ощущая теперь бешеное биение под ребрами… Черноволосый неожиданно повторил мой жест, а я, не желая показывать, что заметила его взгляд, повернула голову в другую сторону, но глазами из вида панта не теряла… Эх, высокий какой! Стройный, широкоплечий. Длинные волосы собраны в высокий хвост на затылке, а виски выбриты. Чёрные, густые брови, а под ними большие, миндалевидные темные глаза… Хм, этот пант странно меня взволновал, руку от груди я не убирала, боясь, что сердце буквально вырвется наружу… Какой интересный экземпляр этот черноволосый, похожих пантов я до этого не встречала. Одет он тоже немного нестандартно, на всех местных пантах широкие брюки и свободные рубашки без пуговиц, а на нем брючки в обтяг и рубаха с пуговицами, расстегнутыми до середины торса. А на широкой груди блестит медальон. Какой именно — разглядеть сложно, что-то округлой формы…

Черноволосый вдруг дернулся, я от неожиданности моргнула, а открыв глаза, не обнаружила заинтересовавшего меня панта на прежнем месте. Уже не стесняясь, нервно поводила головой, но его словно след простыл.

И сердце тут же забилось в обычном ритме.

— Ведьма-медик? — услышала я над ухом и подняла голову. Возле меня стояла Сунита с дочкой на руках. Малышка за эти две недели, что я их не видела с момента последнего осмотра, заметно подросла. Детишки-панты растут быстрей наших, за пантерианский год пантята развиваются как за наш, человеческий. А потом развитие постепенно выравнивается.

— Джохар! — поздоровалась Сунита с улыбкой. — Вы про нас спрашивали?

— Да, — с кивком ответил я. — Мне нужен твой муж.

Панта вдруг нахмурилась. Меня предупреждали, что местные женщины очень ревнивы. Достаточно небольшого повода, и ревность пант превращается в агрессию. Поэтому я, вкладывая в свою интонацию как можно больше радушия, пояснила:

— Мне поговорить с ним нужно. Об одном знакомом.

Сунита убрала хмурость с лица и ответила:

— Сейчас позову, — направилась к своей лавке.

Я убрала медовую фигурку обратно в коробку, коробку — в сумку и осталась сидеть на лавке, наблюдая за тем, как ко мне приближается Ешан.

— Джохар, ведьма-медик! Рад видеть!

— Взаимно, Ешан, — кивнула я. — Я сразу к делу. У меня к тебе разговор.

Пант слегка нахмурил лоб и присел рядом, оставляя между нами приличную дистанцию. Причина этого, скорее всего, Сунита, так пристально за нами сейчас наблюдающая.

— Я хочу поговорить про ваши бои на Пардусовом поле…

— Зачем? — резко перебил меня Ешан.

— В них участвует один мой знакомый, и я подозреваю, что сегодня ему может угрожать опасность, — серьезным тоном заявила я. — Хочу предупредить его.

— Бои проходят только по субботам, — заявил Ешан.

— Сегодня ему назначили реванш.

Пант сосредоточенно на меня посмотрел:

— Кто твой знакомый?

— Черный тендуа, — ответила я, ощущая, как Ешан резко напрягся. — Ты его знаешь?

— Как знаю… Тогда, когда в первый раз к тебе пришел, я дрался с ним. В первый и в последний раз. Этот тендуа силен и изворотлив. Думаю, ты зря за него переживаешь…

— Это когда драка один на один. А сегодня несколько пантов, скажем так, планируют устроить неравный по количеству противников бой.

— Это бесчестно, — согласился мой собеседник.

— Вот поэтому я и хочу предупредить его.

Ешан задумался. Качнул головой и с искренним сожалением ответил:

— Я его не знаю. И никто не знает. Даже имени. Он всегда приходил в теле тендуа.

Что ж, этого стоило ожидать. Видимо, черныш изо всех сил старался остаться инкогнито, а Кишаном он представился только мне. Значит, и я не стану называть его имя. Мало ли этим наврежу.

— Мне нужно знать, где находится Пардусово поле, на котором проходят бои, — посмотрев в глаза собеседника, умоляюще произнесла я. — Схожу сама, попробую…

— Тебя туда не пустят. Манахай! — рявкнул вдруг самец.

— Но как тогда быть?

Ешан опять задумался.

— Ты знаешь, во сколько бой? — спросил он. Я качнула головой. — Ракшас! Я не знаю, чем помочь. Ранбиров предупреждать нельзя, если узнают, то бои прекратятся, не думаю, что многие этому обрадуются, ведь они лишатся лёгкого заработка, а на меня ещё злиться будут… Сам сходить тоже не могу, как я Суните это объясню?