— Нет, до поля я не добрался.

— Тогда кто? Ранбиры? — предположила я, Кишан нахмурился ещё больше. — Они искали тебя на кшетре, показывали фотографию… Что ты натворил?

— Это неважно, — качнул головой самец. — Ты и так слишком много про меня знаешь.

— Побольше других, это точно, — согласилась я. — Во всяком случае твое имя и оба твоих облика, — добавила я с усмешкой. И моя усмешка почему-то очень не понравилась Кишану.

И здесь я услышала шум на улице. Подошла к окну и аккуратно выглянула. По дорожке к дому шло пятеро пантов. Одинаково одетых, с оружием на поясном ремне. Узнав незваных гостей, я задернула штору и сообщила Кишану:

— Ранбиры.

— Ракшас! Меня ищут, — сказал пант, схватив меня за руку. — Алла, пожалуйста, не открывай. Не выдавай меня… Манахай. Меня не должны поймать…

Конечно же, сдавать черныша я не собиралась. Но и не открыть дверь местным представителям правопорядка не могла. Остается одно — Кишана надо спрятать, но вот куда?

— Я не могу не открыть, — ответила я, обвела помещение ищущим взглядом и задумалась. — Иначе они заподозрят неладное.

Кишан отпустил мою руку и заметался по комнате. Его мельтешение мешало думать, и я гаркнула:

— Так, без паники! — пант замер на месте, а я медленно прошлась по комнате и, наступая на ковер, услышала скрип. Каришма! Ну, конечно! Тут же подошла к столу, надела на голову хирургическую шапочку, а из полупустой коробочки достала стерильную маску. Повернувшись, я произнесла почти приказным тоном: — Подними ковер.

Кишан тут же исполнил приказ, отогнул угол ковра. Под ним была дверь с замочной скважиной, ведущая в подпол.

— Что это? — разглядывая дверцу на полу, спросил Кишан. Я достала из ящика ключ, подошла к лазу и открыла дверь, сначала ключом, потом подняв дверцу.

— Не спрашивай, лезь.

На меня посмотрели с сомнением. Потом с таким же сомнением пант уставился вниз. Видимо, гадая, поместится ли его тело в небольшую нишу.

Но тут в дверь постучали и Кишан, схватив свою сумку, буквально прыгнул вниз. Я захлопнула дверцу, повернула ключ и расправила ковер. Надела маску и уверенным шагом направилась к входной двери.

Двое ранбиров стояли на крыльце. Трое остальных стояли чуть дальше, внимательно разглядывая дом и участок с садом.

— Джохар, ведьма-медик, — поздоровался со мной самый молодой пант и даже слегка поклонился. А я вспомнила этого юнца — лечила я как-то его матушку, подхватившую пневмонию.

— Джохар, — отозвалась я, не переступая порога. — Что вас ко мне привело? Кто-то из вас болен?

— Нет, — ответил все тот же пант. — Мы ищем беглеца-предателя, — он протянул мне уже виденную мной черно-белую фотографию с изображением Кишана.

Вот как, предателя, значит?

— Видела его?

— Возможно, — ответила я. — Вчера, на виджае. Вы еще ходили по кшетру с этим снимком.

— А после? Или сегодня? Этот пант ранен, он мог прийти к тебе за помощью.

— Не приходил ко мне этот пант, — ответила я, соврав лишь наполовину. Ведь Кишан пришел ко мне в другом облике.

Ранбиры, стоявшие на моем крыльце, переглянулись, а затем голос подал второй пант:

— Не сочти за наглость, но долг обязывает нас проверить твой дом.

— Хорошо, — кивнула я. — Но в дом зайдет только один. Ты, — я указала рукой на панта, чью маму я лечила. — Прошу, проходи.

Пант тут же зашёл в дом, и я закрыла за ним дверь.

Первым делом ранбир заглянул в мусорный бак. Но там лежала лишь простыня, которая, несмотря на пятна крови, мало заинтересовала панта. Все знают, что я лекарь. И эта кровь может принадлежать любому жителю сурешиата.

Далее мы прошли в кабинет. Но и здесь места, чтобы кого-то спрятать, не нашлось. После пант исследовал ванную и туалет. Тоже пусто. Я следовала за самцом, при этом стараясь вести себя спокойно, непринужденно и даже радушно. Но вот когда мы остановились у моей комнаты, мое сердце ухнуло. И не потому, что там, в лазу, прятался черныш, а потому, что я запоздало подумала: не смутит ли ранбира такое изобилие техники?

Но не смутило. Пант без особого удивления осмотрел помещение. Пооткрывал все дверцы, даже холодильника. На молодом лице явно чувствовалась досада. Искомое не находилось. Ранбир замер посередине комнаты, задумчиво рассматривая карту и календари на стене. Ракшас! Вот как я это объясню? Пант сделал шаг, собираясь что-то спросить, и тут…

Скрип! Тот же скрип, по которому и я вспомнила о наличие лаза в подпол. Ранбир отбросил ковер и, уставившись на лаз, поинтересовался:

— Что там?

— Проход, ведущий в жерло вулкана Пахаад, — нашла что ответить я. Причем на моем лице не дрогнул ни один мускул. Хотя, даже если бы и дрогнул, под маской этого бы никто не заметил.

— Открой!

— Сам открой, — бросила я. — Не хочу быть виновницей того, что побеспокоенный дух пробудится, разозлится и покроет местные земли густой огненной водой.

Лицо панта резко вытянулось. Полагаю, легенду об этой горе он тоже знал.

— Ты точно не прячешь там беглеца?

— Если бы я там его прятала, то от него остался бы лишь пепел.

Мне поверили, ракшас побери, поверили! Всё-таки насколько эти иномиряне суеверны. И не зря я выбрала из ранбиров того панта, с которым пусть и косвенно, но была знакома. Не было у этого самца причин мне не верить.

Пант вернул ковер на место и шагнул к двери. Уже в прихожей, взявшись за ручку, молодой ранбир задал вопрос:

— Не страшно тебе жить в таком месте?

— Ты же знаешь, что такое долг, пант? Так вот — это мой долг, — ответила я.

— Шанкар, ведьма-медик, — поблагодарил он и открыл дверь.

Буквально через минуту все ранбиры покинули территорию у дома. А я, глубоко вздохнув и протяжно выдохнув, поспешила вызволить Кишана.

Открыла дверь лаза и первое, что услышала:

— Ты… Ты… Ты… Спрятала меня в жерло вулкана!

— Успокойся, Кишан, жерло намного глубже, — с усмешкой ответила я. — Вылезай. Полагаю, я заслужила твое доверие, и пора рассказать мне правду…

Кишан ловко, с поистине кошачьей грацией, вылез из подпола. Постоял немного, вглядываясь в темноту лаза. Пока он смотрел, его глаза преобразились — вместо глубоко темных глаз вниз смотрели два ярких жёлтых огонька. Рука, за секунду покрывшаяся черной шерстью, начертила в воздухе над своим бывшим укрытием невидимый круг. Один, второй, третий… И тут же, став человеческой, медленно вытерла глаза тыльной стороной ладони, а губы едва слышно прошептали:

— Шанкаракан…

После пант бережно захлопнул дверцу и вернул ковер на свое место.

Я наблюдала за этим странным ритуалом, слегка приоткрыв рот.

— Что это было?

— Благодарность духу вулкана… — ответил Кишан.

Я фыркнула и обиженно заявила:

— Тогда ее лучше направить в мою сторону. Дух тут не при чем.

— Ты же сказала ранбиру, что дух может пробудиться…

— Решила сыграть на суеверии, — перебила я панта.

— Обманула?

— Приукрасила, — фыркнула я ещё раз. — Сильно приукрасила.

Кишан наигранно нахмурился.

— Вы, ману, такие странные… — тендуа подошел к кровати и нагло плюхнулся на мое спальное место. Хорошо, что заправленное покрывалом. Я сделала шаг, схватила табурет и присела напротив гостя. — Разве можно приукрашивать и лукавить с тем, что касается духов?

— Ты видишь здесь сейчас дух? — поинтересовалась я. — Или, быть может, видел его раньше?

— Я не видел. Но это еще не значит, что его нет, — я закатила глаза, а Кишан хмыкнул: — Ты не веришь…

— Да, я не верю. Я не верю в то, что нельзя пощупать. Или хотя бы увидеть.

Пант провел рукой по влажным волосам, зачесывая непослушные длинные пряди назад.

— Все-таки странные вы, ману. Как вы живете без веры?

— Да кто тебе сказал, что я ни во что не верю?

— Так ты же…

Кишана явно забавляла эта беседа. Я видела, что он сам лукавит, говорит играючи… И вдруг поняла — эта наглая, некогда черная морда просто заговаривает мне зубы. Старательно оттягивая момент объяснений? Ну конечно! Да вот только мои зубки не заговоришь!