Мистер Б готов заплакать. Попытки отговорить Бога от чего-либо так же действенны, как попытки вразумить кальмара. Он будет преследовать Люси, пока похоть его не расточится – или пока некая колоссальная геологическая пертурбация не сотрет девушку с лица Земли. Все это мистер Б уже видел. Землетрясения, цунами, смерчи. Уникальную неспособность Бога учиться на своих ошибках – еще одну чудесную личную черту, которую он передал творениям своим.

Исполнившись счастья, мальчишка плетется назад, к постели, где и задремывает, перебирая непристойные сценарии отношений с девушкой, с которой он пока что даже не познакомился.

В начале сотворил Бог небо и землю.

Да только все было не так просто. Предпочтительный кандидат на должность Бога отказался от нее в последнюю минуту, заявив о своем желании проводить больше времени с семьей, хоть все и подозревали втайне, что он просто передумал. И вообще говоря, винить его было не за что. Расположена Земля была плохо – в милях от проторенных путей, в пустынном и отчасти запущенном уголке Вселенной. В пору высокого уровня занятости не много кандидатов высшего класса выказывали готовность взяться за крошечную, не апробированную планету – не говоря уж о том, что любое творение – это такая канитель, такая, если им заниматься всерьез, головная боль.

Объявление о приеме на работу привлекло лишь горстку кандидатов – в большинстве своем они оказались слишком молодыми или слишком старыми, остальные же не обладали необходимой квалификацией и даже собеседование пройти не смогли. Единственным серьезным претендентом был мужчина средних лет, известный как кандидат Б, имевший основательный, но не впечатляющий опыт работы администратором среднего звена. Когда он представлял комитету по назначениям свой послужной список, его вяловатые, отчасти профессорские повадки никакого энтузиазма в его членах не пробудили. Достичь согласия им не удалось.

А часы между тем тикали. Часы тикали, комитету надлежало принять решение. Однако глава его погряз в неприятном бракоразводном процессе, остальные члены команды, которой надлежало учредить руководство Земли, были заняты другими проектами. Терпение у всех иссякало, в умах поселились разброд и шатание, и в конце концов один из членов комитета поставил эту должность на кон в не очень приличной игре в покер. Выигравшая партию дама немедля передала должность своему непутевому юному сыну. Бобу.

Послужной список Боба (несуществующий) отнюдь не впечатлял. Однако одолевшая всех усталость и апатия были таковы, что оспаривать его кандидатуру никто не потрудился. И, как бы там ни было, разве не мог он обладать огромным потенциалом? Чего на свете не бывает!

В конце концов все решило предложение своего рода коалиции – между ни в чем себя не проявившим сыночком и малоинтересным старпером мистером Б. Время было позднее, и члены комитета откликнулись на эту идею с энтузиазмом.

– Все за?

Предложение прошло. Мать Боба сообщила своему сыну о постигшей его удаче, а Б велено было свернуть текущую работу и подготовиться к переводу. Двое членов комитета отвели его в сторонку и объяснили, какую роль ему предстоит сыграть, – на него, сказали они, возлагается большая ответственность, особенно если учесть, насколько неопытен второй назначенец. «Думаем, вы хорошо сработаетесь». Неполучение мистером Б этого места стало для него страшным ударом, окончательным подтверждением того, что карьерные амбиции, которые он тихо лелеял многие годы, оказались попросту пшиком. Не был ли он чрезмерно углубленным в себя, недостаточно жестким? Не ошибался ли, полагая, что годы компетентного, ответственного служения привлекут к нему благосклонное внимание?

Щемящее чувство, которое мистер Б испытал при первой встрече с новым начальником, ничего хорошего не предвещало. Мальчишка был наглым, дурно воспитанным, изъяснялся односложными словами, совместной работой явно не интересовался, а общего своего невежества нисколько не стыдился. Мистер Б провел в деле достаточно долгое время, чтобы понимать – стартапы всегда сложны, их не следует небрежно проигрывать в покер или доверять наудачу чьим-то безалаберным сынкам-незнайкам.

Ну ладно, думал он, если мальчишка провалится, это будет его проблемой, не моей. Однако в глубине души мистер Б знал, что это неправда. Если все пойдет хорошо, почести достанутся сопляку. Если нет, винить станут его, мистера Б. Он надеялся, что комитет окажется правым относительно Боба, – надеялся, что его энергия и творческие способности искупят все то, что выглядело на бумаге прискорбным отсутствием опыта. Закрывал глаза и надеялся вопреки всему, что все каким-то образом сложится к лучшему.

Вообще говоря, мистер Б прожил к тому времени сроки достаточные, чтобы понимать, сколь опасны такие надежды.

В зоопарк Люси входит через турникет для служащих.

Она проработала здесь уже три месяца, и, хоть зоопарк не особенно велик и богат, любит его всей душой, и считает себя, получившую такую работу, счастливицей.

– Мне не стоило бы говорить вам об этом, – прошептал ей однажды заведующий отделом кадров, – но на ваше место было подано больше девяноста заявок.

Здешний штат состоит из двух старших смотрителей и шести младших. Они водят по зоопарку семьи и группы школьников и всего лишь в прошлом месяце получили благодарность за вклад в развитие системы образования. Обстановка здесь сердечная, почти семейная, и, как во всякой семье, дело не обходится без мелких интриг. Однако не склонная к сварам Люси просыпается что ни утро ужасно довольной своей судьбой. Обо всем этом она думает, облачаясь в синий комбинезон, застегивая на груди его молнию и заправляя за ухо выбившуюся прядь волос.

– Здравствуйте, Люк, – немного нервничая, говорит она главному смотрителю. – Мне сегодня начать с рептилий?

– Решайте сами, – отрывисто отвечает он, не повернувшись, чтобы взглянуть на нее.

Люк – единственный, кто отравляет счастье Люси. Сначала она полагала, что он просто застенчивый человек или, быть может, нелюдим. Но потом обнаружила, что он вполне способен смеяться и выпивать практически с каждым, кроме нее. Она не из тех девушек, что привычно обзаводятся врагами, и для нее остается загадкой, почему, когда Люк глядит на нее, его лицо каменеет.

Она не знает, что ее прием на работу здорово его раздражил. Люк совершенно уверен, что, будь он причастен к найму сотрудников, верх одержал бы какой-то другой претендент – ведь только внешность Люси и позволила ей обойти кандидатов более квалифицированных.

На этом основании он взял себе за правило сторониться Люси, решил, что завлечь его в круг своих поклонников ей не удастся. Положительные отзывы о ее работе он отметает, считая их результатами страстного увлечения ею, своего рода массового гипноза, которому подвергаются коллеги. Один ее промах, думает он (игнорируя накопление свидетельств касательно того, что Люси может в конце концов оказаться более чем пригодной для ее работы), один промах, и я настою, чтобы ее заменили кем-нибудь более подходящим.

– С добрым утром, красотки, – с таким приветствием обращается Люси к стеклянной стене вивария, отпирая дверь кухни рептилий. Она поднимает тяжелую крышку морозилки, вытаскивает мерзлый кирпич цыплячьих эмбрионов и укладывает его на металлический поднос, пусть немного оттает.

– Завтрак, – бормочет она, состроив приветственную гримаску. – Вкуснятина.

В первом стеклянном коробе она ласково приподнимает шестидесятисантиметрового маисового полоза и отшкрябывает лопаточкой его загрязненную лежанку. Живот у полоза вздут, еще остается зримой вчерашняя мышь. Переваривая пищу, змеи бывают неприветливыми, и Люси покидает полоза и идет вдоль коробов, поправляя кормовые подносы. Потом пробует вилкой оттаивающих цыплят; три-четыре минуты в микроволновке, и их можно будет разлепить.

Змей Люси любит, любит чувственное скольжение их шелковистой кожи по ее. Размораживание еды – занятие не из приятных, однако в конечном счете это пустяк. Зато обезьяны, благослови их Бог, питаются фруктами.