Санитары уложили покойника на вогнутый операционный стол и удалились. Несмотря на присутствие чужаков, фигура не обернулась, продолжая сосредоточенно двигать локтями. Подойдя, поняли, что отвлекаем хозяина подземелья от позднего ужина (ну, или раннего завтрака) — невысокий сухопарый мужчина средних лет лакомился стейком с кровью, используя вместо столовых приборов скальпель и щипцы.

И лишь когда посетители, что называется, нависли над душой, бот утер рот салфеткой и соизволил обернуться. Бледная кожа, впалые глаза в обрамлении темных кругов, заострившиеся скулы, прямые темные волосы пониже ушей. Одет в черный костюм, белые перчатки и вычурный алый сюртук, а на вешалке покачивалась широкополая шляпа того же оттенка. Из-за круглых очков, бликующих даже от тусклого света огарков, человек напоминал ночное чудовище с горящими очами. Взяв бокал красного вина, он закинул ногу на ногу и улыбнулся, обнажив жемчужно-белые острые зубы, и с ехидцей спросил:

— Кто посмел прервать сей чудный романтический вечер?

— Мы работаем на графа.

— Тут все работают на графа, — похожий на архитипичного вампира непись развел руками.

— Тогда вы не откажетесь ответить на пару вопросов.

— И первый, полагаю, о том, кто я такой. Доктор Зандер Кох, — собеседник протянул ладонь, — патологоанатом, коронер, таксидермист, литературовед, философ и алхимик. Но даже этих заслуг не хватило, чтобы разгадать тайну хвори. Если считаете, что ваши знания весомее моих — прошу, дерзайте. Может, вина?

— Спасибо, — брезгливо покосился на бутылку с мутными разводами на стенках, — обойдусь. Расскажите подробнее о болезни.

— Ну... — Кох покачал бокал, — она неизлечима, неотвратима и неразборчива. Забирает молодых и старых, сильных и слабых, мужчин и женщин... Но кое-что общее все же есть — тела разлагаются очень медленно. Бывает, за целую неделю ни единого трупного пятнышка. Если бы не сей удивительный феномен, Кастель-Ван давно превратился бы в огромный зловонный чумной котел.

Хотел задать еще вопрос, но по лицу будто врезали раскаленным кастетом. Похоже, чем ближе конец — тем сильнее ощущения, боль пронзила череп насквозь, все потемнело, закружилось, и в себя пришел, сидя на кресле с промоченным спиртом тампоном под носом. Зандер навис надо мной и принялся бесцеремонно раздвигать веки, губы и щупать пульс, пока бледная как саван Кристина обмахивала меня платочком.

— Как самочувствие? — с тревогой осведомился доктор.

— Как с бодуна...

— Слабость, апатия, сонливость?

— Есть... немного.

— Немного? — Кох наклонился и принюхался. — Знакомый запах. Подъем-трава?

Кивнул. Мужчина посмотрел на торговку, нахмурился и проворчал:

— Дело, конечно не мое, но не рановато-ли?

— Это чтобы не спать! — огрызнулся, потирая онемевшую щеку. Двое суток. День-ночь, день-ночь — смерть. Зараза...

— Вы, главное, не волнуйтесь, — доктор отошел к столу и глотнул вина. — И так выглядите паршиво.

— То есть?

— А сами не замечаете? Осунулись, побледнели... Из вас словно жизнь высасывают.

— Ну да, я же заказ взял. Погодите... А хворь может быть как-то связана с магией?

— Любопытное предположение, — Зандер потер подбородок. — Но давно и неудачно мною проверенное. Какие только реагенты не использовал, от ладана до золота — никакой реакции. Стало быть, если магия и была, то после смерти без следа выветрилась из тела.

Несмотря на конскую дозу местной «виагры», встать с кресла удалось лишь с помощью Кристины. Тошнота и головокружение потихоньку отступали, но самочувствие было далеко от нормального — то ли передоз сказывался, то ли стресс, то ли утекающий счетчик. Поставив фонарь в изголовье трупа, взял со столика увеличительное стекло и внимательно осмотрел лицо, но не нашел ничего, похожего на отметины или шрамы.

Больше в подземелье делать нечего. Распрощавшись с доктором, вышли на улицу, где прямо под ступеньками ошивалась шайка странных личностей. Несмотря на дикий ливень, незнакомцы, в круг которых затесались и молодежь, и пожилые мужи, щеголяли в легкой домашней одежде, а в руках сжимали кочерги, черенки, садовые ножницы, сковороды и прочую утварь. И судя по мутным, неживым глазам и утробным хрипам из раззявленных ртов, господа собрались под больницей вовсе не на пикник.

Все, что успел — заслонить оцепеневшую от страха Кристину, прежде чем шайка кинулась на нас, ревя и размахивая дубьем. Если бы не прислужники, чьи электронные мозги не в пример расторопнее человеческих, нас бы размололи в кашу за считанные секунды. Но Чупа с разбегу прыгнула на грудь рослого усача, сбила с ног и, не размыкая пасти, ухнула в гущу безумцев. Люд переключился на гончую, обступив кругом и раз за разом опуская и поднимая оружие, и густую кровь с палок и дубин не могла смыть даже бесовья буря.

Следом на выручку рванул Вупс с кинжалом наперевес, кубарем носясь под ногами и подрезая сухожилия. Дважды импа пинали как футбольный мяч, один раз наступили, но чертенок продолжал размахивать клинком. Самое паршивое, я не мог просто швырнуть в толпу заклинание — пострадали бы помощники. Даже пришедшая в себя торговка секла шипящим под дождем кнутом избирательно и с большой опаской, а огненная нить щелкала над головами или крошила камни по сторонам.

И все же удалось переагрить часть нападавших, вот только особого проку никто не получил: я все так же не мог биться вплотную, подруге тоже требовалось хоть какое-то пространство для маневра. Попятились к верхней ступени, как вдруг дверь со скрипом отворилась, и блеснувшая золотом шпага пронзила сердце нависшего над нами бородатого бугая. Несмотря на очевидно смертельное ранение, бледнокожий зомби закатил глаза и запрокинул голову, а из распахнутого рта повалил белый дымок, будто верзила глотнул жидкого азота. Существо схватилось за клинок и попыталось освободиться, но пальцы зашипели, как на раскаленной сковороде. Зандер пинком скинул дымящееся мясо с «шампура», поднырнул под замах кочерги и без сомнений пронзил юную леди в ночной рубашке.

Мне удалось извернуться и швырнуть сферу так, что огонь и протуберанцы не задели сбившихся в кучу врагов, зато расколотая взрывом брусчатка нашпиговала спины мелким крошевом, точно дробью. Крис, в свою очередь, несколькими точными ударами достала отбившихся от общей массы выродков — раскаленный кончик пронзал ребра, черепа, отрубал конечности, но, несмотря на страшные раны, лунатики перли на нас, как заведенные. И как назло, поблизости не оказалось ни одного дозора, хотя стычка разгорелась в шаге от площади и замка Куловского — уж где-где, а тут охрана должна дежурить постоянно.

Кох проткнул шею последнему ублюдку — тот завалился на брюхо и тут же вцепился в сапог доктора, тараща налитые кровью глаза и клацая зубами. Каблук с золотой набойкой пресек поползновения упыря, и внезапный помощник, описав шпагой восьмерку, спрятал оружие в ножны и поправил шляпу. Не слыша высокопарной речи алхимика, подбежал к горке мертвецов и раскопал Чупу — гончая устало застучала хвостом и облизнула протянутую ладонь. Кровь черными ручьями вытекала из ссадин на голове, вспоротого брюха и размозжённой грудины — урон слишком велик, а никто из нас не умел лечить демонов. Второй раз животное спасает меня ценой собственной жизни. Это какой-то намек, или создатель «Иринора» любит издеваться над игроками всеми мыслимыми и немыслимыми способами? Однажды я это узнаю. Лично спрошу. Даю слово.

Чупа поудобнее устроила голову на влажных камнях, будто готовилась к спокойному сну, и без звука, без конвульсии умерла. Вупс со вздохом присел рядом и погладил слипшиеся «иглы» на загривке, но что удивило куда больше — так это тихие всхлипывания Кристины. Подруга стояла за плечом и терла под глазами, не сводя потухшего взгляда с убитого животного.

— Странное вы племя — демонисты, — задумчиво изрек Зандер. — Над людьми измываетесь, по тварям плачете. Из Тьмы черпаете силу, но служите Свету. По уши в грехах, но следите за порядком. Жертвуете троими ради спасения пятерых. Бьете своих, чтобы чужие боялись... Говорят, зло бывает разное: меньшее, большее... вы же — вынужденное. Вы злобные цепные псы, которых исправно кормят, потому что враги боятся подойти к забору. Но когда-нибудь цепи порвутся, а отросшие клыки вопьются уже в хозяйскую шею. Вопрос в одном — как скоро?