Квесты в Ириноре, особенно тайные, справедливо поделить на три типа: внезапные и страшные, случайные и забавные, сюжетные и смертельно опасные. Объединяет их запредельная степень измывательства над игроком, иногда морального, реже — физического, часто — и того, и другого. Еще ни разу не попадал в ситуацию, чтобы шел-шел, по ошибке забрел в пещеру, а там меч-кладенец на плюс триста урона просто так лежит. Несчастного поборника или обманут, или обсмеют, или попытаются убить, или все вместе взятое.

Халявы здесь нет в принципе, отчего порой складывается впечатление, что штат сценаристов по доброте душевной разбросал в труднодоступных локациях бонусы для храбрых и смелых. Но затем диверсию обнаружил начальник и велел переписать все плюшки так, чтобы дать игроку надежду на бесплатный ништяк, позволить этим ништяком попользоваться, а потом жестоко обломать и в довесок поставить на счетчик. Поэтому надеяться на спокойное и бескровное разрешение текущей проблемы совершенно бессмысленно, а значит, пора готовиться к худшему. Знать бы еще, какой природы это «худшее» и как с ним придется справляться — грубой силой, хитростью или чем-то между.

Не знаю, о какой башне говорил Карл — видимо, о подземной. Платформа в кои-то веки остановилась на такой глубине, что и подсчитывать не возьмусь, и перед нами блеснула двустворчатая дверь из того же мокрого камня, похожего на бурый базальт. Из всей охоты отделилась троица конвоиров и подтащила меня к преграде — взмах фонаря, и плиты расползлись, открыв длинный трапециевидный в сечении коридор, иссеченный характерной для этого склепа клинописью.

Вдоль стен тянулись ряды дверей поменьше, придавая убежищу сходства с тюрьмой строгого режима, но ни единого звука, отличного от стука костей и тяжелого дыхания, разобрать не удалось. То ли изоляция хорошая, то ли из живых здесь только мы с писарем. Да и пахло внизу не сыростью, не затхлостью, не разлагающейся плотью, а... ничем. От слова вообще.

— А ты не думал, — прошептал, озираясь в поисках подсказок и зацепок для побега, — что все байки о прекрасной госпоже — вымысел? Сдается мне, в этих катакомбах завелся лич или некромант. И тот, и другой — могучий колдун, и запудрить мозги жертвам — как два пальца об асфальт. Высасывает из мужиков жизненную силу и отпускает, внедряя ложные воспоминания. Чтобы балбесы вроде тебя велись на чепуху о неукротимой богине любви и сами лезли в лапы охотникам.

— Сам ты балбес! — обиделся Карл. — Скоро все увидишь, и будет стыдно за сомнения и наговоры.

— Да уж, — хрустнул затекшей шеей. — Жду не дождусь. Хиру пережил — переживу и твою госпожу.

Прежде разработчики придерживались в нарративе строгой схемы: фабула создавала определенное ожидание от квеста, а кульминация полностью его разрушало, выворачивая наизнанку и ставя с ног на голову. Поэтому сделал ставку на ожившую мумию, уродливую ведьму или злого некроманта в противовес основной канве о прекрасной владычице леса.

Ставка не сыграла.

Коридор вывел в еще одну шахту — столь же высокую и не в пример более широкую, сплошь усеянную рядами вытянутых восьмиугольных ниш, в каждой из которых стоял скелет в белом саване с фонарем в опущенных руках. Представить сложно, сколько нежити уместилось в такой трубе, но счет явно шел на сотни, если не на тысячи. Неизвестно, почему великое немертвое войско мирно спало в пазах, ведь такая орда в два счета выловила бы красавчиков со всего Иринора. Либо Тихая охота — лишь прикрытие чего-то большего и куда более зловещего, дамокловым мечом нависшего над Верхним миром, и мне предстояло тем или иным способом решить предложенную задачу. И помня, к чему привела поспешность в предыдущей локации, прекрасно осознавал, что необдуманные решения поставят под угрозу графство, а может и области далеко за его пределами.

Напротив входа высился постамент в человеческий рост, сложенный из дисков с уменьшающимися диаметрами — внизу самый большой, почти в половину пола, а самый маленький держал массивный трон из четырех трапециевидных плит, образующих сидение, высокую спинку и подлокотники. Призрачный свет мерцающим столбом падал на восседавшую на возвышении женщину с болезненно-бледной, но вполне «живой» кожей.

Госпожа сидела в скучающей позе, закинув ногу на ногу и подперев висок сгибом указательного пальца, поглядывала на гостей пронзительными искристо-голубыми глазами и недовольно кривила едва различимые тонкие губы. Прямоугольное, чуть грубоватое лицо в обрамлении длинных белых волос будто отлили из полиуретана, стройное, но далекое от нездоровой худобы тело украшали укороченный до пышной груди белоснежный шелковый камисоль с кружевной оторочкой и длинная юбка с разрезом к середине бедра.

Даже после долгих лет воздержания не назвал бы колдунью по-эльфийски прекрасной — слишком уж сильно напоминала не то ожившую статую, не то оживший труп, но что-то этакое, притягивающее взгляд в ней все же было. Меньше бы сидела в гробнице, больше загорала — и получилась бы конфетка, но в нынешней ипостаси скорее вызывала дрожь на грани с брезгливостью, нежели желание познакомиться поближе. В этом существе слились черты и снежной королевы, и рыцаря смерти, и вампирши из «Другого мира», а лично я предпочитаю более открытых и темпераментных девушек.

— Что это за мерзость? — надменно произнесла владычица подземелья. — Зачем вы это привели?

— Да он сам пришел, — ответил, кивнув на притихшего и залившегося краской Карла.

— Я о тебе говорю. Костяным дуракам ничего нельзя доверить. Сказано ловить красивых юношей, а тащат, кого придется. В камеру его. Надо подумать, что делать с такой добычей.

Меня вывели в коридор, конвоир осветил ближайшую дверь фонарем, и створки с тихим скрежетом разошлись. В вырубленной в скале келье стояли две каменные кровати, на которых «отдыхали» останки — одни иссохшие до мумификации, вторые полностью скелетированные. Судя по обрывкам одежды, трупы принадлежали крестьянам — это все, что удалось выяснить за несколько секунд беглого осмотра. Затем двери захлопнулись, и я оказался в кромешной темноте — ни фонаря, ни иного осветительного прибора узнику не полагалось.

Наощупь расчистив кровать (хорошо, поверхность полирована до стекольной глади, иначе пришлось бы спать по уши в тлену), положил руку под голову и закрыл глаза. Хотел пораскинуть мозгами и подумать над бедой, но мозги раскидываться наотрез отказались и поспешили перейти в спящий режим, сославшись на переутомление и недостаточность данных для полноценного анализа. Что же, этот бой проигран, но впереди ждал новый — куда более сложный и опасный.

Очнулся на крохотном каменном острове посреди бесконечного океана лавы. Хира уже стояла надо мной с занесенным трезубцем — несколько секунд отдыха, и точеные штыри пронзят сердце, исторгнув из долгожданного и столь необходимого сна.

— Снова здорово, — демоница ощерилась. — Готов страдать?

— Всегда готов, — ответил с усталой улыбкой.

— Тогда поехали.

Вилы гильотиной обрушились на распростертое тело, но замерли, наткнувшись на весьма странное в своей непреодолимости препятствие — мою ладонь. Аки джедай, Силой остановивший выстрел бластера, я перевел кошмар в нужное русло собственной волей, в полной мере осознавая, что это мой разум, мои мысли, и следовательно — вотчина моей безраздельной власти. Я здесь царь и бог, а суккуба — просто незваный и назойливый гость, которого давно пора поставить на место.

— Ч-что?! — удивленный возглас и вспыхнувшие глаза стоили всех пережитых мучений.

Ошеломленная девушка ударила еще раз, не сразу заметив, что грозное оружие превратилось в надувную игрушку, какую часто продают в палатках с разномастным барахлом на городских праздниках. Но вот что хитрая бестия поняла сразу — так это то, что ситуация выходит из-под контроля и пора рвать когти. Отбросив бесполезные вилы, прислужница со всех ног рванула к обрыву и прыгнула щучкой в бурлящую гладь, но замерла в полете.