— Про наш город говорят, что тут то ли камни рождаются из домов, то ли дома из камней, — в голосе Пармена звучала гордость, и Мелите оставалось только согласиться с ним. — Тут нет пахотной земли, продукты привозят из долины, — мастер махнул рукой вправо. — Но каждый клочок городской почвы обработан. На нем растут цветы и деревья, такие же неприхотливые и выносливые как мы.

Не в силах отвести глаз от удивительного места, которому суждено стать ее новой родиной Лита думала: ‘Тут слиты воедино живые цветы, каменные стены домов и отвесные суровые скалы. Дом вырастает из камня или камень из дома — непонятно, но они уже столько веков соседствуют, что сроднились и стали единой удивительной завораживающей гармоничной каменной мелодией.”

Между тем ладья остановилась над очередным творением безумного сардарского архитектора, большим домом, сложенным, как и, все здесь из серого гранита. Его особенностью была высокая круглая башенка, вскарабкавшаяся на циклопический поросший мхом валун. Распахнулось маленькое оконце, колыхнув синюю штору, из него выглянула совсем молоденькая девушка. Посмотрев вверх, она замерла ненадолго, а потом засмеялась, размахивая руками и крича.

— Мама! Мама! Рин вернулся!

Тут же маленький внутренний дворик заполнился людьми. Они суетились, громко переговаривались и улыбались, поглядывая в небо. Усталый Ниаль принялся командовать. Его голос далеко разносился над сонными улицами Каменца, и скоро у домика с башней собралась приличная толпа.

— Чего рты разинули? — свесился за борт седой. — Грузовую платформу подавайте!

— Дракона грузить? — послышалось снизу.

— Рина, идиоты! Ранило его! — кормчий разозлился не на шутку.

— Ой, батюшки, — переполошились впечатлительные горожане.

— Пойду пожалуй, — отпрянула от борта Лита, заметив, что непосредственные сардарцы тыкают в нее пальцем и отпускают шуточки по поводу белобрысых аданок.

— Привыкай, — посоветовал Пармен. — Ты у нас одна такая на весь город. Главное не робей, а то заклюют.

— Постараюсь, — стараясь не поддаваться панике, пообещала девушка.

— Да не волнуйся ты, мелкая, — успокоил мастер. — Лучше скажи, Рину вставать можно?

— От каморы до борта дойдет, — заверила Лита.

— Ну тогда веди, — поторопил Пармен. — Платформу уже выкатили, сейчас поднимут.

— Уже ушла, — Мелита побежала на корму.

На грузовую платформу, оказавшуюся изрядных размеров летающей телегой, Лита ступила совершенно спокойно, хотя никогда прежде не видела ничего подобного. Сардарцы не продавали этакие диковины соседям, оставляя их себе. Аданцы довольствовались бездровяными плитами, стиральными машинами и прочей кухонной утварью, а также сменными энергетическими кристаллами для технических приспособ.

Так что, навидавшись за последние сутки больше чем за всю жизнь, Мелита бездумно последовала за мужем. Ее даже особо не взволновала скорая встреча с родными Рина. 'Ну люди и люди,' — меланхолично думала целительница, поддерживая раненого.

Вроде и невысоко было спускаться, и бортики у платформы имелись, но с непривычки, а может от усталости у Литы закружилась голова. Так что непонятно стало кто из измученных супругов кому помог ступить на мощеные гранитом плиты двора.

— Добро пожаловать домой, жена, — многозначительно глядя на встречающих, Рин обнял аданку за плечи. — Здравствуй, матушка. Привет, сестренка. Знакомьтесь, это Мелита. Прошу любить и жаловать.

— Жена? — оглядев девушку с ног до головы, протянула моложавая подтянутая сардарка. — Вот так неожиданность. Поехал за лекарством, а привез малявку белобрысую.

— А там пофигуристей не было? — хохотнула давешняя девица, как две капли воды похожая на мать.

— Повежливей, Ирати, — нахмурился Рин.

— Не затыкай сестре рот, — свекровь перестала скептически рассматривать нежданную невестку. — Она у себя дома.

— Извините, уважаемая, — поспешила вмешаться Лита. — Рин был ранен во время полета. Ему необходим покой.

Подавив недовольство, хозяйка отступила в сторону, позволяя молодым войти в дом.

— Ишь какая умная выискалась, — не смолчала она. — Рину в подмышку дышит, а туда же… командует. Эй, кто-нибудь, — позвала женщина, — приведите старую Мирари. Не стойте! Быстро за знахаркой!

— У нас положено вносить в дом жену на руках, а меня вон как угораздило, — Аэрин кривил губы в усмешке, но Лита чувствовала, что ему совсем не смешно.

— А у нас молодые вместе переступают через порог, — сказала она, — и непременно с правой ноги.

— Зачем? — остановился Аэрин.

— Чтобы идти рядом по дороге жизни и не разлучаться в посмертии, глупый, — словно маленькому объяснила Лита.

— Тогда шагаем, — согласился мужчина, ступая через порог.

Они вошли в темноватый холл. Каменный пол, каменные стены, каменные лестницы… Привыкшая к тому, что дома строятся из дерева, аданка поежилась от обилия вездесущего гранита вокруг.

— Лита, — окликнул муж, остановившись у подножия лестницы, — хочешь, я тебе свою мастерскую покажу? — он указал на одну из дверей, по счастью деревянных. — Там и лежанка есть.

Заставив себя проглотить злые слова в адрес новой родни девушка только согласно кивнула. 'Сволочи!' — злилась она, войдя вслед за мужем в просторную неожиданно светлую комнату. 'Полон двор людей, а раненому помочь некому,' — заставляла себя улыбаться, устраивая Рина на узкой, застеленной шкурой кушетке.

Хлебосольные родственнички не спешили с расспросами и угощениями. Да что там, даже кружки воды не поднесли.

— Вот тут я и работаю, — кивнув на заваленный инструментами верстак, Аэрин без сил откинулся на подушку. — Это самая светлая комната во всем доме. Мы с матушкой даже как-то повздорили из-за нее. Раньше здесь было женское царство. Тут она с Ирати и служанками вышивала, ковры ткала, ну ты понимаешь. А потом оказалось, что у меня проснулся дар к артефакторике, и отец велел освободить солярий (самое светлое помещение в доме, в котором обычно занимались рукоделием). Вот… — задумчиво протянул он, вспоминая. — Наши женщины были недовольны.

— Но ведь артефактор это очень уважаемый человек, — не поняла местных баб Мелита.

— Так-то оно так, но…

— Ой, а чего это вы здесь? — распахнув настежь дверь в мастерскую ворвалась Ирати. — Мы вас обыскались!

Лита снова прикусила язык, не позволяя себе сорваться на эту порывистую сардарку. Задумавшись о том глупа ее золовка, легкомысленна сверх меры или эгоистична, целительница предпочла не вмешиваться в разговор брата и сестры.

— Ты же знаешь, Ирати, что мне тут привычнее, — улыбался тем временем Рин. — Да и соскучился я по своей мастерской… — мужчине явно не хотелось жаловаться на плохое самочувствие.

— Вот вечно ты чудишь, — надула губки красавица. — А нам отдуваться приходится. Вставай, Мирари уже ждет.

'Вот же дрянь какая,' — мягко останавливая мужа, неприязненно подумала Лита.

— А сюда она не может подойти? — вслух поинтересовалась она.

— У Аэрина в этом доме есть своя комната, — задрала нос девица. — Может у вас в Адане принято в свинарнике гостей принимать, а у нас для этого есть…

— У нас в Адане раненых не бросают на пороге дома, а целители готовы оказать помощь даже в свинарнике! — сталью блеснули серые глаза.

— Скажите, пожалуйста! — вскинулась золовка.

— Лита! Ирати! — прикрикнул Рин. — Прекратите немедленно!

— А чего она? — начала было сардарка, но заставила себя захлопнуть рот и, одарив Литу многообещающим взглядом, выбежала из мастерской.

— Зачем ты так с ней? — провожая глазами сестру, мягко попенял Аэрин. — Ирати добрая девочка, правда слегка взбалмошная, но это пройдет со временем.

— А сколько ей лет? — мысленно обещая себе молчать в присутствии новой родни, хоть пляши они голышом, поинтересовалась Лита.

— Восемнадцать, скоро замуж ее отдавать будем, — он тепло улыбнулся, убеждая Мелиту в правильности принятого решения. — Через месяц у Ирати свадьба, вот она и нервничает. Устала наша малышка от всех этих приготовлений. Дела, суета, то да се… Ну ты понимаешь.