Дагарр склонился к рыдающей невестке, помогая ей подняться, а Арима кинулась на пасынков, выскочивших в коридор, ругая их на все лады. И гады они, и сволочи, и хамы неблагодарные, и мерзавцы, покатившиеся по отцовой скользкой дорожке, на которой здоровенные бугаи распускают руки, избивая невинных жен! А жены, то есть жена им досталась чистое золото: умница, красавица, а уж какой у нее талант, какое самопожертвование. До самого донышка себя девочка вычерпала!

Лита так заслушалась, что даже плакать перестала. Несколько раз она открывала рот, чтобы успокоить свекровь, но всякий раз останавливалась. Больно уж приятно было смотреть на виноватые лица Валмира и Рина. А уж про то, насколько полезно такому целителю как она полностью опустошать энергетический резерв, и вовсе решила никому не рассказывать. Хотя слова Учителя по-прежнему звучали у нее в ушах: 'Только не жалея силы на добрые дела, ты увеличишь ее. Воины тренируют тело, жрецы — дух, а мы — дар. Навсегда запомни это.'

— Не стой на холодном, дочка, — Арима решительно забрала невестку из рук притихшего мужа. — Пойдем к Ирати в комнату, переоденемся, отдохнем, покушаем. Пойдем, красавица моя. А вы, — она повернулась к пасынкам, — с отцом поговорите. Он вас еще и не такому научит.

С трудом удержавшись от того чтобы показать притихшим супругам язык, Лита позволила причитающей свекрови отвести себя к Ирати.

Девушка и правда спала, и состояние ее уже не вызывало опасения, в чем и убедилась Мелита сразу же глянув на золовку.

— Как она? — тревожилась Арима, забирая у сунувшейся в светелку ключницы тапочки.

— Скоро проснется, — уверила Лита, обуваясь. — И есть попросит.

— Слышала? — хозяйка дома глянула на служанки. — Так чего стоишь? Беги на кухню! Только одежду госпоже сначала принеси. Ну! А ты садись вот сюда в креслице, — интонации женщины изменились. — Умаялась, ягодка, с нами.

— Матушка, вы меня пугаете, — призналась Лита.

— Расслабься и привыкай, — посоветовала эта непонятная женщина с любовью глядя то на одну свою дочь, то на другую… дочь. 'Да, именно так,' — удовлетворенно кивнула она сама себе, следя за тем, чтобы невестке принесли лучшие одежды.

На кровати пошевелилась Ирати.

— Мама, — позвала она, открывая глаза. — Мамочка…

— Тут я, — кинулась к ней Арима. — Очнулась, маленькая моя! Отец! Иди скорей! Ираточка проснулась! Мальчики!

— Где? — в горницу ворвался Дагарр. — Детка моя! Напугала-то нас как! Солнышко!

— Сестренка! — радовались слегка помятые Валмир и Аэрин.

Все они были такими счастливыми, шумными. Тормошили Ирати плача и смеясь. 'Они — семья, а я им чужая,' — почувствовала Лита.

Не имея сейчас ни сил, ни желания размышлять о том, найдется ли ей место в роду Дагарра и каким оно будет, аданка как можно незаметнее выскользнула в коридор. Быстро спустившись по крутой истертой от времени лестнице, зашла на кухню, чтобы оставить добродушной поварихе указания касающиеся диеты выздоравливающей, попутно она оставила женщине сердечные капли и строго-настрого наказала пить их трижды в день, постояла немного у окна, глядя на посветлевший горизонт, подождала пока отвлечется привратник, с трудом открыла тяжелую входную дверь и выскользнула в предрассветный сумрак.

— Ну знаете ли, мои дорогие, это уже вообще ни на что не похоже! — в грудном контральто звучало неприкрытое возмущение. — Так относиться к моим одаренным! Правильно она ваших сардарцев мокрицами подкаменными назвала!

— Уховертками, — педантично поправил баритон.

— Всю кровь из девочки выпили, клопы сардарские! Пиявки горные! И все-то она им должна! Особенно этому, с проклятием!

— Это ее муж, Санечка, — жизнерадостно откликнулся тенорок. — Такой талантливый мальчик.

— Муж, — в женском голосе ясно слышалось ехидство. — Одно название! Должок за ним ого-го какой! Зануда озабоченная, а не муж!

— Так там еще один есть, — напомнил баритон. — Между прочим, любимец Хротгара.

— Алкаш, — припечатала собеседница. — Не успел жениться, а уже шляется. Ночной мотылек!

— Скорее шершень, — чертог наполнился звуками раскатистого басовитого смеха.

— Очень смешно! — возмущенное контральто сопровождалось грохотом и звоном, как будто в чертогах небожителей кто-то бил посуду. Но могло ли такое быть?

После непродолжительного, но весьма красноречивого молчания несравненная обладательница волшебного по красоте голоса удалилась с чувством выполненного долга, неразборчиво бормоча что-то о необходимости перманентного благословения одаренной и мерах защиты от наглых сардарских уховерток.

— А ведь этот сервиз мама нам на свадьбу дарила, — тенор.

— Мама? Чья? — баритон.

— Мужики, вы не о том думаете. Неужели не видите, что Санька опять что-то задумала? Понять бы еще что… — бас.

Едва переставляя ноги, Лита шла к Крайнему дому. И дело тут было не в том, что она переоценила свои силы, к такому-то аданка была привычная. Учитель еще не так гонял. 'Терпи,' — любил повторять он, обещая: 'Откроется второе дыхание.' И оно действительно открывалось, бывало вместе со вторым открывалось третье и четвертое, и пятое… Но никто и никогда, а вернее до этих пор не заставлял ее чувствовать себя довеском к дару целителя. Этаким неприятным дополнением, чужеродным.

'А может Рин прав, называя меня десятником? Как он там говорил? Отвратительно? Да именно так. Бой-баба! Мужик в юбке!' — тут она остановилась, оглядела себя и хихикнула. 'Нет, за мужика я никак не сойду. Но что-то в словах Рина определенно есть. Не зря же дома никто за мной не ходил? Может и Олаф тут ни при чем? Может я просто не гожусь в жены, а парни это чувствуют? Может лучше в храм пойти?'

Лита так глубоко задумалась, что не сразу заметила зависшую рядом с ней платформу, а увидев вздрогнула и попятилась, прижавшись к чьему-то забору.

— Пчелка, ну чего ты? — послышался встревоженный голос Вала.

Аданка только передернула плечами, но чуть расслабилась.

— Ты нас напугала, — развернулся к ней Рин.

Лита снова отступила, обняла себя за плечи.

— Не слушай его, малышка, — Валмир легко спрыгнул с платформы. — Ты сегодня большая умница. Мы тобой гордимся: и я, и мать с отцом, и этот придурок гонористый.

— Не дыши на меня, — она сделала еще шаг назад.

— Это мы с отцом со страху и от нервов, — повинился Вал. — Лечились в общем… — не то услышав, не то почувствовав ее смешок, шагнул ближе, позвал как маленькую. — Иди на ручки. Домой пора. Дышать буду в сторону, — продолжал уговаривать он, но с места не двигался.

Лита подумала немного и кивнула.

— Вот и хорошо! Вот и правильно, — обрадовался этот брехун, воняя перегарищем на всю улицу.

Не давая одуматься строптивце, Вал подхватил ее на руки, посадил на платформу и сам устроился рядом. С водительского места обернулся Аэрин, перегнулся, укрыл теплой меховой полостью зазябшие ноги жены.

— Держи, — протянул ей пару украшенных разноцветной глазурью печатных пряников.

https://cs3.livemaster.ru/zhurnalfoto/0/5/7/130518192824.jpg

— Вкусно, — откусив ухо пряничному коту, сказала Лита. — Спасибо.

— То-то же, — откликнулся Вал, довольный будто это он додумался угостить пчелку печевом. — Ты ешь, ешь, девочка красивая. А ты трогай, мелкий.

— Он всегда такой болтливый, когда выпьет, — пояснил Рин и ловко увернулся от оплеухи. — Но в одном Вал прав, нам пора домой.

Пряники были свежие душистые с вишневым вареньем и похоже волшебные. Во всяком случае грустные мысли они отгоняли на раз. Лите даже начало казаться, что все наладится. Сложится. Срастется. Рин выздоровеет и полюбит ее пуще жизни. Ведьма сгинет, будто ее и не было. Вал избавится от навязанного брака и станет свободным. А может и нет. Мелита закрыла глаза и задремала.

Она спала и не слышала, как тихо переговариваются братья, обсуждая двойное покушение, а то непременно удивилась бы откуда леснику знаком глава тайного приказа, почему за одним из жрецов Великой установлено негласное наблюдение, равно как и за Мирари, Маритой и членами их семей. Хотя в ее случае незнание пожалуй было благом.