— Но это значит… Это значит, что Рин совсем плох…

— Да дайте мне уже воду, а потом разбирайтесь между собой хоть до посинения, — Лита вырвалась, забрала чашу и поспешила вернуться.

За те несколько минут, которые она отсутствовала, дела у Аэрина стали совсем плохи. Он по-прежнему был в беспамятстве, к которому добавились жар и бред. Раненый метался, звал кого-то, просил пить.

— Сейчас, мой хороший, потерпи, — в очередной раз инспектируя свою переносную аптечку, ворковала Лита. Она смешала в кубке несколько зелий, тщательно отсчитывая капли, из мешочка, висящего на поясе, достала серебряную ложку, автоматически очистила ее и принялась поить Рина. — Вот и хорошо. Вот и славно, — приговаривала Мелита. — Как же повезло, что прошлую ночь я провела в чертоге Отцов. Служители Саннивы непременно переодели бы меня в подвенечное платье. Плакали бы тогда мои отварчики. В лучшем случае их бросили бы в погребальный костер. А так мы еще побарахтаемся. Спи, муж мой, а я пошепчу, вспомню бабкину науку.

Сняв с себя все украшения, она распустила волосы, разулась и, забыв обо всем на свете, принялась чаровать.

Тихонько нашептывая слова древних заговоров, Лита напряженно вглядывалась в пораженные проклятием легкие. Она ясно видела угольно-черные нити, сплетающиеся в паутину, в самом центре которой сидел здоровенный паук. Вполне возможно, что другая ведунья узрела бы совсем другой образ, но это просто вопрос личного восприятия. Обычно наведенные болезни принимали личину, наиболее неприятную зрящему. Лита видела пауков, ее бабка крыс, а отцова сестра безобидных мохнатых гусениц, которых боялась почти до обморока.

Напевая вяло пошевеливающему лапами пауку колыбельную, Мелита напряженно думала. И выводы не радовали. По всему выходило, что ведьма, насылавшая порчу, подселила в Аэрина полуразумную сущность. И произошло это не менее трех лет назад, о чем говорило состояние паутины. Получалось, что кто-то заранее решил избавиться от парня и просто выжидал подходящего момента. А весной случилось что-то, разбудившее крепко спящее проклятие.

— И ведь не спросишь никого, чтобы ведьму не спугнуть. У нас бы ее быстро вычислили, а в Сардаре все другое. Делай что хочешь, твори пагубу, питайся болью человеческой, отнимай жизни и никто даже не поймет, отчего к нижним людям уходят молодые полные сил люди.

Теперь становилось понятным, и почему отклонился драконий клинок, почему он не задел атрерию. Наделенный зачатками разума паук спасал свою псевдожизнь, выполняя заложенную создательницей задачу. А теперь по какой-то пичине заторопился, убивая своего носителя.

— Вот ведь, — поразилась девушка, не сводя глаз с задремавшей мерзости, — проклятие на смерть жизнь спасло! Чего только не бывает. Чудеса! Однако, надо будет последить, кто будет вокруг Рина виться, — решила Мелита, помня о том, что творящая пагубу должна забрать свое жуткое детище, чтобы оно могло отдать своей создательнице всю уворованную силу. — Боги великие, помогите! — горячо взмолилась. — Вразумите меня глупую, откройте глаза и пошлите помощника! Одной мне не справиться!

Сказала и обмерла, аж рот ладошками прикрыла со страху: 'Хоть и не глазливая я, а боязно.'

Понимая, что пока ничего больше поделать не сможет, сотворила отвращающий всякое зло знак и прикорнула таки под бочком у мужа, которому значительно полегчало. Запретив себе думать о Сардаре, чужой семье, внезапно обретенных супругах и возможном сглазе, она провалилась в сон.

— Это нечестно! Ни о каком втором муже речи не было! — в грудном контральто звенели слезы.

— А драконов напускать честно? — чувствовалось, что обладателю тенора тяжело сохранять твердость.

— Это просто превентивные меры, дорогая, — мягко увещевал баритон.

— Должны же мы были подстраховаться, Сань? — беззлобно оправдывался бас.

— Подлетаем! — радостный крик Хагена заставил Литу вскочить с койки.

— Чего орешь? Боишься, что мы на ладье останемся да обратно в Адан улетим? — вполне бодро поинтересовался Рин.

— Так Ниаль велел, чтоб я вас разбудил, — топтался в дверях смущенный юнга.

— Когда ж он тебе с ладьи спрыгнуть велит, а? — поморщился Аэрин.

— Чего опять не так?.. — заныл малой.

— Спасибо, Хаген, — Лита торопливо переплетала косу. — Мы проснулись, — и видя, что парень просиял, напомнила. — Так ты найди меня через недельку.

— Помню, — шмыгнул носом Хаген. — Умеете вы, госпожа целительница, настроение испортить.

— За языком следи, — сразу осадил раненый. — Разговорился, — и, тут же повернулся к жене. — Зачем тебе этот балабол понадобился?

— Хочу проверить кое-что, — улыбнулась Лита, глядя на своего защитника. — Дома обязательно расскажу.

Все еще бледный, он тем не менее уверенно полусидел на кровати.

— А что со мной случилось, расскажешь? — Рин указал на свою повязку. — Это меня радужные зацепили?

— Они самые, — подтвердила Мелита.

— А чешуя случайно не сохранилась? — блеснули интересом глаза артефактора.

— Там целый дракон сохранился. Забыл?

— И правда запамятовал, — обрадовался Рин, сразу прекратив расспросы.

— Увлеченного человека издалека видно, — Мелита, одобрительно посмеиваясь, принялась собирать свои банки-склянки, коробки-пузырьки.

— Ну как вы тут? — к молодоженам заглянул Пармен.

— Да вот прикидываю на что драконью кровь лучше пустить, — откликнулся больной.

— Лучше всего мне на зелья отдать, — посоветовала Лита.

— Учтем, — серьезно кивнул мастер и придвинулся поближе к ученику. — Есть у меня одна идейка.

— И яду бы неплохо получить, когтей опять же, клыков… — загорелись глаза у травницы.

— Ничего себе запросы, — почесал в затылке мастер. — Ладно, малышка, выделим. Список готовь.

— Ага, — обрадовалась Лита, прикидывая в уме, что один из редчайших компонентов для лекарства у нее уже есть.

— Мелита, — поджал губы супруг.

— Чего? — посмотрев друг на друга, уточнили хором Пармен и Лита.

— Я говорю, что мою жену зовут Мелита, — добавил металла в голос раненый.

— Угу, — уважительно кивнули целительница с артефактором, предварительно переглянувшись.

— Ну раз ты такой серьезный, то я уж и не буду просить, чтоб отпустил Мелиту посмотреть сверху на Каменец, — усмехнулся в усы Пармен. — Вы пока посидите тут, а Ниаль причалит к самому дому. Отец площадку-то достроил?

— Да, как раз перед поездкой в Годарское княжество.

— Ну значит там и пришвартуемся, — хлопнул себя по коленям мастер и поднялся.

— Пармен, — окликнул его ученик, — возьми с собой Литу, пусть посмотрит на город. Только следи, чтоб не упала.

— Вот это дело, — обрадованно загудел гигант. — Пошли, мелкая.

— Ее зовут… — нахмурился Рин.

— Да я помню, — отмахнулся учитель.

Мелита благодарно глянула на мужа и выскользнула за дверь.

Это и впрямь был Каменец. Назвать город по-другому, просто язык не поворачивался. Начать с того, что он вырос вокруг расположенного горе княжеского замка, неприступные стены которого были сложены из серого гранита.

На приземистых пузатых башнях, увенчанных острыми черепичными крышами, реяли яркие флаги с изображением грифона. Узкая лента дороги выбегала из окованных стальными полосами ворот и, изгибаясь словно змея, струилась вниз по склону.

А вокруг нее, огибая огромные валуны, вырастал Каменец. Его узкие улочки будто бы вырезаны меж огромных гранитных глыб, а дома были зажаты промеж скальных выступов. Рассыпанные по городу валуны будто по волшебству балансировали на слоне холма. Задержавшей от восторга дыхание Лите казалось, что они в любую секунду были готовы сорваться в пропасть, увлекая за собой смелых, но безрассудных людей, решившихся построить тут свой город.

Всматриваясь в каменный лабиринт петляющих улочек, девушка не нашла двух похожих домов, каждый был настолько гениально встроен в ландшафт, что создавалось впечатление, будто бы он вырос сам собой. А может это могущественные духи гор помогли безумным сардарцам? Кто знает.