— Лива, — позвал он, — ты здесь? Я тебя не узнаю.

Взрослый, который остановился у изголовья Ивары, провел рукой по своему коммуникатору, переключаясь на громкую связь.

— Я здесь. — Он взглянул на медика. — Мы должны поговорить. — Тот отступил, и Лива наклонился к Иваре. — И голос, и глаза знакомые, а я все не могу поверить. Ты ли это?

— Кто же еще?

— Тебя считали мертвым.

— Я не умер.

— Ты исчез, и никто ничего не знал точно. Твою последнюю книгу издали с траурными ремарками о тебе, Амике, Эдре и Кири. А содержание ее было таким, словно Вева Курари дожил до наших лет и превратил свою предсмертную записку в томик исторической философии. Квандра говорил людям, что ты не пережил вины и покончил с собой. Многие поверили.

— Подожди. Как я мог не знать? Когда все это началось? Когда издали книгу?

— Уже три года как прошло. И вот я смотрю на тебя. Живой. Невозможно поверить, что это ты. Но это ты.

— Три года назад я был в Литтаплампе. Хотя и жил под чужим именем, чтобы иметь меньше дел с людьми брата. Так не может быть. Я бы узнал.

Они замолчали. Хинта сбоку рассматривал Ливу Огафту — высокого, худого, слегка сутулящегося человека в серебристо-сером скафандре с узором из синих стыковочных швов и медно-коричневых накладок. В нем было что-то аскетическое и печальное, что-то, что не вязалось с его ролью, положением и богатством. Глаза Ливы казались темными. Смотрел он внимательно.

«И это он, именно он, — оцепенело думал Хинта, — делает фрат для Квандры Вевады? Делает фрат, чтобы его выращивали те нищие батраки с полей под нами, чтобы его выращивали мы в Шарту? Этот человек мог бы приказать, чтобы кто-то начал ремонтировать Экватор. Но он не приказывает. Он виновник стольких бед. Преступник. Но почему же он так смотрит? Почему его рот не наполняется ядом, когда он произносит имена друзей Ивары — имена, священные для самого Ивары? Почему они так похожи? Почему они сами говорят, словно старые друзья? Разве они не враги? Разве не о страшной пропасти между ними рассказывал нам Ивара?»

Потом Хинта перевел взгляд на Тави. Тави тоже наблюдал за разговором между Иварой и Ливой. И он видел что-то еще, чего сам Хинта различить не мог. Растроганность? Боль?

— Ты был мертв для всех нас. Я не знаю, что ты делал и как. Но, похоже, ты исчез более успешно, чем сам можешь себе представить.

— Я же поклялся найти их.

— Я слышал твое радио-сообщение. Все его слушают сейчас, от края до края ойкумены. Ты действительно их нашел?

— Да. Я видел Амику. На дне моря. Но этого мало. Я нашел свидетельство того, как они умерли. Я видел их последние часы и спас то, ради чего они сражались. — Ивара снова начал подниматься на своем ложе. Слизь тянулась за ним. — Мы можем это сделать. Можем спасти планету. Ты поверишь мне, когда увидишь. Теперь все по-другому.

Лива долго молчал.

— Я не могу обещать. Я почти ничего не могу тебе обещать. Но я передам Инке, что ты их нашел. Что ты нашел его.

— Не обещай, но делай. Потому что во мне сейчас веры хватит на весь мир. Ты говоришь, мое сообщение дошло. Тогда, пожалуйста, объясни мне, предупреди меня, что сейчас будет, чего мне ждать? Кто эти люди с тобой? Где мой брат?

— Квандра далеко. Тебе повезло с этим. Он сейчас на северо-западе, в противоположном конце ойкумены, изучает вулканы и ведет войну с партизанами-мусорщиками, населившими руины Тоха. А эти люди работают на меня и будут делать то, что я им скажу. Охрана, врачи, таможенники — все к твоим услугам. Но не ожидай, что прием повсюду будет таким теплым. У моей власти очень короткие руки. Когда Квандра вернется, моя сила иссякнет.

— Спасибо уже за то, что ты здесь, что пустил в страну. А мое сообщение? Если оно дошло до всех, то оно должно давать мне безопасность.

— Да, какую-то безопасность ты обрел. Теперь другой стороне будет сложнее от тебя избавиться.

— Это лучшая новость. А теперь слушай, Лива. — Ивара сумел ухватить своего старого товарища за руку, притянул к себе. — Эти мальчики знают все, что знаю я. Не теряй часы, пока меня нет, пока я болею. Поговори с ними. Возьми то, что они принесли с собой.

— Кто они?

— Довольно и того, что они стояли со мной на берегу, когда мой дрон нашел на дне Амику. Они умны, как мы в их годы. Но они другие. Они видели смерть, тысячу смертей. И они не видели наш с тобой мир. Они с другой планеты — с той, которая уже погибла. Они вышли из того будущего, которое не должно наступить. Позаботься о них. Они нуждаются в заботе, как самые беззащитные из всех детей. Но говори с ними, как с взрослыми.

Он отпустил Ливу, откинулся на спину, потом посмотрел на Тави и Хинту.

— Вы покажете ему все. Другого выбора нет.

Тави медленно кивнул.

— Куда я теперь? — спросил Ивара у медика.

— Лучше всего в военный корпоративный госпиталь, туда же, куда и солдаты. Там знают, что делать с такими ранами.

— Нет. Из госпиталя «Джиликон Сомос» я могу уже не выйти.

— Он не военный. — Лива обернулся к одному из своих спутников. — Мы можем доставить его в гражданскую больницу?

— Да. Я бы предложил клинику Лапула. Высокий уровень технологий, быстрая регенерация тканей, хороший банк органов для пересадки. И при этом туда всегда смогут проникнуть люди из масс-медиа, чтобы Ваш друг оставался на виду.

— Это идеально, — сказал Ивара. — Я хочу, чтобы меня с моими новостями встречал народ всей ойкумены.

— Значит, так и будет, — решил Лива.

Парамедики быстро делали свою работу. Кое-кого из раненых солдат уже забрали из капсул. Стремительные белые машины уносились на запад, под их крыльями метались змейки прирученного пламени. Работа на станции продолжалась; с платформ поезда стаскивали пустые робофандры. С Иварой произвели еще несколько процедур. Один из спутников Ливы дал ему терминал с биометрическим датчиком. Прибор просканировал ладонь мужчины, взял каплю крови из пальца, после чего личность была официально подтверждена, и Ивара вновь вошел в мир живых. Потом врач ввел раненого в наркоз и быстро обработал рану. Через пару минут спящего учителя уже поднимали на борт крылатой машины. Он улетел последним, и его транспорт помчался не на запад, как остальные, а на север, к Литтаплампу.

— Нам нужно время, чтобы попрощаться с еще одним человеком, — глядя на Ливу, сказал Тави. Тот кивнул, и мальчики вернулись к головному вагону поезда. Фирхайф по очереди обнял каждого из них. Хинта назвал ему улицу и дом, где следует искать тело Ашайты.

— Если будет возможно… если мой отец еще жив, если ты его встретишь — помоги ему не сойти с ума в следующие дни.

— Я помогу. И ему, и Лике.

— Я чувствую себя беглецом.

Фирхайф покачал головой.

— Ты никого не бросил. И твоя судьба лучше, чем твои родители могли бы мечтать. А им твоя помощь уже не нужна. Если я найду их, они будут счастливы от того, что я смогу им рассказать. Просто верь в это. Как и в то, что твой брат больше не страдает.

Хинта заплакал. И они расстались. В небе появились боевые машины. Они летели с запада. Черные угловатые бронированные истуканы пришли на смену красивым белым летунам парамедиков. Эти новые машины садились на платформы поезда и отключали свои двигатели. Им предстоял путь через Экватор — «Джиликон Сомос» отправляла на юг, в Шарту, не помощь, но вторую волну оккупационных войск.

— Идем, — позвал Лива. Мальчики спустились вниз с перрона и ступили на землю нового мира.

Здесь шла дорога с остатками снега на ней — не такая пыльная, земляная, как дороги Шарту, но ровная и аккуратная, залитая каким-то черным веществом, разлинованная желтыми и красными маркерами. На краю дороги стоял кортеж из длинных шестиколесных машин. С виду эти машины напоминали рободжипы, но казались более стремительными, а колеса у них были такими маленькими, что Хинта не мог представить, как эти машины смогли бы ехать по плохой дороге. Должно быть, они всегда ездили по хорошим дорогам. И, о чудо, у каждой из них был настоящий шлюз, как у жилого дома.