Когда он пришёл в себя, его окружал обычный тусклый дневной полумрак. Паук лежал рядом мертвый, когти сычика были в черных пятнах его мерзкой крови. Убить гигантского паука в темноте, в одиночку, без помощи Гэндальфа, пещерных сов или ещё кого бы то ни было — это, я вам скажу, было неслыханное событие в жизни Бильбо. Он почувствовал себя совсем другим — более храбрым и беспощадным. Он тщательно вытер когти о траву и с новыми силами отправился на разведку. В лесу царило безмолвие. Прежде всего следовало разыскать друзей; далеко уйти они не могли, разве что их взяли в плен местные разумные животные, если таковые имелись, или кто-нибудь похуже. Бильбо понимал, что кричать тут небезопасно, поэтому долго стоял на месте и раздумывал, в какую сторону двинуться на поиски остальных. Жаль было, конечно, покидать тропу, ведь и Гэндальф, и Брок строго-настрого запретили это делать; но Бильбо также обещал ястребиной сове позаботиться об отряде. Он просто не мог отправиться дальше, не найдя пещерных сов.

«Зачем они не послушались советов Брока и Гэндальфа! — сокрушался Бильбо. — А теперь мы так все запутались. "Мы"! Хорошо, если "мы", а то одному так страшно!..»

Наконец он определился с направлением и с тяжёлым сердцем, полным решимости и неуверенности одновременно, сошёл с тропы. Лес тут же стал будто темнее и мрачнее; Бильбо оглянулся в сторону, где должна была быть тропа — и не увидел её. Теперь он тоже потерялся.

"Коль верёвка узелком, терпение всё развяжет. Попробуй и убедись — терпение помогает", — вспомнил он почему-то наставления своей дражайшей матушки. Как всегда, воспоминания о доме наполнили его душу светом и любовью к жизни. Бильбо встряхнулся, скидывая с себя опустошённую тоску, и решительно направился вперёд, стараясь не шуметь. Как я уже не раз говорил, сычики-эльфы, как никто, умеют бесшумно ступать по лесу; кроме того, Бильбо достал из нашейного мешочка свою драгоценную крупинку-невидимку и успокаивающе сжал в лапе.

Он осторожно крался вперёд до тех пор, пока не различил в нескольких хвостах от себя клубок черноты, слишком густой даже для Тёмного леса — словно клок сумрачной ночи, который забыл рассеяться с наступлением дня. Подобравшись ближе, Бильбо понял, что это паутина, намотанная в несколько слоёв. И тут он увидел над собой пауков: гигантские, страшные-престрашные, они сидели на ветвях. Бильбо задрожал: крупинка крупинкой, а вдруг пауки видят сквозь невидимость? Стоя за деревом, он некоторое время наблюдал их в тишине и покое леса и вдруг понял, что отвратительные твари разговаривают друг с другом! Голоса их походили на тоненький скрип и свист, но он разобрал слова. Они говорили про его друзей, пещерных сов!

— Жаркая была схватка, но дело того стоило, — просвистел один. — Ну и жёсткая у них шкура, зато внутри они наверняка сочные.

— Да, да, повисят немножко — ещё вкуснее станут, — подхватил другой.

— Не передержите их, — подал голос третий, — чтоб не засохли, а то что-то худоваты. Видно, плохо питались последнее время.

— Убейте их сейчас, говорю вам, — просвистел четвертый, — а потом пусть повисят дохлые.

— Да они и так уже дохлые, поверьте мне, — возразил первый.

— Ничего не дохлые. Сейчас один крутился — видно, очухался. Идём — покажу.

И толстый паук быстро побежал к ветке, с которой рядком свисала дюжина больших свертков. Только тут Бильбо заметил их в тени дерева и ужаснулся: из свёртков торчали — где совиная лапа, где клюв, где кончик крыла, а где капюшон.

Паук направился к самому толстому из свёртков.

«Должно быть, бедняга Бомбур», — подумал Бильбо.

Паук сильно ущипнул Бомбура за живот. Бомбур был явно жив. Раздался приглушенный визг, и торчащая лапа метко лягнула паука. Послышался звук, как будто ударили по выдохшемуся футбольному мячу; взбешенный паук свалился с ветки, но вовремя ухватился за собственную нить.

Остальные расхохотались.

— Ты прав, — сказали они, — завтрак жив-здоров и лягается.

— Сейчас перестанет, — злобно прошипел паук и полез наверх.

Бильбо понял, что настал момент действовать. Вот только что делать? Добраться до пауков он не мог, да и не успеет — те добьют бедного Бомбура раньше, чем он сможет ему помочь. Оглядевшись в поисках того, что могло бы ему помочь, Бильбо увидел углубление — очевидно, русло пересохшего ручья, — где валялось много камней. Недолго думая, он подобрал гладкий, как яйцо, камень, очень удобно легший в лапу.

Ещё дома, летая на границу с Тито, он часто видел, как молодые сипухи, наслушавшись сказок взрослых о благородных воинах с острова Га`Хуула, летали под деревьями, тренируясь в метании найденных камней, и палок, и всего, что им попадало под лапы. Однажды Бильбо случайно выдал своё присутствие, восхищённо воскликнув «чру-ур-ур-ур», когда одна из сипух кинула камень точно в центр мишени, изображённой на земле мастерскими когтями её родителей. Сипухи тогда дружелюбно отнеслись к появлению в лесу кунировского сычика-эльфа и даже пригласили его к себе в игру. Так Бильбо научился недурно метать камни. В свободное время, будучи моложе и энергичней, он много упражнялся, швыряя камни в разные предметы, поэтому мог считаться опытным в этом виде нападения.

К сожалению, он мог поднять не все камни, а те, что ему давались, вряд ли могли убить такого большого врага, как гигантский паук. Но сейчас важнее было не убить, а хотя бы отогнать от толстой пещерной совы, которая находилась в смертельной опасности. Пока Бильбо подбирал камни, паук долез до Бомбура, и через секунду тому бы несдобровать. И тут Бильбо бросил камень. Бац! — камень ударил паука по макушке, и паук от неожиданности сорвался с ветки. Он с глухим стуком ударился об землю, не успев ухватиться за паутину, и затих, задрав лапы.

Второй камень со свистом прорвал большую паутину и уронил на землю паука, сидевшего в центре. По пути к земле он пересчитал все ветки дерева и потому не было ничего удивительного, что его жизнь оборвалась. На мгновение стало тихо, нестерпимо тихо, жутко тихо, а потом в колонии пауков поднялась паника, и на время, могу вас уверить, они и думать забыли про своих пленников-сов. Видеть Бильбо они не могли. Но сообразили, с какой стороны летят камни. С молниеносной быстротой они помчались по веткам, выбрасывая нити во всех направлениях. Пространство наполнилось смертоносными качелями.

Но Бильбо уже споро перебежал на другое место. Ему захотелось раздразнить пауков, раззадорить, как следует разозлить. Когда к месту, где он раньше стоял, сбежалось штук пятьдесят пауков, Бильбо принялся швырять в них камнями, а потом, приплясывая между деревьями, запел песню, чтобы привлечь внимание пауков, а также пещерных сов:

Жирный паук

Взгромоздился на сук

И не видит меня

Среди белого дня.

Эй, старый дурак!

Я подам тебе знак,

Паутину бросай

И меня догоняй!

Может, и не слишком складная дразнилка, но не забывайте — он сочинил её сам, экспромтом, в самый неподходящий момент. Песенка свое дело сделала: пока он пел, кидался камнями и топал лапами, буквально все пауки бросились к нему. Одни спрыгнули и бежали по земле, другие мчались по веткам и, раскачиваясь, перепрыгивали с дерева на дерево, третьи перекидывали новые нити через тёмное пространство. Пауки оказались гораздо проворнее, чем Бильбо ожидал. Очень уж они разозлились. Во-первых, им не понравились камни, во-вторых, пауки терпеть не могут, когда им говорят «жирный паук», ну, а уж «старый дурак» и подавно обидно всякому!

Бильбо бросился на новое место, но пауки разбежались теперь по всей поляне и быстренько начали плести паутину между стволами. Очевидно, замысел их был таков: очень скоро сычик-эльф неминуемо очутится в западне — и путь ему будет отрезан. Но, окружённый со всех сторон охотящимися на него насекомыми, Бильбо нашёл в себе мужество затянуть еще одну песенку:

Паутины вьется нить,

Мне готовят сети,

Но меня им не скрутить

Ни за что на свете.