Прошло пару восходов, и наконец пещерные совы услыхали, что бобры и сопровождавшие их масковые сипухи подошли к Горе. Однажды ночью в долине вспыхнули огни — множество огоньков, словно звёзды упали с небес и теперь лежали там, среди холмов и камней. То были глаза бобров, горящие злостью и решимостью.

— Они пришли! — ухнул Балин. — Много самцов. Должно быть, пара дюжин.

В ту ночь пещерные совы остались верны традициям своего народа и не спали. Бобры же, дневные животные, утомлённые походом к Горе, ещё не отошедшие от прошлой битвы и предчувствующие новую, заныкались по трещинам и норам и проспали до утра. Едва же рассвело, как они направились к птицам, которых заприметили на камнях ещё с самого вечера.

— Надо же, и правда пещерные совы, — прошептал кто-то в бобриной толпе. — Значит, легенды оказались правдой?

Торин сидел выше всех своих товарищей и в сиянии восхода казался величественным Глауксом, будто сошедшим с небес, чтобы принять участие в великом побоище. Всю ночь молодые пещерные совы пели воодушевляющие песни, чтобы поддержать в себе и в команде позитивный дух, и эти песни, полные тепла и надежды, так понравились Торину, что он повеселел сам и принялся прикидывать, через какое время Дейн достигнет Горы, если выступил из Сломанного Когтя сразу же, как получил весть от брата. Бильбо в поднятии настроения тоже участвовал — его простые, но живые и добрые песни о солнце, ласковом тёплом ветре и вкусных сверчках, коих много в Кунире, зашли пещерным совам так, что они даже выучили парочку мотивов. Однако сам Бильбо улучшить настроение так и не смог. Тёмный пасмурный небесный свод давил на него; от готовящейся битвы он не ожидал ничего хорошего и заранее предполагал, сколько ещё жизней унесёт Смауг, прежде чем его добьют собравшиеся у Горы смельчаки. Как вы понимаете, такие размышления вряд ли сделают радостным и счастливым.

— Недобрые причины привели вас сюда, господа, — ухнул Торин, стараясь выглядеть достаточно убедительным для короля-под-Горой и одновременно не слишком равнодушным, ведь это они косвенно были виноваты в том, что Смауг решил атаковать бобриный город.

Крупный тёмный бобёр с хмурой мордой выступил вперёд. Бильбо заметил, что при ходьбе он немного припадал на одну из лап. Видно, это и был тот самый Бард, который, по словам Роака, храбро атаковал Смауга.

— Приветствую тебя, Торин! — ответил бобёр. — Да, много наших стало жертвами безумного змея. Он укрылся там, в Горе, словно смердящая лиса. И раз уж мы, как и вы, остались живы, то давайте вместе выкурим этого старого мерзавца из его уютной норки.

Прищурился Торин, но не стал одёргивать прямолинейного Барда. Видно было, что воспитывался тот в среде, отличной от важного королевского окружения юного Дубощита, и винить его было не в чем. Поэтому Торин лишь курлыкнул согласно и слетел на землю, чтобы поговорить с бобрами на их плоскости. Он очень хотел показаться толковым и мудрым королём, ведь бобры жили рядом с Горой и содружество меж их видами было бы очень неплохим бонусом от этого знакомства.

Остальные пещерные совы тоже разлетелись по скалам: им хотелось поговорить с прилётными птицами, со свободными бобрами и даже с масковыми сипухами — те удивлённо моргали, сидя на одной из скал, и тихонько переговаривались друг с другом, видно, не понимая, как их сбежавшие пленники оказались так далеко от Тёмного леса. Бильбо был единственным, кто не тронулся с места. Ему было грустно, и холодно, и тошно.

"Вся Гора провоняла кровожадностью и змеем, — ворчал он себе под клюв, — тошнит от этого запаха. И мясо уже не лезет в горло. Срыгнуть погадку, что ли?" — Да, именно такие мысли крутились в его голове. Ещё пару лун назад Бильбо бы пришёл в неописуемое волнение, услышав где такие грубые и неприглядные в своей серости мысли. Но того Бильбо больше не было, а Бильбо-существующий слишком устал, чтобы размышлять над своими словами.

Пролетавший мимо Кили приглушенно ухнул, зовя его с собой, и сычик-эльф покорно "встал на крыло". Кили же приземлился на скалы возле двух больших птиц, в которых Бильбо без труда определил уже известных ему масковых сипух.

— Кто это? Это и есть та самая маленькая сова, что помогла вам сбежать… каким-то невероятным, должно быть, образом, так как мы так и не поняли, как вы это сделали?

— Это Бильбо, — ухнул Фили, не отходивший от младшего брата. — Да, это он вытащил нас из ваших чересчур гостеприимных туннелей. Но как мы сбежали, мы вам не скажем — а то вдруг придётся когда-нибудь ещё раз воспользоваться вашим… дружелюбием.

— Совсем плохо здесь, да? — Сипуха, сидевшая слева, смотрела на Бильбо с жалостью. Сычики-эльфы мало приспособлены к низким температурам, на холоде им становилось плохо. И хотя легенды не обошли стороной вид Бильбо, сделав великую подругу Сорена, стража-угленоса из старых сказок, сычиком-эльфом, современные жители Кунира редко когда могли похвастаться подобной выносливостью. Бильбо в этом плане не был исключением.

— Знаете, право, — Бильбо говорил своим самым спокойным тоном, которым обычно говорил с теми, кто ему сильно надоел, — создалось совершенно невыносимое положение. Я лично крайне устал от всей этой истории. Я хочу домой, в пустыню, там жители гораздо благоразумнее, а погода — теплее. Здесь же зима наступает на лапы, скоро тут будут и снег, и морозные потоки. Но, понимаете, у меня в этом деле свой интерес — четырнадцатая доля. И я не люблю кровожадных змей. Да, мне плохо, но я не нуждаюсь в жалости и собираюсь оставаться здесь до самого конца! Я думаю, негоже было бы покинуть друзей сейчас, после того как мы столько пережили вместе.

Сипуха смущённо щёлкнула клювом.

— Извини, маленький забавный Бильбо, — ухнула она. — Я не хотела тебя обижать своей жалостью. Я Тауриэль, и я приношу извинения за неподобающую воспитанной сове тему разговора.

— Ничего страшного, — вздохнул Бильбо, меньше всего на свете ему хотелось сейчас вести вежливые беседы.

— Вот уж Бильбо так Бильбо! Его пожалели, а он — чиурк! — распушился, как боевой воробей. Прост-прост, а выкинет что-нибудь неожиданное! — вдруг проухал кто-то позади сычика-эльфа.

Это был Гэндальф!

Впервые за много восходов Бильбо пришёл в восторг. Но когда он тут же хотел расспросить ястребиную сову, та остановила его:

— Всё в своё время! Если не ошибаюсь, события идут к концу. Вам всем сейчас, а тебе особенно, придётся солоно, но не унывай! Может, и выкрутишься. Вас всех ожидают такие новости, о которых даже вороны не слыхали.

Озадаченный, но в то же время приободрённый, Бильбо проводил Гэндальфа, полетевшего к бобрам и Торину, взглядом. В мускусном желудке стало спокойней, и погадки уже отрыгивать не хотелось.

— Мы разделаем этого змея на мясные лоскуты! — ухнул Кили (больше красуясь перед Тауриэль, чем в действительности веря в это), и Бильбо покачал головой.

— Надеюсь, Глаукс услышит тебя, дружище.

Совы несколько раз наведывались в ближайшие к сокровищнице залы и с печалью констатировали, что в Горе у змея, даже раненого, было больше преимуществ. Тотчас разверзся ещё один совет, в ходе которого план стал более-менее обрастать подробностями. Было решено выманить Смауга из пещер наружу и забаррикадировать главный вход, пока змей не будет повержен. Оставалось лишь выяснить, кто будет приманкой. Бобры отпадали по размерам: во многие залы и туннели ход им был заказан; большинство птиц плохо ориентировались в темноте и боялись замкнутых пространств; а те, что подходили по размерам и были не из пугливых, не знали, куда именно идти. И тут пещерные совы вспомнили о Бильбо! Их сыщик был не в лучшем расположении духа. Он нервничал, и даже дружеская поддержка Гэндальфа уже не помогала. Меньше всего хотел он вновь оказаться в мёртвом чреве Горы.

— Будьте воином, Бильбо! — сурово ухнул Торин, когда сычик-эльф, услышав поручение, весь взъерошился. Из-за размеров это и правда выглядело забавно, и Бильбо стал похож на маленького больного воробья. Торин выдержал его взгляд и добавил решительно, но немного мягче: — Мы зашли слишком далеко, чтобы поворачивать назад. Вы рассердите змея и заставите его выползти наружу, а там уже спрячьтесь где-нибудь или улетите к реке — битва не ваша забота. Будьте уже воином наконец!