— А почему нет?

Они миновали площадь и углубились в хитросплетение узких улочек.

— Мы правильно идем? — поинтересовался Ухоня.

— Согласно рассказам Витторио…

— Не знаю, какой он картограф, но рассказчик — еще тот!

Милав закрыл глаза и мысленно представил себе план замка, который Витторио торопливой рукой набросал ивовым прутиком прямо на песке в том месте, где они стояли. Согласно наброску, они шли верно. Вот за этим поворотом должна быть еще одна небольшая площадь. Здесь любят собираться горгузы, тем более что здесь же находились и два питейных заведения, пользующихся у них популярностью.

Милав завернул за угол — красавчик Витторио не ошибся. Они оказались перед широкой деревянной дверью, сквозь распахнутые створки которой доносились громкие голоса и запахи местной кухни.

— Зайдем? — подал голос Ухоня. Милав не ответил. Он огляделся по сторонам — не заинтересовал ли кого одинокий воин, больше похожий на бродягу? Но те несколько обитателей замка, что бесцельно слонялись по площади, не обратили на Милава никакого внимания.

— Пожалуй, зайдем, — сказал кузнец и шагнул в распахнутые двери словно нырнул в вонючий омут.

Внутри было шумно, сумрачно и смрадно. Милав осторожно проскользнул в наименее освещенный угол и там затаился, изображая перебравшего хмельного напитка сельского простачка. Голоса вокруг гудели и то там, то здесь взрывались руганью или хохотом. Речь говоривших была Милаву вполне понятна, хотя множество специфических словечек были ему незнакомы, и приходилось только гадать, что они могли означать. Кузнец простоял в своем углу довольно долго, но ничего интересного так и не услышал. Разговоры касались каких-то недавних стычек с вигами либо амурных похождений по местным злачным местам. Милав решил попытать счастья во втором питейном заведении и выбрался наружу.

Наступил вечер. После угарной атмосферы убогого трактира воздух улицы, даже с примесью запахов выливаемых из окон нечистот, казался чистым и благоуханным. Милав с содроганием подумал о том, что ему придется еще раз искупаться в подобной клоаке. Но выбора не было. Он направился в сторону другой двери, распахнутой столь же призывно, что и первая. Но войти внутрь не успел — прямо на него шагнул нетрезвый гигант и отодвинул кузнеца в сторону, словно пустой кубок из-под вина. Милав отшатнулся, освобождая проход, — вслед за первым на улицу вышли еще трое здоровенных воинов. Это не могли быть ни горгузы, ни виги: и те и другие отличались худосочностью и невысоким ростом. Эти же воины могли быть только северянами. И Милав в своем предположении не ошибся: едва первый из воинов заговорил, кузнец понял, что перед ним викинги.

«С этими рубаками нужно держать ухо востро, — подумал Милав. — Они из тех, кто сначала убивает, а потом с участием интересуется — из какой ты земли!»

Милав спиной вжался в старые каменные стены, пытаясь стать незаметным — викинги вели весьма занятный разговор, и кузнецу не хотелось упустить из него ни слова.

— Скоро третья стража, — произнес тот, который вышел первым. — Мы славно посидели в этой дыре, а теперь пора приниматься за работу.

— Может, еще посидим? — неуверенно предложил второй.

— Нет! — категорически заявил первый. — К утру мы должны узнать все от этого дохляка! В полдень ОН отбывает из этого убогого замка, и нам не поздоровится, если мы чем-то не угодим хозяину. Ясно?

— Ясно… — пробормотал второй недовольным тоном. — Только мне не нравится, что наш свирепый ярл так…

— Что?! — взревел гигант и схватил говорившего за грудки. — Думай, Рогдан, о чем лепечет твой поганый язык!

— Я не…

— Ты хочешь погубить нас всех, как ярла Хельдрара?!

— Да нет же… — хрипел второй. Ему явно не хватало воздуха. Третий и четвертый викинги стали успокаивать своего вожака:

— Отпусти его, Гельтр, не подумавши он брякнул… Хотя ты сам должен понимать — нам всем от этого унижения не сладко.

— Ладно. — Гельтр оттолкнул Рогдана от себя и сказал с гневом в голосе: — Запомни, молокосос, если хочешь вернуться на родину, не пытайся привлечь ЕГО внимание: Хельдрар был втрое старше тебя и в десять раз мудрее, но и его светлая душа уже давно пирует в Валгалле!

Рогдан попятился в темноту. Оттуда сверкнули его глаза.

— Прости, ярл, хмель ударил в мою голову!

— То-то, — сказал, успокаиваясь, ярл Гельтр. — Идем. Наверное, этот росомоновский дохляк уже заждался нас! — Он захохотал во все горло.

Прохрустели шаги по каменной крошке, звякнуло оружие.

— Голову даю на отсечение, что они говорили о Кальконисе! — жарко зашептал Ухоня на ухо Милаву.

— В этом нет сомнений…

— Так чего мы ждем?

— Мы не ждем, мы думаем.

— Ну да, пока ты будешь шевелить извилинами их и след простынет!

— Ты прав, поторопимся за ними…

Преследовать викингов было не просто, а… очень просто — они так громко разговаривали и хохотали, чувствуя себя в этом замке абсолютными хозяевами, что потерять их из виду было сложно. Поэтому Милав с Ухоней шли за шумной компанией, совершенно не боясь быть узнанными или потерять объект слежки. Милав лихорадочно соображал, как же им освободить сэра Лионеля. Рано или поздно викинги войдут в какое-нибудь строение — как преследовать их в этом случае? Тем более Витторио обмолвился о том, что в замке есть тюрьма…

Решение пришло неожиданно. В тот момент, когда шумная компания остановилась перед освещенными двумя факелами массивными воротами, окованными полосками изъеденного временем железа, где-то за спиной Милава мяукнула кошка. Он даже не успел додумать до конца спасительную мысль, как его тело привычно стало трансформироваться, уменьшаясь в размерах и принимая облик хитрющего кота Борьборьки, разбойным образом вылизывающего у бабушки Матрены всю сметану в ее погребке. Милаву еще не приходилось принимать кошачий облик, поэтому он малость промахнулся — хвост получился коротеньким, а лапы — массивными и непропорционально длинными. Но устранять недочеты времени уже не было: двери, распахнувшиеся для того, чтобы принять шумную компанию, начали захлопываться. Милав кинулся вперед, стараясь успеть проскочить в щель. Ухоня едва слышно шелестел где-то рядом — Милаву не пришлось тратить время на объяснения с ним. Дверь с глухим стуком захлопнулась, едва не прищемив коту хвост.

— Напарник, смотри в оба! — едва слышно прошептал ухоноид на ухо кузнецу. — Зазеваешься — они с тебя и шкуру снимут… на шапку!

— Ты лучше за собой последи! — огрызнулся Милав. — Светишься, словно месяц ясный! Не будь они в изрядном подпитии — давно бы устроили на тебя охоту, как на демона…

— Учтем-с…

Милав неслышной поступью кота-хулигана следовал по скудно освещенному факелами коридору за шумной ватагой. Подвыпившие вояки громко обсуждали методы, какими они собирались «разговорить» пленника. От этих подробностей у Милава становилась дыбом шерсть на кошачьем теле, а Ухоня тихо сожалел о том, что они так поздно обнаружили место заключения Калькониса.

Наконец коридор кончился. Они оказались в сводчатом зале, совсем не похожем на каменные мешки подземелий. Здесь горело множество факелов, стоял широкий стол с остатками богатой трапезы. В дальнем углу отсвечивала металлическими прутьями большая клетка. В ней, спиной к вошедшим, кто-то сидел.

— Кальконис? — выдохнул Милав.

— Сейчас поглядим! — Ухоня всколыхнул застоявшийся воздух помещения и, оставив Милава в спасительной тени одной из многочисленных колонн, скользнул в сторону клетки.

Викинги подошли к столу.

— Что-то рановато ОН сегодня отужинал, — сказал Гельтр.

— Наверное, пленник испортил ему трапезу? — предположил Рогдан с почтением в голосе.

— Немудрено, — такого крепкого старика я не встречал за всю свою жизнь…

«Старика!! — похолодел Милав. — О боги, неужели мы ошиблись?!»

— Родись он в нашей земле, — продолжил Гельтр, — быть бы ему великим ярлом! А так…

Вернулся Ухоня.

— Это не Кальконис, — произнес он упавшим голосом.