Нет, я, конечно, читала про такие вот эльфийские творения, но чтобы столкнуться лично…

— Слышал, что, награда моя? — уточнил Феникс, напряженно заозиравшись по сторонам, хмуря красиво очерченные брови.

Я бы сказала правду, честно. Но благодаря некоторым торопыгам, в лице принца, которому не терпелось миновать чуть ли не лобзающих его взглядами придворных, попросту не успела.

— Да, шевелитесь вы, — сквозь стиснутые губы прошипел эльфооборотень. — А то и впрямь, до родителей доберусь помятый, если не ободранный.

Мне ничего не осталось кроме, как качнуть головой любимому в знаке "неважно" и продолжить процессию к тронному залу. На входе к которому мы были громко представлены, чем тут же привлекли внимание всех присутствующих, благо, хоть обошлось без неловкой тишины. Ее затмили ненавязчивая игра музыкантов и перешептывания публики. Однако покоробил другой момент. Когда речь дошла до моего Феникса, то лакей коротко и важно объявил: "Демирин Отреченный" и дальше продолжил, сверяясь со списком приглашенных перечислять следующих гостей.

Поймав мой изумленный взор, Мир невесело ухмыльнулся, пожал плечами, и пояснил:

— Я не бросаю слов на ветер, гордость моя. И если сказал, что не приемлю давления на себя, то значит, так тому и быть. Это не блеф, это данность.

— Ты уверен, что оно того стоит? — требовательно взглянула на Демира, понимая, что просто не могу не спросить. И речь вовсе не о материальных благах и о его чувствах. Мне не хотелось еще больше отдалять огненную пташку от его истоков и становиться причиной распрей в их и так не самой образцовой семье.

Рыжик как-то по-особенному на меня взглянул, с этаким веселым осуждением, на секунду обхватил лицо ладонями и тихо выдохнул:

— ТЫ… того стоишь.

И все это на глазах у публики, внимательно нас осматривающей, если не сказать — ощупывающей. А там ведь где-то мой родитель, и не только мой…

Однако ласки, столь нагло продемонстрированной всем желающим, я и не подумала устыдиться. И ответила на нее кротким, но больно уж красноречивым поцелуем, старательно игнорируя наигранные стоны Чара за спиной.

— Нашли время, — заключил принц, осознавая, что мы и не думаем изображать пристыженный вид.

— Проходи уже, бурчун, — весело изрекла я и добавила дурашливо-повелительным тоном: — Заодно и представишь нас родителям.

Ответил Чарчер не мне. Перевел взор притворно-изумленных глаз на огненноволосого хитреца и с этакой обреченностью осведомился у него:

— И как ты еще по струнке у нее не ходишь?

— Иди, давай, — улыбнулся Мир и добавил позволительно-лениво: — Должен же ты на что-то сгодиться.

Глаза принца и без того зеленые, да живые и вовсе округлились, что от наигранного возмущения, что от веселья, однако "приказ" он выполнил. Гордо расправив плечи, повел нас к трону, до которого уже вроде бы и недалеко было, но плотность толпы, желавшей очутиться перед правителем Рандии стопорила весь процесс. Оттого мы и поставили младшенького Сейхери вперед, дабы он своей венценостностью проложил курс аккурат к родителям.

Пока приближались к цели я вовсе глаза разглядывала Чевиана Сейхери, по правую руку которого стоял наш ректор, а по левую кронпринц (на последнего глядеть хотелось в последнюю очередь, ибо я еще не успела оправиться от конфуза, произошедшего между стеллажами королевской библиотеки, куда меня затащил бессовестный Рыжик на правах жениха, изволившего соскучиться. И так он это умело демонстрировал, что появившийся неожиданно наследник даже книги от удивления выронил. Теплилась, правда, надежда, что он меня не узнает, но… Мельком взглянув в приветливо-располагающие лицо старшего братца Чара, сразу смекнула — этот не забыл точно) и супруга правителя — Илайяра в девичестве представляющая род Снежных Барсов.

Родители Чарчера предстали… Сложно описать словами, но флер одухотворенного величия витал над ними не зря. Он читался в мудрых, привыкших решать беспристрастно и справедливо глазах, угадывался в светлых ликах и уверенной постановке движений и буквально фонил силой от обоих. Не магической, нет, а именно душевной. К ней хотелось дотянуться и несмело притронуться, чтобы хоть немного лучше понять этакое чудо. А еще наш полукровка, за это время ставший мне родным, был просто невероятно похожим сразу и на обоих. И именно сей факт позволил расслабиться и отпустить волнение. Нечего здесь опасаться и точка.

Вдоволь налюбовавшись на правителя и его жену, перевела взор на остальных, собравшихся в ближнем круге.

— О, знакомые все лица, — промолвила тихонечко Демирину, отмечая, что Туз и Вулфин приехали раньше и уже заняли почетные места, дабы дождаться остальных спасителей Союза Пятигранной Короны.

"Лица", в прочем тоже давно нас заметили, правда взирали по-разному… Заведующий лечебницей, с прищуром, явно опасаясь при моем появлении, что работы у него прибавиться и рядом кому-нибудь обязательно поплохеет. А вот Осмас сиял до того ярко, что, спорю, даже звезды на небе удавятся от зависти. Ну да, за прошедшее время работник секретных служб так и не оставил попыток якобы "отбить" меня у жениха. И всячески, буквально на каждом шагу демонстрировал "серьезные намерения". В общем, как мог, развлекался за мой счет. Почему только за мой? А потому, что Феникс вместе страдать отказывался и на посягательства соперника взирал с ленивой снисходительностью сытой кошки, позволяющей мышке пробежаться рядом.

— Вы просто разбиваете мне сердце своим счастливым видом, — завел старую песню Фрейзен, стоило нам поравняться с ним и Северным Волком для короткого приветствия.

Рыжик хмыкнул и радостно ответил на рукопожатие, а я… Пыталась смолчать, правда пыталась. Но не в меру длинный язык и так в последнее время находился под строгим и, как ему кажется, чрезмерным контролем, потому сей орган решил взбунтовать, а то, что не вовремя — не его проблемы.

— Приложи подорожник, — мило улыбнувшись, посоветовала приятелю, пытаясь взглядом его стукнуть.

Не вышло. Заскучавший плат, буквально воодушевился этаким советом, и обернувшись к целителю просительно жалостливо вопросил:

— У тебя случаем с собой нет?

— Чего? — оборотень с ходу не вник в наши чудачества.

Однако Туз быстро это исправил:

— Так подорожника. К слову, Лианель, а куда приложить-то?

Ответила я остряку одними губами, поскольку подошли мы к правительственной чете непозволительно близко, и то, что я выдала доставшему меня Фрейзену, матери Чара лучше не знать. Иначе, боюсь, у столь влиятельной оборотницы может случиться культурный шок. Хотя… с тремя сыновьями, думаю, она и не такое слышала.

В следующий момент препирательства оказались пресечены на корню. Отец нашего венценосного друга дернул рукой, скрутил замысловатый пасс, отдаленно напомнивший жест весьма неприличный, и образовал барьер, служащий заслонкой для ушей посторонних. Это было настолько не по этикету, что даже я заворожено уставилась на Чевиана Сейхери, изволившего самоуправствовать на столь традиционном мероприятии. Нет, понятно, что кому, как ни ему. Но все-таки… А как же приличествующие знакомству речи? Раскланивания, расшаркивания и льстивые заверения счастья от встречи?

Нет, ну сие никуда не годится. Я так готовилась, а он…

А он просто, и вполне располагающе улыбнулся нам с Миром, а также замершему позади Эрику, и обнял сына, не пряча в глазах гордость за отпрыска и то, что дико скучал.

Наблюдая сию сцену, смекнула — барьер видимо не только звуконепроницаемый, однако и видимость слегка корректирует. Думаю, со стороны мы все выглядим немного иначе.

Под напором неприкрытой родительской любви я смутилась. И сделала сие преждевременно. Поскольку в следующий момент, и сама попала в объятья, да до того неожиданные, что впору стало сесть от изумления прямо на пол, если бы не жениховская ручка, послужившая подпоркойдля моей потерявшей всякую устойчивость спины.