Так, если мысли и дальше станут брать такой вираж, то мы с ними несомненно падем… в его объятья. А я… А что, собственно, я? Можно подумать всерьез обижена. Одна только видимость. Отголосок удивления, растерянности, и счастья, в которое до сих пор боялась поверить.

— Родная… — блаженно промурчал искуситель, осознав, что не спешу выдумывать причин для отказа, и на ласку отзываюсь всем своим естеством: — Может, все же объяснишь, отчего всю неделю я был обделен и ущемлен в своих правах? Где я уже провинился?

— В храме, — констатировала недовольная словесными отступлениями. Тяжело, знаете, концентрироваться на разговоре, когда одна ладонь бессовестного Рыжика блуждает пониже поясницы, а вторая, развязывает ворот блузки.

Феникс замер. Отстранился. И что совсем уж прискорбно, руки убрал. А я, вообще-то, тоже соскучилась.

— В смысле? — выдал до того мрачно, что прям УХ.

Само негодование.

Походу пташка моя подумал, будто бы я сожалею о замужестве и очень натурально оскорбился.

Вот хотелось развить сию тему, и немного попаясничать, заставив понервничать огненного героя, но… Не стала. Взрослею, что ли? Внутренний остряк тут же ехидно подметил, что и выбора у меня теперь в таком положении особого нет.

— В смысле, ты комнату гостевую доделал? — перескочила с темы на тему до того стремительно, что Демир за мной определенно не поспел.

Посмотрел особенно внимательно, для этого даже отступив на шаг, ну, чтоб поле для обзора увеличить, и вновь непонимающе отчитался:

— Уже два дня как. Ты и сама знаешь, — а затем обличительно прищурился, и попытался строго отчеканить: — Даже не думай, Лия, третий раз я цвет краски менять не стану.

Улыбнулась. До того победно и счастливо, что уверенности на лице ненаглядного поубавилась, как вина в кубке заядлого "ценителя". Чудится мне, после новости, которою сейчас выдам, Феникс тоже будет не прочь выпить.

— Еще как станешь, родной мой, — пропела ласково, стараясь незаметно обойти возмущенного муженька. Поравнялась с его боком, привстала на цыпочки и шепотом на ушко многозначительно прошептала: — И вообще, все там переделаешь. — А после для наглядности, еще и мочку его чмокнула, которая если бы могла, дернулась от предстоящих перспектив.

— С чего такая уверенность? — продолжая горделиво стоять истуканом, молвил будущий отец нашего семейства.

Обошла его, храня молчание, и лишь достигнув выхода, вроде бы как небрежно, а на самом деле боясь, что оглохну от того, как стучит сердце, констатировала:

— А с того, что теперь это будет детская.

И бегом припустила из лаборатории, словно нашкодившая девчонка

— Детская? — переспросил громко любимый недоуменно, еще не сообразив, на что я намекаю. — Погоди… Какая детская, Лианель?

А вот этот вопль всегда спокойному и самоуверенному Рыжику был настолько несвойственным, что я чуть не споткнулась на лестнице от хохота, но бегства не прекратила.

Естественно меня догнали, и естественно поймали, горячо и жадно вглядываясь в очи, осведомились — не шучу ли я, и, увидев ответ в моих счастливых глазах, стиснули в объятьях, закружили по комнате, не сдерживая радости, затем зацеловали, а после…

В общем, долг я в тот день отдала сполна. Еще и с процентами.;)