– Не пройдя через мою локу, души не получат следующего рождения, – отрезал Яма. – Тем более сейчас, твоими стараниями, Яма-лока уже освещена. Но мне нужно исполнить свою дхарму.
С этими словами Ямарадж, с петлёй в руке, предстал перед возлюбленными.
– Лалита, тебе следует отправиться со мной в царство Смерти, – произнёс Яма глухим, жутким голосом, идущим как будто из-под земли.
– Нет! Ты не заберёшь её! – юноша встал между Ямараджем и возлюбленной, защищая её. Девушка сжалась от страха. Но Яма поднял руку и набросил петлю на шею девушки.
– Ах, дорогой! – воскликнула она, заливаясь слезами.
– Нет, Ямарадж! Если ты решил увести мою невесту к себе, то забирай нас обоих! Я отказываюсь жить без Лалиты!
Юноша выхватил нож, и уже собирался лишить себя жизни, как в происходящее вмешался Чандра.
– Погоди немного, Яма, – произнёс он, и голос его был мягким и сладким, словно мёд. Юноша замер с ножом в руке, и даже Лалита перестала плакать. – Нельзя допустить, чтобы этот молодой человек оборвал свою жизнь, данную Всевышним, без всякой пользы для себя и для мира. Давайте все успокоимся и обсудим положение.
Яма хмыкнул, но всё же опустил петлю, Лалита сбросила её и прижалась к своему возлюбленному.
– Дорогой, – обратился Чандра к юноше нежно. – Понимаю, что ты очень любишь Лалиту и хотел бы провести с ней жизнь. Лалита, дорогая, ты тоже хотела бы провести с ним жизнь. Но твоё время на Земле истекло. Через Яма-локу ты получишь новое рождение – и никак иначе. Сачин, если ты любишь Лалиту, для её же блага – отпусти её.
– Нет, я не могу, – зарыдал жених. – Почему жизнь моей возлюбленной оборвалась так рано? Мы даже пожениться не успели! Как мне прожить свои оставшиеся годы без неё, что это за жизнь?
Лалита с грустью посмотрела на своего Сачина.
– Излишняя скорбь тревожит мёртвых, не даёт им уйти, – проворчал Яма.
Чандра, задумавшийся было, вскинул брови:
– Да, Яма, ты прав! Сачин, дорогой, но кто сказал, что твоя жизнь пройдёт без Лалиты?
– Я… вас не понимаю, – неуверенно проговорил Сачин, а Лалита посмотрела на Чандру с надеждой.
– Ты же не собираешься менять порядок смерти и возрождения, – забеспокоился Ямарадж.
– Конечно, нет! Послушай, Сачин. Совершив самоубийство, ты всё равно не сможешь соединиться с Лалитой – она ведь чиста и греха на ней нет. А ты запятнаешь себя большим грехом, – уговаривал Чандра юношу. – В то время как посвятив жизнь хорошему, ты, напротив, обретёшь благо. Разве Лалита хочет, чтобы ты лишил себя жизни?
– Нет, дорогой! Не делай этого, умоляю! – взмолилась девушка.
– Да, Лалите придётся вернуться в царство Смерти, чтобы обрести новое рождение. Но если её не видно, это не значит, что её нет – понимаешь? Любовь нельзя увидеть или потрогать – мы понимаем, что она есть, по биению сердца и по поступкам. Лалита будет с тобой, здесь, в твоём уме! – лунный дэв легко дотронулся до лба неутешного жениха. – Её образ будет вдохновлять тебя, она станет звездой для тебя. Той, ради которой ты будешь стараться прожить жизнь как можно лучше. И, когда эта твоя жизнь закончится, вы соединитесь вновь, ведь для любящих душ смерть – не препятствие.
– Да! Милый Сачин, так и будет! – Лалита радостно улыбнулась. – Пожалуйста, позволь мне получить новое рождение, не удерживай своей скорбью!
– Какая ты хорошая, – наконец произнёс юноша, глядя на возлюбленную с глубокой печалью. – Ты действительно – моё вдохновение, моя звезда… Я напишу поэму для тебя – пусть весь мир узнает!
– Прекрасно! Ведь ты, Сачин, уже пишешь стихи, но никому не показываешь, да? – слегка улыбнулся Чандра.
– Но мне сложно… вот так отпустить мою Лалиту, с петлёй на шее, беспомощную…
– М… – Чандра задумался на минуту, а затем хитро скосил глаза на угрюмого Яму, поигрывавшего петлёй. – Знаете что? Если хотят умилостивить какого-нибудь бога, то делают ему ягью. Может быть, устроить ягью, чтобы Ямарадж сменил облик на менее устрашающий? И отпустить умершую…
– Нараяна, Нараяна! Мне показалось, или вам нужен знаток обрядов? – Все поклонились Нараде Муни.
– Пожалуйста, уважаемый дэвриши, проведите обряд для успокоения моей возлюбленной, – попросил Сачин. – Вы ведь очень мудрый, и знаете ритуалы на все случаи жизни.
– Конечно, дорогой! – откликнулся Нарада. – Я знаю обряд шраддхи – в нём получают успокоение и мёртвые, и живые. Этот обряд проводится раз в год, или чаще – по необходимости. Мы вспоминаем мёртвых, зовём и отпускаем их. Так поддерживается связь между живыми и мёртвыми, благая связь. Так мёртвые и живые обретают покой.
– Скорее проведите этот обряд, – попросил жених, вздыхая. – Я не хочу, чтобы моя возлюбленная страдала.
– Вот и ответ на наше затруднение с мёртвыми, – шепнул Чандра Ямараджу. – Пусть живые проводят шраддху – тогда мёртвые сами придут в твоё царство. И смени форму, ради всего мироздания, зачем ты так пугаешь невинных людей.
– Смерть и должна устрашать, – так же шёпотом сообщил Яма. – Но для чистых душ она и правда может выглядеть иначе…
Когда обряд был закончен и подношения сделаны, Сачин увидел то, что впоследствии описал в своей поэме. Жуткий Ямарадж сменил облик с тёмного и мрачного на сияющий вид сына Солнца, красивого юношу. А к его царству по небу протянулась дорожка из звёзд и лунного света – путь Луны оказался также и путём мёртвых, лёгким путём. По этой дорожке и ушла Лалита, в сопровождении двух прекрасных дэвов – чистая, безгрешная душа.
– Что происходит, Яма? – Чандра с беспокойством смотрел на своё древо в Яма-локе – оно как будто бы начало вянуть. Свет его померк, и с веток слетали пожелтевшие скрученные листья.
– Неужели ты думал, что сможешь изменить мою локу, Чандра? – усмехнулся сын Сурьи. – Это дерево здесь выросло только для того, чтобы ты смог выбраться из царства Смерти. В конце концов, ты же – бессмертный дэв, и здесь тебе не место. Но сотворить – мало, нужна ещё и сила поддерживания. Ты сотворил древо света, но поддерживать его не можешь. Видишь, его корни впитывают яд?
– Вот эту чёрную штуку? – присмотрелся лунный дэв. – Откуда в твоей локе столько яда, Яма? Его хватит, чтобы отравить весь мир!
– Но его присутствие в мире ограничивается моей локой, это одно из её назначений – удерживать этот яд, – спокойно пояснил Яма. – По сути, всё это – боль, разочарования, неисполненные желания – всё, о чём жалеют мёртвые, всё, что им пришлось испытать плохого в своей жизни. Твоё дерево долго здесь не продержится – тебе стоит поторопиться и подняться по нему на небеса. Попросишь прощения у Бхригу Муни и отправишься дальше, куда ты там хотел.
– Да, но… мне не кажется, что моя работа в этом месте закончена, – задумчиво произнёс Чандра. – Мёртвые останутся во тьме, страдать в одиночестве… Тебе не кажется, что это как-то неправильно, Яма?
– Я просто выполняю свою дхарму, – строго заметил Яма, сверкнув глазами. – Когда мой отец Сурья-дэв лишился жизни, я был готов и его отвести в царство Смерти!
– Как вы с Шани всё-таки похожи, – вздохнул Чандра. – Дхарма, дхарма, но как же чувства? Можно ли делать своё дело в мироздании как-то поделикатнее?
– Может, мы с Шани и похожи в этом. Всё-таки наш отец – Сурья-дэв, непреклонно следующий дхарме, – согласился Яма, и Ями в Сурья-локе радостно улыбнулась – ей очень хотелось, чтобы братья наконец помирились. – Чувства – это твоя забота, Чандра. Если я стану лить слёзы, оплакивая каждого умершего, то не смогу делать свою работу.
– Каждого умершего?.. – повторил лунный дэв, вскинув голову – ему пришла в голову какая-то мысль.
– Как ты сделал с Амалой. Наплакал столько, что дал ей силы стать звездой.
– Амала! Почему она не такая, как другие мёртвые?
– Потому что ни о чём не жалеет – она ни к чему не привязалась в жизни, отдала её добровольно, – терпеливо пояснил Яма. – Ни к чему и ни к кому, кроме тебя. А ты – божественное существо… Хотя тут есть что-то, чего и я не понимаю. Как Амала смогла так быстро освободиться от материальных привязанностей… Во всяком случае, ей это удалось, и твои слёзы – хоть были они пролиты не в Яма-локе, всё же это были слёзы по умершей. И значит, она получила твою энергию.
