– Сати? Кто такая Сати? – переспросил он равнодушно. – У меня нет дочери с таким именем. Брахманы, продолжайте жертвоприношение!

Махадэв сидел на Кайлаше, на своём любимом камне, словно и сам был каменным. Невозможно было понять даже, дышит он или нет.

– Махадэв! Беда! – веки Великого Аскета дрогнули и поднялись: перед ним стояли Нанди и Чандра, испуганные, опечаленные, потрясённые. – Ваша супруга, Сати… Она не стерпела оскорблений, которыми вас осыпал Дакша, и сгорела в жертвенном огне…

Шива промолчал. Затем он медленно встал, неотрывно смотря в сторону огня Дакши. Чандра, мигом оказавшийся на голове Разрушителя, сразу почувствовал зарождающийся в нём гнев. Махадэв был словно вулкан, неподвижный и холодный снаружи, но кипящий жаркой лавой внутри. Вот-вот эта лава должна была выплеснуться – разрушения, за этим последующие, не мог вообразить никто. Чандра видел, как прямо в том месте, где его полумесяц касался головы Шивы, выступает пот. Лунный дэв мог бы отереть этот пот, попробовать успокоить гнев, как он уже не раз делал. Махадэв всегда делал промежуток между намерением и проявлением своих чувств. В особенности это касалось гнева. Эти мгновения были временем Чандры – если он хотел, то мог остудить гнев божества.

Но сейчас Чандра не хотел успокаивать. Перед его глазами стояла Сати – нежная, весёлая, добрая. Он ощущал прикосновения её рук, когда девушка вручала суть Чандры, сияющий полумесяц, Махадэву.

– Господь, накажи всех, накажи Дакшу, – прошептал Чандра.

Капля пота упала на землю, и Разрушитель выпустил гнев на свободу. Он вырвал прядь своих волос, бросил оземь – тут же возникла устрашающая синяя фигура, держащая в восемью руках разнообразное оружие. Мироздание вздрогнуло и покачнулось: земля затряслась, горы раскололись, океан вышел из берегов, залив сушу своими волнами.

– Тебя зовут Вирабхадра, – голос Махадэва был непривычно глухой. – Иди на жертвоприношение Дакши, накажи всех, кто до сих пор рассчитывает получить от него благо. А самого Дакшу убей.

– Слушаюсь, – свирепый Вирабхадра кивнул, и исчез. Нанди с ганами и претами бросился помогать частице Махадэва. А когда Вирабхадра вернулся, разогнав всех, ранив многих, вернулся с головой Дакши, Махадэв, прежде, чем погрузиться в скорбь утраты любимой супруги, станцевал танец разрушения – тандаву. И снова капля пота упала на землю, и снова Чандра не стал её останавливать. Из этой капли и родился Мангал-дэв.

– Главное в мужчине – его честь, – вещал тем временем Мангал, и Индра кивал, поддерживая его слова. – Чтобы сохранить честь, нужно отвечать на оскорбления сторицей, чтобы потом никому бы и в голову не пришло так себя вести. Понимаешь, Чандра? Смыть позор тебе возможно, лишь унизив Шани у всех на глазах. Ты должен победить его в битве. Гнев – та сила, которая поможет тебе в этом. Вырасти свой гнев, лелей его, и выпусти в нужное время!

– Да, ты прав, – Чандра тоже кивал, ощущая, как внутри расцветает огненный цветок. О нет, Чандра не таков, чтобы терпеть унижения от этого Шани!

– Завтра – день Битвы, важный день, – сказал Индра на прощанье. – Обдумай всё как следует, Чандра! Такой шанс расквитаться с врагом выпадает нечасто…

Всю ночь лунный дэв не находил себе покоя – цветок гнева жёг его изнутри, призывая отомстить, причинить боль, растоптать честь Шани.

– Я буду биться, непременно, – прошептал Месяц этому цветку. Может быть, тогда огонь утихнет, и станет не так больно.

«Человек должен поклоняться своему гуру как Богу».

«Важно, чтобы гуру вёл к истине, а не к заблуждению».

Яма вновь появился в зале Сурья-локи, и к нему сразу бросилась Ями:

– Брат! – девушка хотела что-то сказать, но внезапно замолчала, волнуясь и смотря на сына Сурьи сияющими глазами.

– Молодец, сын! – Сурья одобрительно кивнул головой. – Ты не отступил от дхармы в сложной ситуации, и я тобой горжусь.

Чхая тоже сделала шаг к Яме и улыбнулась ему.

Яма, почувствовав внимание не только своей семьи, сделал вид, что не случилось ничего особенного. Он с достоинством кивнул родителям и занял своё место рядом с ними. На Ями он задержал взгляд дольше и улыбнулся одними глазами.

– Брат! – зашептала дочь Сурьи, подойдя к Яме совсем близко, ей не хотелось, чтобы их разговор слышали посторонние, но семья, включая Шани, Дхамини и Каколя, слышала её шёпот. – Прости меня, пожалуйста!

– За что? – искренне изумился Яма.

– Я приняла решение о разрыве помолвки с Мангалом, не посоветовавшись с тобой и не подумав, в какое положение тебя этим ставлю, – огорчённо произнесла Ямуна, опуская взгляд. – Решение о помолвке было принято без отца, ты его замещал, и значит, неприятности, которые последуют за разрывом, тоже достанутся тебе…

– Не беспокойся об этом, – снова улыбнулся Яма. – Эй, сестра, подними глаза, не смотри вниз, смотри прямо! Я сам ошибся, когда принимал решение о твоей помолвке. Мне очень хотелось вернуть отца и устроить твоё будущее. Но жизнь не заканчивается свадьбой. И об этом мне следовало бы помнить. Я прошу у тебя прощения, Ями, за то, что пренебрёг твоим достоинством и рассматривал тебя как инструмент, через который возможно возвращение отца, нежели как самостоятельную личность, со своими желаниями и достоинством.

– О, Яма, но я сама согласилась… Вы с мамой не вынуждали меня… – смутилась Ями, но подняла глаза, и вновь посмотрела на Яму так, как будто бы впервые его увидела. И то, что она увидела, ей определённо нравилось.

– Вынуждать можно по-разному, – внезапно вступил Шани, не пропустивший ни единого слова. Он теперь смотрел прямо на семью Солнца, на каждого, включая Дхамини, к её смущению. Но дочь гандхарвов только воинственно подняла подбородок – внимание Шани было вызовом для неё, а девушка привыкла принимать вызовы с высоко поднятой головой. – Если представить ситуацию так, что из неё не будет никакого выхода, кроме согласия на брак, разве можно сказать, что решение принято совершенно добровольно?

– Шани, ты опять за своё, – покачала головой дэви Чхая. – Неужели ты не можешь просто порадоваться за брата?

– Я и радуюсь, дэви, – произнёс Шани ровным голосом. – И Яма – мой брат, вы правильно сказали. Ты хорошо поработал над Чандрой, Яма.

– Что? Неужели это похвала от Шани? – Яма поднял брови в изумлении. – Скоро конец света, небо упадёт на землю? Или энергии Чандра-дэва и на тебя влияют?

– Они на всех влияют, – ответил Шани и замолчал, ожидая, что скажет Яма ещё.

– Есть одно дело, которое надо решить сейчас, – продолжил Яма как ни в чем не бывало. – Это семейное дело, но Дхамини может остаться. И, Шани, в этом деле важно и твоё слово.

– О чём речь, сын? – терпеливо вопросил Сурья, когда семья образовала небольшой круг, а Индра-дэв и Шачи неохотно отошли в сторону.

– О возвращении дэви Сангьи, – просто сказал Яма. Но слова эти возымели отличный эффект на всех, кроме Шани, который кивнул, как будто бы давно ожидал этого. Яма глянул на брата с некоторым раздражением – неприятно, когда тебя всё время оценивают и взвешивают на невидимых весах, а именно так он себя чувствовал в присутствии Шани. Но Ями с волнением сжала кулаки, Чхая и Сурья придвинулись друг к другу и взялись за руки, старик Вишвакарма скорбно показал головой.

– Но, сынок, тело дэви Сангьи разрушено оружием Шани, и… – печально проговорил Вишвакарма.

– Знаю, дедушка. Оружие Шани обладает тем же свойством разрушения, что и трезубец Махадэва – разрушенное им не может быть восстановлено, – быстро проговорил Яма. – Речь не идёт о том, чтобы восстановить тело дэви Сангьи. Тем не менее, её можно вернуть в семью – способ знает Чандра-дэв. Но он ничего не будет делать, пока не убедится, что все согласны. И твоё согласие, Шани, ему тоже нужно.