– Вы хотите сказать, что мне нужно сделать что-то трудное?
– Смотри глубже – корень неправильных мыслей, ведущий к неправильным действиям, – привязанности. Чем ты дорожишь, Чандра? Отвечай честно, – и агхори сурово уставился на дэва пронизывающим взглядом, пробирающим всё тело и душу насквозь.
– Я… Люблю веселиться, и окружать себя разными красивыми вещами, – заговорил Чандра. – Люблю положение в обществе – посты, и уважение, которое с ними связано…
– Но обязанности, с постами связанные, ты не сильно любишь, – ехидно заметил Даттатрея.
– Да, это так, – честно признался лунный дэв. – Я думал, что пост – это когда служат тебе, а не то, что ты делаешь на этом посту…
– И ещё у тебя есть сильная привязанность – твой сын, Буддх, – безжалостно продолжил агхори.
– Но разве правильно не быть привязанным к родному сыну? – поднял глаза Чандра. – Это же моя кровь, я заботился о нём, хотя и не сразу, я люблю его!
– То, что ты принимаешь за любовь – просто слепая страсть, – резко произнёс агхори. – Сын даёт тебе возможность чувствовать себя важным в его глазах – ведь для ребёнка родитель – это Бог. Но думал ли ты, что хорошо для Буддха? И садовник, и лиана утверждают, что любят дерево. Ты кто – садовник, позволяющий дереву расти, или лиана, дерево душащая?
– Я… – Чандра опустил голову. – Я не знаю…
– Ну и как такое существо, как ты, опутанное привязанностями, может подняться в небеса? – агхори был неумолим. – Избавься от всего лишнего – тогда сможешь изменить свою жизнь. Некогда мне тут с тобой возиться – слышишь, меня зовут. Но мы скоро встретимся, Чандра. Подумай, к чему ты ещё привязан и избавься от этого – это моё тебе наставление.
С этими словами грозный брат Даттатрея поднялся.
– Да, и ещё одно. Твои слёзы, заключающие в себе частицу твоего света – большая ценность, Чандра. С их помощью ты можешь вернуться на небо, – агхори бросил эту загадочную фразу и отправился к своим последователям. Лунный дэв вздрогнул – среди всех сокровищ мира агхори выбрали одну – смерть. У неё они учились, ей поклонялись. Неудивительно, что Даттатрея часто навещал царство Ямы. Чандра божественным слухом услышал, как агхори приветствовали Даттатрею, своего гуру.
– Брат Даттатрея так любит своих агхори, что даже насытил как-то умиравших с голоду свой собственной плотью, – поделился лунный дэв с оленем, который опасливо стоял рядом, никуда не отходя. – Но что же мне делать? Какие туманные указания…
Пока Чандра размышлял, костры погасли, только дым и пепел стлались по долине. Из этого-то дыма и пепла возникли призраки умерших людей, чьи тела сожгли погребальные костры. Они бессмысленно, с тихими стонами, бродили по долине, пока не заметили единственный источник света – череп, наполненный слезами Чандры, который дэв прижимал к себе. Скоро Чандра оказался в плотном кольце призраков, которые пытались дотронуться до света, но никак не могли этого сделать – их призрачные тела таяли, стоило им протянуть руку к черепу.
– Что вы делаете? Чего хотите? – забеспокоился дэв, но не мог ничего разобрать толком из шелеста призраков – очень уж тихие и невнятные были у них голоса.
– Этот свет мёртвые могут получить только из рук дэва, – прошептала одна из теней прямо в ухо Чандры. Он оглянулся – и увидел перед собой призрак очень старой женщины. Недолго думая, лунный дэв опустил палец в череп, а затем смочил губы женщины светящейся субстанцией.
Женщина выдохнула «аххх!», и стала несколько более вещественной.
– Благодарю вас, Чандра-дэв! Вы дали мне возможность осуществить моё желание! – поклонилась старушка.
– Какое желание, как это? – вопросил Чандра озадаченно.
– Умирая, человек лишается тела, но ум его полон желаний, – пояснила женщина. – Из-за невозможности их осуществить мы все ужасно мучаемся в Яма-локе. Кто-то больше хочет есть, кто-то – пить, кому-то не даёт покоя мысль об утрате богатств. Но самую сильную боль причиняет разлука с родными, дэв. Мы одиноки, отрезаны от семьи и друзей, и это самое большое наше мучение.
– Как печально, – посочувствовал Чандра. – Но как мои слёзы вам помогают?
– Это сома-раса – чистый восторг, счастье, – сказала мудрая женщина. – Сома-раса удовлетворяет почти все наши желания, и даже тоску по близким делает переносимой.
– Сома? – Чандра внимательно глянул в череп – верно, его слёзы и правда были сомой, соком Луны. – Выходит, её можно получать разными путями… Дружок олень, кажется, я знаю, как нам вернуться на небо! Я верну себе эту сома-расу, и её сила поднимет нас с тобой отсюда.
Чандра уже хотел было осуществить своё намерение и выпить сому, но жалобные стенания духов заставили его прислушаться.
– Как же им плохо, бедняжкам… Сомы не станет меньше, если одному или двум из них дать её, – лунный дэв оглядел толпу голодных призраков и выбрал девочку лет восьми – жизнь, оборванная в столь юном возрасте, не могла не тронуть сердце дэва. Коснувшись губ девочки своим пальцем, смоченным в соме, Чандра с удовлетворением увидел, как девочка из жуткого призрака со ввалившимся ртом и глазами приняла вид обычных девочек Мритья-локи.
– Спасибо, Чандра-дэв! – поклонилась девочка. – Можно я теперь пойду к своим родителям? Теперь они меня не испугаются! Я так хочу их увидеть, пожалуйста, Чандра-дэв!
– Хорошо, хорошо, иди к своим родителям, – разрешил дэв, и девочка исчезла, торопясь домой.
Следующим был юноша, он ушёл к возлюбленной, от которой его отогнала ранняя смерть. Дэв глянул на сонмы духов и сообразил, что если он будет их слушать, то отдаст всю сому. Он снова заколебался, но вспомнил слова Господа Даттатреи про нетерпенье сердца и истинное милосердие. Вспомнил, на какие жертвы идёт сам Даттатрея ради своих последователей…
Чандра слушал историю за историей и всё оделял призраков сомой, пока не осталось совсем немного.
– Что ж, отдам и это, всё равно не хватит, чтобы вернуться на небо, – решил Чандра. – И это – моё решение, моя ответственность.
Когда сома закончилась, равнина стала пустой – все сонмы призраков получили свою долю и, обретя силы, покинули Яма-локу, чтобы явиться живым в Мритью-локе. Чандра почтительно поставил череп на камень – он чувствовал себя таким же пустым, как и этот костяной сосуд. Но эта пустота рождала лёгкость. Месяц снова глянул вверх – Солнце зашло, было как раз время восхода Луны.
– Что ж, Ямарадж, ты победил – живым из твоего царства уйти не дано никому, – проговорил Чандра, легко улыбнувшись. – Дружок олень, не бойся – нам с тобой придётся стать немного мёртвыми.
Месяц как мог, разровнял площадку на земле, выложив вокруг неё камни. В центр площадки он поместил череп, с которым ходил по Яма-локе. Вместо цветов он украсил череп пеплом, которого в этой долине было с избытком. Дэв сел, поклонился черепу, сложив перед ним почтительно ладони. Олень прижался к плечу дэва.
– Матушка Сати, дэви, вы – Пракрити, Природа, порождающая всё множество форм. Вы сожгли себя, чтобы принять новую форму. Пожалуйста, измените мою форму, чтобы Луна смогла взойти над горизонтом!
После этой молитвы Чандра склонился перед черепом, коснувшись лбом земли. Олень сделал то же самое, по-прежнему крепко прижимаясь к дэву. Среди камней и пепла что-то двинулось – из черепа выползла чёрная змея, она стремительно ринулась вперёд, и, к ужасу зрителей в Сурья-локе, вонзила свои длинные ядовитые зубы прямо в нежную шею лунного дэва. Чандра вздрогнул, и, издав тихий стон, перестал дышать.
Глаза черепа ярко вспыхнули мрачным багровым пламенем, это пламя вырвалось из пустых глазниц и жадно пожрало тела дэва и оленя. Вскоре от них остался только пепел, который развеял непонятно откуда берущийся в долине смерти порыв ветра.
Зрители в Сурья-локе ахнули, один Шани, как и обычно, сохранял невозмутимость. Дханими внимательно на него посмотрела – и поняла, что Шани почти улыбается, он был доволен! Дочь гандхарвов не понимала причин этой радости, и не знала, что и думать.
