– Кто это на берегу? Бессовестные, что вы делаете! Зачем крадёте нашу одежду! Верните немедленно! – красавицы, заметив улыбающегося Чандру и Джанаку, который опустил глаза, чтобы ненароком не увидеть чего лишнего, начали возмущаться и издали грозить ужасными карами наглецам. Из воды торчали только их изящные головки.

Не обращая внимания ни на крики девушек, ни на смущение Джанаки, Чандра уселся на берегу и достал свою флейту. Как только первые звуки разнеслись над озером, настала тишина. Девушки замолчали, завороженно прислушиваясь, даже птицы перестали петь в лесу.

– Да это же Чандра-дэв! – девушки рассмеялись, сразу же сменив гнев на милость.

– Да это же мои дочери! – наконец узнал красавиц Индра-дэв. – Что они делают в Мритью-локе?

– Всем известно, что ваши дочери любят купаться в красивых местах Земли, – ехидно просветила дэвраджа Ями.

– Но они без одежд! Это же неприлично – их могут увидеть в таком виде! Индрани! – Индра оглянулся в поисках супруги и не обнаружил её в зале Сурья-локи. – Куда она запропастилась – как раз, когда нужна! Сурья-дэв, повлияйте на Чандру, вы же даёте ему свет, а он…

Дхамини, видя волнение Индры, подумала, что он не волновался так о чести девушек, когда считал их посторонними.

– Здесь есть тот, кто влияет на Чандру больше, – заметил Сурья-дэв не без лукавства.

– Шани! – Индра, хотя и скрепя сердце, вынужден был обратиться к невозмутимому Сатурну. – Ты же контролируешь Чандру, запрети ему!

– Я вообще ему ничего не запрещаю, – покачал головой Шани. – Только возвращаю плоды поступков. Но для этого Чандра должен совершить поступок – он же пока ничего не сделал…

– Он оскорбляет мой дом! Спрятав одежду моих дочерей, он совершил грех, – тут же возмутился дэврадж.

– Спрятать одежду – ещё не грех и не оскорбление, – спокойно прояснил Шани. – И, как видно, девушки ничуть не возражают поиграть с Чандрой. Они не просят помощи. А кроме этого, чтобы вернуть плод поступка, этот плод должен созреть – должно пройти время, у человека или дэва должна быть возможность раскаяться в содеянном…

– То есть ты будешь спокойно тут стоять и смотреть, как моих дочерей оскорбляют? – Индра не на шутку разгневался, даже побагровел лицом. – Такова твоя справедливость, Шани!

– У вас есть возможность войти в карту и сделать, что хотите, – напомнил Шани.

– Конечно, если вы не доверяете своим дочерям, что они сохранят свою чистоту… – протянула Ями, незаметно подмигивая Дхамини и Каколю. Те с трудом удержались от смеха.

– Что? Я доверяю, – буркнул Индра. Он прикидывал, стоит ли тратить свой единственный шанс вмешаться в происходящее в карте, и решил пока обождать. – Ну где же Шачи, вот у меня будет с ней разговор, как объявится…

Тем временем в Мритью-локе Чандра закончил выводить мелодию и, улыбаясь, поглядывал на девушек.

– Дорогой Чандра, зачем ты над нами так шутишь? Отдай наши одежды, пожалуйста! – одна из дочерей Индры, Ашлеша, подобралась поближе к берегу, но стояла в воде так, что всё равно не было видно ничего, кроме головы и красивых плеч девушки.

– Хочу дождаться темноты и восхода Луны, – откликнулся дэв. – Чтобы разглядеть всех вас как следует в лунном свете. Вы же не будете всю ночь сидеть в озере, выйдете искать свои одежды…

– Наглец, – фыркнула Ашлеша, впрочем, без настоящей злости. – Что же, теперь девушкам всегда прикрывать свои тела? Ночью их видит Чандра, днём – Сурья… Могли бы и отворачиваться.

– Ну Чандра, пожалуйста, – начала увещевать Месяц ещё одна сестра, Ревати. – Ты нас смущаешь. Верни наши одежды, тебе же не захочется видеть наши слёзы, – тут Ревати начала притворно всхлипывать, пряча лукавую улыбку. Вслед за ней и все девушки начали делать вид, что плачут, даже Ашлеша, которая быстро гневалась, но редко плакала.

– Ох, ну что мне теперь делать, – посетовал Чандра, включаясь в эту нехитрую игру и тяжело вздыхая. – Джанака, это всё из-за вас. Что нам делать теперь, царь Митхилы?

– Давайте вернём одежды девушкам и не будем подглядывать, пока они одеваются, – негромко предложил Джанака, так и не подняв глаз.

– Так и сделаем! – Чандра кивнул оленю, тот тут же подошёл и улёгся в груде одежд на берегу, а мужчины отошли вглубь леса, так, что озеро стало им не видно.

– Почему вы повели себя так, как будто бы вы тоже прятали одежду, а не отговаривали меня от этого? – с интересом спросил Чандра Джанаку, который теперь с явным облегчением смотрел на дэва.

– Потому что в уме я хотел бы на них посмотреть, – признался царь-пастух. – Значит, из-за этого желания я тоже участвовал в деянии.

– О… – изумился дэв. – Вы очень мудры, особенно для неженатого человека. Прямо как Буддх… – Чандра на мгновение затуманился, воспоминание о сыне больно укололо, как кончик иглы, но дэв тут же снова улыбнулся, прогнав огорчение. – Девушки нас зовут, устроим веселье!

Луна, большая и совершенно круглая, встала над горизонтом и посеребрила своим мягким сиянием воды озера, и лес, и находящихся на берегу. Дочери Индры, уже благопристойно одетые и украшенные, гандхарвы, какие-то припозднившиеся путники – Чандра всех щедро позвал на пир в честь полнолуния. Среди веселой кутерьмы, танцев и музыки, среди изысканных блюд из Чандра-локи, дэв все-таки помнил о Джанаке и старался показать ему как можно больше девушек, обращая внимание только на их красоту и свежесть, но не на происхождение.

– Посмотрите на ту, какая красавица, – говорил Чандра царю, улыбаясь. – И скромная – опускает глаза. А вон та – взгляните – тоже хороша, ах, как хороша! Характер смелый – смотрит прямо, не смущается, но и не нагло…

– Очень красивая девушка, – соглашался Джанака. От такого количества веселящихся дев, от вина, которое не переводилась в кубках, от музыки и блеска у царя даже кружилась голова. Послушав еще комментарии дэва об искусстве танца и пластики и оценив, насколько мог, движения девушек в танце и при ходьбе, Джанака решил передохнуть и, попросив прощения у Чандры, отошёл от шумной компании на другой берег озера.

Там царь-пастух и стоял, закрыв глаза, вдыхая чистый и прохладный ночной воздух. Он чувствовал странное волнение, как будто бы предчувствие чего-то важного совсем рядом. Открыв глаза, он заметил, что неподалёку от него вода близ берега слегка колышется, как будто бы кто-то недавно касался её. Но никого не было видно, хотя Луна и сияла, превращая ночь в день. Должно быть, кто-то приходил сюда и уже ушёл, – решил Джанака, удивляясь, почему его сердце бьётся, как молот в груди. «Надо вернуться, уходить надолго – невежливо по отношению к Чандра-дэву», – заключил Джанака, приписав своё волнение полнолунию.

Луна освещала не только Землю, но и небесные миры. Тихий свет струился по залам и бесконечным анфиладам Сурья-локи. Многие из зрителей решили, что эту ночь они проведут с супругами, дома или в романтических местах. Даже Индра-дэв, старательно следящий за испытанием планет, и тот отлучился, пробормотав что-то невнятное про поиски Шачи. Только Сурья не мог никуда уйти, как точка отсчёта всего движения. Да Шани, добровольно взявший на себя обязанности лагнеша – хозяина лагны, асцендента. Осталась и вся семья Сурьи, да Дхамини, ещё и Каколь.

Смотря на Шани, Дхамини отчетливо понимала, что только его образ заставляет её сердце так биться. Засмотревшись, Дхамини забыла о времени. Яма, заметив этот взгляд, помрачнел и опустил глаза. Ями, напротив, улыбнулась, гадая, знает ли Дхамини, что сейчас полностью выдаёт себя, свои чувства. Шани, бросив быстрый взгляд на дочь гандхарвов, отчего-то смутился и уставился в карту. «Это все полнолуние, лунные энергии в избытке, вот и вызывают иллюзии. Закончится эта ночь – и волноваться будет не о чем», – убеждал он сам себя. Но снова и снова ловил себя на том, что поднимает взгляд на Дхамини.