– Я обошёл все три мира – и землю, и адские миры асуров, и небесные локи дэвов, – жаловался гневный отшельник сочувственно внимающему Чандре. Олень, довольный, что может передвигаться самостоятельно, весело прыгал вокруг. Братья сидели в лесу, в самой густой чаще – сударшана-чакра всё еще преследовала Дурвасу. – Был в Брахма-локе, вот на Кайлаше, даже в Вайкунтху зашёл. Но все, включая Господа Вишну, сказали, что ничего сделать не могут. Выпущенная один раз, сударшана будет преследовать свою цель, пока не настигнет.

– Неужели совсем нет никакого выхода? – с волнением вопросил Чандра.

– Господь Нараяна, в своей обычной манере, намекнул, что ответ на вопрос стоит искать там, где он возник, – проворчал Дурваса недовольно. – То есть у Амбариши. Это его жалобы вызвали гнев Нараяны, выразившийся в сударшане-чакре.

– О, так может, вам стоит пойти к Амбарише и попросить прощения? Вы ведь слишком сильно его наказали за такой маленький проступок…

– Ни за что, – Дурваса затряс головой с такой силой, что его волосы, и так пребывающие в беспорядке, взметнулись седым ореолом вокруг головы. – Это дело принципа, Чандра! Возможно, тебе это недоступно к пониманию, ведь принципы – не твоя сильная сторона.

– А вы растолкуйте, – кротко попросил дэв.

– Хорошо. Уважение к знанию – очень важная вещь, Чандра. Если люди, да и дэвы, перестанут уважать знание – то все уподобятся асурам. Да даже асуры уважают своего гуру! Не уважающий знание, аскезы, религиозность – мало-помалу теряет своё существование, погружается в состояние невежества, и ему все труднее найти путь к освобождению, мокше. Гуру, учителя, отшельники, аскеты, отречённые (санньясины) – всё это суть знающие. Оказывая уважение им, люди и дэвы оказывают уважение знаниям. Пренебрегая ими – пренебрегают и знанием. Очень важно не давать забывать людям о важности знания, Чандра.

– Но каким образом царь, прервавший свой многодневный пост в благоприятное для этого время, оскорбил знание, риши Дурваса? – вопросил внимательно слушавший мудреца лунный дэв. – Напротив – если бы он прервал пост в неположенное время, он бы пренебрег знанием.

– Он вкусил пищу, не дождавшись, пока я вернусь с омовения, хотя сам же и пригласил разделить с ним трапезу, – проворчал Дурваса. – А это – оскорбление мудреца!

– Всего лишь маленький листочек, – вздохнул Чандра. – Подумайте, дорогой брат. За такую малую вину вы обрушили на него свой гнев, будто бы это асур какой, а не благочестивый человек. Простите его, пожалуйста. И попросите прощения у него, тогда, возможно, у вас будет шанс избежать удара сударшаны?

– Просить прощения? Вот ещё, – фыркнул гневный отшельник. – Лучше мне умереть – тогда люди увидят, что мудреца можно убить, но не заставить поступиться принципами!

– Люди будут говорить, что старый осёл был настолько высокомерен, что предпочёл лишиться головы, чем признать свою ошибку, – Дурваса побагровел от гнева, но Чандра быстро продолжил: – Простите меня за такие слова, брат. Но как ещё мне показать, как вы выглядите со стороны? Как мне убедить вас, какими словами? Неужели вы думаете, что я могу спокойно смотреть на то, как старший брат и великий мудрец гибнет, попав в иллюзию? Подумайте – разве ваш гнев направлен на разрушение грехов? Царь Амбариши не совершал греха, он не пренебрег долгом гостеприимства. Малый лист – это не вкушение пищи! Его достаточно, чтобы прервать пост, но не достаточно, чтобы считаться пищей! От него телу нет никакой пользы! Зачем вы губите себя и расстраиваете тех, кто вас любит, брат?

Во время страстной речи Чандры выражение лица Дурвасы несколько раз менялось. От гнева он переходил к смятению, а в конце смягчился, став почти кротким – насколько это вообще было возможно для гневного отшельника.

– Ладно, успокойся, перестань плакать, – Дурваса вытер лицо Чандры, уже залитое слезами. – Признаю – я старый осёл. Пойду просить прощения у Амбариши.

– Правда? О, как хорошо, – выдохнул дэв.

– Не знаю, способ ли это отвести сударшану, но точно способ исправления ошибки, которую я совершил, – с этими словами Дурваса поднялся и направился к царю, которого напрасно проклял.

Чандра стоял, незримый смертным глазам, пока Дурваса просил прощения у опешившего царя. Как только Амбариша простил отшельника, сударшана-чакра вернулась к своему владельцу – Господу Нараяне.

– Нараяна, Нараяна! – это в Сурья-локе вновь появился Нарада Муни. – Риши Дурваса – крепкий орешек, но Чандра с ним справился, очень хорошо!

– Каким образом сударшана вернулась, не поразив того, за кем была послана? – тут же задал вопрос Каколь, да и многие в зале недоумевали.

– Она поразила свою цель, – усмехнулся лукавый мудрец. – Просто целью была не жизнь риши Дурвасы.

– А что тогда? Вы снова говорите загадками, дэвриши, – произнёс недовольный Индра.

– Высокомерие. Целью сударшаны было поражение высокомерия – и как только риши Дурваса его оставил, цель сударшаны была выполнена и она вернулась к Господу Нараяне, – размеренно проговорил Шани. Индра злобно на него глянул, но не стал больше ничего говорить.

– Ну, что ещё? – Солнце уже вновь стояло над горизонтом, а Чандра все еще не мог выбраться из Шестого дома. Он брёл среди пустынной местности без признаков человеческого присутствия и жаловался – то ли зрителям в Сурья-локе, то ли оленю, то ли вообще изливал чувства, не думая, слышит ли его кто или нет. – Что я ещё должен сделать здесь, а?

Внезапно на дороге показались три фигуры. Чандра не успел даже вскрикнуть, как двое схватили его и связали, третья фигура попыталась поймать оленя, но тот увернулся и исчез в редкой траве.

– Мангал-дэв, Раху, Кету, – Чандра перевел дух и опознал нападавших. – Чего вы хотите от меня?

– Чандра, Чандра, – Мангал усмехнулся. – Я хочу, чтобы ты отказался от участия в испытании. Для твоего же блага. Шестой дом – самый лёгкий из домов страдания. Дальше будет только хуже. Подумай – если самый лёгкий дом дал тебе такие испытания, то что же будет в следующих? Да ты сам откажешься от божественности, такие там будут страдания. Но зачем доводить дело до такого, Чандра? Откажись от испытания сейчас, и всё закончится. Ты вернёшься в свою Чандра-локу и снова будешь веселиться с танцовщицами, ты же любишь это делать, верно?

Чандра опустил ресницы в раздумье.

– Это верно, что я люблю веселье и не люблю трудностей, – начал лунный дэв негромко. – Но у меня есть определённая цель, и, чтобы её достигнуть, придётся пройти через всё это.

– Ты рассчитываешь на помощь Шани? – фыркнул Мангал. – Шани никому не друг, ты же знаешь. Его цель – раздавать трудности и несчастья. По его мнению, это закаляет, от ударов Шани человек становится крепче. Но не все выдерживают его удары, Чандра. Сколько времени ты можешь выносить его прямой взгляд? Семь с половиной мгновений? Испытания убьют тебя, Чандра. Ты не создан для такого. Ты не умеешь принимать удары стойко, ты не воин, не боец. Ты – всего лишь пастух, вот и паси коров на небесных равнинах, или где тебе вздумается. Но лезть в битву настоящих мужчин – это не по тебе, Чандра. Не твоё это дело.

– Возможно, я не воин, – тихо, но упрямо произнёс лунный дэв. – И не люблю прямые столкновения. Но… вода всегда находит путь, Мангал.

– Вот упёрся, – вздохнул Мангал и покачал головой с деланным сожалением. – В таком случае пеняй на себя. Видишь, Сурья поднимается на небе? Посмотри вокруг – мы в пустыне, где нет воды, только соль.

И действительно, они находились на краю солончака. Редкая трава сменялась пустынным, необитаемым пейзажем, откуда как будто выжали всю воду, оставив только кое-где поблескивающую на солнце соль.

– Я привяжу тебя здесь, Чандра, и оставлю на целый день. Здесь нет ни деревьев, вообще никакой тени. Лучи Солнца сожгут твою нежную кожу, и она почернеет. А когда настанет ночь, придут Раху с Кету – и без труда заберут у тебя твой свет.