– Уподобиться дэви Парвати? – Мандодари в волнении сжала руки. – Но как? Я так мало о ней знаю…

– Разве ваш почтенный отец, Майясур, великий мастер и зодчий асуров, не рассказывал вам о дэви Парвати и её формах? – улыбнулся дэв.

– Рассказывал! О, а я думала, что всё забыла, но теперь всё услышанное мной тогда, в детстве, встало в памяти, как будто и не прошло столько лет!

– Тогда вам будет несложно понять, что делать и как себя вести, – мягко заметил Чандра. – Вы можете также вознести молитвы дэви Парвати, она, несомненно, поможет вам.

– Я бы с радостью, но у меня нет изображения дэви, – вздохнула Мандодари. – Ведь царь очень гневается, если замечает изображения других богов, кроме его любимого Махадэва.

– Это, конечно, истина, что в Махадэве заключено всё, – сказал Чандра. – Однако его качества находятся во вселенной в различных формах. Божества и их изображения – подобие лестницы, ведущей человека к пониманию Махадэва. Почитание дэви же особенно благоприятно, так как человеческие существа находятся в двух формах не случайно. Между мужчинами и женщинами особые отношения, царица, вы это знаете. Подобно этому, дэвы и дэви образуют пары для того, чтобы процесс созидания не прекращался. И главная пара – это Махадэв с Махадэви. Благодаря их отношениям, танцу их энергий, мир существует и развивается. Энергии Махадэви во всём, во всех проявленных формах этого мира, так что вы можете взять, вот, например, этот камень, и медитировать на него, представляя дэви Парвати и обращаясь к ней с молитвами.

С этими словами Чандра подал Мандодари яшмовый шар, который подобрал где-то во дворце. Царица, не испытывая больше сомнений, украсила шар и немедля погрузилась в медитацию. Улыбаясь, лунный дэв пошел дальше, приглядывая за всем, что происходило во дворце. Он заметил, что Шурпанака была слишком взволнованной и неестественно весёлой, но Чандра прекрасно знал причину этого и еще раз довольно усмехнулся про себя.

Наконец Сурья коснулся горизонта – день угасал, в свои права вступала ночь, и на небо быстро взбежала Луна, принося прохладу. Она была почти полной, не хватало только тоненькой полоски света до её завершения. Невероятно, но весь дворец был уже украшен, и все было подготовлено к грандиозному празднику. Гости, получив приглашение, а вернее, приказ царя, в своих лучших одеждах и драгоценностях, сопровождаемые супругами, прибывали в паланкинах к дворцовым воротам. Дальше им предстояло пройтись пешком по галереям и садам, до главного, тронного зала дворца.

Гости исправно восхищались всем, что видят. Хотя большинство видело дворец Раваны не в первый раз, все равно было чему удивляться и восхищаться: дворец постоянно обновлялся, к нему пристраивались комнаты, в других комнатах появлялись новые диковинки. Изящные статуэтки, вырезанные из слоновой кости, редкие полудрагоценные камни, перламутровые раковины, оправленные в золото, благовония из далёких стран… Но больше всего внимания привлекали механизмы, созданные по замыслу Раваны. Маленькие ящички умели играть чудесную музыку, большие – наливать вино в кубок. Были машины, обмахивающие гостей опахалами из перьев павлина, даже подававшие блюда с яствами. По слухам, активно обсуждавшимся гостями, во дворце были и механические воины, но ни один из них не показывался.

Наконец, когда гости утолили первый голод и достаточно развеселились танцами девушек, живых, а не механических, трон развернулся сиденьем к гостям – и Равана предстал во всём блеске и величии. На короне Ланкеша чудным светом сиял месяц, отданный Махадэвом со своей головы. Месяц светил ярче полной луны, в зале погасили все другие огни – всё было видно, как днём. Гости восхищённо заохали и заахали.

Рядом находилась и Мандодари. В ней что-то изменилось, хотя и сложно было бы сказать, что именно. Дело было ни в нарядах, ни в украшениях. Возможно, взгляд и движения выдавали бОльшую уверенность, чем раньше. Во всяком случае, красота Мандодари стала настолько привлекательной, что мужчины взгляд от неё не могли отвести, и делали это неохотно, только по настоянию собственных жён. Женщины же стали перешёптываться – каждая хотела узнать волшебное средство, позволившее царице выглядеть так притягательно.

Чандра притаился в тени трона, в образе обычного слуги, по-прежнему с оленем на руках. Никем не замечаемый, дэв внимательно наблюдал за происходящим. Среди гостей и он, и наблюдатели в Сурья-локе заметили Мангала – в образе знатного воина. Но он пока не предпринимал никаких действий, казалось, просто веселился на празднике. Чандра же заботился о том, чтобы ни кубок Раваны, ни кубки гостей не пересыхали.

Когда восхищение гостей достигло пика, Равана поднялся с трона. Тут же воцарилось глубокое молчание – все понимали, что он сейчас скажет нечто важное.

– Благодаря Махадэву я достиг всего: процветания, удачи, побед в военных делах. Наконец, Махадэв ниспослал мне особую милость: свет Луны, происходящий прямо из небесных царств. Свет, который Махадэв носил на своей голове, теперь носит ваш царь! Чистый, непорочный, успокаивающий и холодящий свет, бессмертный, тот свет, которым раньше обладали только боги, посылая нам лишь его тень в виде постоянно меняющейся Луны – этот неизменный свет вечности теперь на Земле! И я, ваш царь, владею им!

По мере того, как Равана говорил, блеск его глаз всё увеличивался, питаемый гордостью.

– И не только владею, а щедро делюсь им с вами, мои верные подданные! Подобно светилам, подобно Сурье или Чандре, я дарю вам свет! И более того… Чандра-дэв, покажитесь!

– Что прикажете, владыка Ланки? – Чандра тут же вышел из тени и изящно склонился к стопам Раваны, что было непросто, учитывая оленя в руках.

– Смотрите, смотрите! Даже дэв склонился перед нашим царём! – пробежал шёпот по залу. Все тоже поспешили склониться перед царём.

Равана наслаждался моментом славы. Он явно был совершенно счастлив – его мечты осуществлялись. На мгновение наблюдателям в Сурья-локе показалось, что Равана наступит ногой на Чандра-дэва, как на покорённого пленника, забыв, что не было никакой войны, а Чандра отправился служить на Ланку добровольно, ради чести своего божества. По счастью, Равана этого не сделал. В тот самый момент, когда гордость Раваны достигла пика, в зале среди слуг возникло какое-то волнение.

– Ну, что там? Чего вы шепчетесь? – недовольно произнёс царь. Он уже понимал, что случилось что-то из ряда вон выходящее – иначе слуги не осмелились бы так себя вести.

– О, царь, – к Раване подбежал слуга и упал на колени. – Простите, что в такой момент я принес плохое известие, но…

– Но? – гневно поторопил Равана мнущегося слугу.

– Ваша сестра, царевна Шурпанака, сейчас в доме Душтабуддхи, – выпалил слуга, наконец решившись. – И они женятся…

– Что? Моя сестра в доме моего врага? – завопил Равана, весь красный от гнева. – Не будет никакой свадьбы!

С этими словами Равана стремительно вышел из зала. За ним, кроме вооруженных стражей и слуг, последовали почти все гости, даже женщины – ведь Мандодари тоже бросилась за супругом. Ворвавшись в дом, все увидели Шурпанаку и Душтабуддху в свадебных гирляндах, у жертвенного огня, вместе с брахманом.

– Душтабуддха! Ты оскорбил меня, украв мою сестру! Я убью тебя за это! – взревел Равана, вынимая из ножен изогнутый меч – тоже подарок Махадэва за аскезу.

– Нет, брат! Погодите, послушайте меня! – закричала Шурпанака, обнимая своего суженого. – Я сама ушла к нему, не спросив вашего благословения, за это простите! Но свадебный обряд уже совершён, Душтабуддха – мой супруг, я люблю его, простите его, простите!

С этими словами молодожёны поклонились в ноги царю.

Равана свирепо посмотрел на них, на брахмана и снова занёс меч над головой Душтабуддхи.

– Нет, царь! Мой супруг, не совершайте этого, прошу! – царица Мандодари тоже бросилась к ногам Раваны. – Они любят друг друга, уже поженились, они не хотели оскорбить вас, просто поддались чувствам, господин! Помилуйте мужа вашей сестры!