– Ой, – испугался Каколь и прикусил язык, решив, что не хочет пока знать подробностей.
Тем временем к подросшим стеблям подошли Вишвамитра и Мангал. По знаку мудреца Мангал вытащил остро отточенный серп, срезал стебли. Вишвамитра, шепча мантры, положил траву в каменную ступку и принялся энергично толочь её каменным же пестиком, выжимая сок. По специальному каналу сок вытекал в каменную чашу. Когда струйка сока заканчивалась, Вишвамитра нажимал сильнее, и сок снова начинал течь. Трижды струйка сока мелела, и в третий раз Вишвамитра не смог выжать ничего.
– Ничего себе сон, я бы такой точно не хотел, – прошептал Каколь, с ужасом представляя, как его самого запихнули бы в ступку и раздавили три раза.
– Да он ничего не вспомнит, – махнул рукой Индра-дэв. – Вот мне как-то приснилось, что стал совой, и на мне ездит дэви Лакшми…
Но Сурья строго глянул на дэвраджа, и тот замолчал.
После выжимки Вишвамитра, всё так же шепча мантры, процедил сок через шерсть овцы, освободив от мелких волокон. Затем смешал его с молоком и мёдом, и оставил настаиваться, строго велев Мангалу охранять чашу с сомой.
– Осторожней, Мангал-дэв! – в волнении воскликнул Индра, забыв, что Мангал не может его слышать. Но дэврадж, а теперь и все присутствующие заметили то, чего не заметил Мангал: тихо подкрадывающуюся к чаше с сомой змею. Мангал смотрел по сторонам, а не на чашу, потому змея, убедившись, что дэв-воин не видит её, превратилась в Раху, который подхватил чашу и бросился бежать. Олень подпрыгнул, и, зашуршав ветками, поскакал за Раху. Только сейчас Мангал заметил вора и бросился вдогонку, издав воинственный клич.
– А ну, стой, кому говорю! Отдай по-хорошему, а то будет по-плохому! – Мангал свирепо вращал глазами, и вид у него был весьма устрашающий: красное лицо, выпученные глаза, распушенные усы.
Но Раху не останавливался, а нёс чашу всё дальше вглубь леса. У берега небольшой заводи, покрытой лотосами, Раху встретился с Кету и передал чашу ему, сам готовясь встретить Мангала. Но безголовое существо, имевшее на месте головы лишь иллюзию, не очень хорошо ориентировалось в ночном лесу. Сделав пару шагов, Кету споткнулся и уронил чашу с сомой в воды заводи. Всплеск нарушил тишину, и почти одновременно – вопль разочарования Раху и ярости – Мангала.
– Ах вы, полуасурские отродья, – ругался Мангал в досаде. А Раху, не теряя времени, подхватил Кету, и оба исчезли в тенях, не дожидаясь, пока ярость дэва обрушится на них.
– Ох, – выдохнули женщины разом. Дхамини посмотрела вокруг и поняла, что и Ями, и Чхая, и даже супруга Индра-дэва Шачи с волнением следят за происходящим в карте. Мужчины же делали вид, что всё так и должно происходить, кроме деда Вишвакармы, который явно волновался, да Шани, сохранявшего полную невозмутимость. Нарада же снова куда-то исчез.
– И что теперь скажу риши Вишвамитре? – обратился Мангал к оленю, за неимением других собеседников. – Как он сделает оружие без сомы?
– Его что, только оружие волнует? – негромко, ни к кому конкретно не обращаясь, проронила Ями. Но Яма услышал её голос и нахмурился.
– Ничего страшного для Чандра-дэва не происходит, – поспешил заверить присутствующих Индра. – Ему ничего не угрожает, здесь цель – получить оружие. Всё остальное не имеет значения, так, Сурья-дэв? Стремление к цели должно быть, как полёт стрелы – ровным и сильным.
– Это верно, – произнёс Сурья без колебаний. Сейчас он явно любовался Мангалом, и Яма нахмурился ещё больше, но ничего не сказал.
Олень тем временем проявил большое беспокойство – он прыгал по берегу заводи, издавая жалобные звуки, подобно плачущему ребёнку. Мангал наклонился, пытаясь с берега в свете Луны рассмотреть дно. Но там был ил, чаша утонула в нём, а сома, видимо, растворилась в воде. Мангал уже собирался было идти к Вишвамитре и просить совета, как вода заколыхалась и из ила и грязи со дна заводи поднялся огромный бутон лотоса. Он сиял мягким светом и явно принадлежал какому-то божеству. Когда лепестки лотоса раскрылись, присутствующие в Сурья-локе тоже поклонились, как и Мангал, приветствуя дэви Лакшми. Она улыбалась, а в руке у неё была каменная чаша Вишвамитры, до краёв полная жемчужно блестевшей сомой.
– Не это ли ищете, Мангал-дэв? – молвила Лакшми ласково.
– Благодарю вас, дэви Лакшми! Благодаря вам эта ягья будет успешной! – поклонился Мангал, принимая чашу с сомой. – Но как вы…
– Ну как я могла позволить вам потерять своего брата, – улыбнулась Шри.
– Брата?
– Конечно! Вы разве забыли, что мы оба вышли из молочного океана? Брата Сому выпахтали первым, поэтому он – мой старший брат. Молочный.
– Не думал об этом так, – признался Мангал, да и многие наблюдатели в Сурья-локе призадумались.
– Берегите его, – произнесла Лакшми на прощанье и исчезла в мерцающих искрах вместе со своим лотосом.
– А ведь Чандра привёл дэви Лакшми в этот небесный дом и эту историю, – проговорил дед Вишвакарма тихо, наклоняясь к Дхамини, та молча кивнула.
– Видите, какое уважение дэви Лакшми оказала Мангал-дэву, – не преминул заметить Индра-дэв, раздуваясь от гордости, как будто бы поощрили его собственного сына. Шачи недовольно покосилась на супруга.
– Или дэви Лакшми позаботилась о Чандре, – добавил Шани. Индра хотел было поспорить, но Мангал уже принёс чашу с сомой риши Вишвамитре, и все сосредоточились на том, что в эти мгновения происходило в Мритью-локе.
Закончив приготовления, риши Вишвамитра подлил в жертвенный огонь масло, бросил каких-то трав, при этом распевая мантры и гимны, прославляющие богов, трудящихся на благо мироздания. Наконец Мангал подал мудрецу чашу с сомой и Вишвамитра, высоко подняв чашу над огнём, спел гимн в честь этого напитка. «Ты – жертвователь, и ты – жертва, – пел риши, – ты соединяешь мир земной и мир небесный, ты – ключ от всех дверей, ты – отношения между богом и преданным, подобно амрите, ты даришь бессмертие, на твоих крыльях дух поднимается в высочайшие небеса и опускается в глубочайшие недра земли, о вечно странствующий меж мирами Сома, благодарим тебя за твою жертву!»
С этими словами Вишвамитра выплеснул в огонь добрую половину чаши, а остаток разделил с Мангалом.
– Вот это я понимаю, сома! – похвалил Индра-дэв напиток в возникшем в тот же миг в его руке кубке. Да и все присутствующие, даже и не дэвы, получили по кубку сомы – жертвоприношение Вишвамитры было весьма щедрым. Каколь недоверчиво посмотрел на субстанцию в своём кубке – на вид ничем не отличающуюся от той сомы, какую он не раз видел в небесных локах.
– Это всё тоже… приснится Чандра-дэву? Как его… э… пьют? – вопросил ворон и нерешительно посмотрел на Шани. Тот, нимало не смущаясь, осушил свой кубок.
– Риши Вишвамитра с большой любовью и благоговением провёл ягью, было бы неуважением не принять его дар, – подбодрил Каколя Шани в своей манере. Ворону ничего не оставалось делать, как зажмурится и выпить сому, стараясь не думать о том, что это – другая форма Чандра-дэва.
Как только сома была пожертвована, в пламени, взметнувшем языки, казалось, к самому небу, возникло копьё, светящееся красным светом и выглядевшее раскалённым. Мангал нетерпеливо смотрел на него, а Вишвамитра протянул руки, и копьё само очутилось в них.
– Вот то оружие, что я обещал тебе, Мангал, – торжественно сказал мудрец. – Это копьё само возвращается в руки, оно поражает тысячи врагов, подобно дротику Индры!
– Благодарю, мудрец, – Мангал с поклоном принял оружие, и видно было, что ему уже не терпится его опробовать.
В это же время лёгкое дрожание воздуха возвестило о возвращении Чандра-дэва – он и возник рядом с догорающим огнём, открыл глаза и огляделся, ничем не показывая, что видел какие-то ужасы в своём сне. Напротив, выглядел он весьма свежим и довольным. Олень радостно запрыгал вокруг, и Чандра с нежностью погладил животное.
