– А олень-то его узнал! – обрадовалась Дхамини. – Ну же, Каколь, где Чандра-дэв?

– Это… вот эта женщина? – Каколь так широко раскрыл глаза, что девушки и женщины рассмеялись, и даже Сурья позволил себе улыбку.

– Тогда этот почтенный брахман – гуру Брихаспати? А этот серьёзный мальчик – Буддх? – ничуть не смущённый Каколь уже догадался, кто есть кто в этой лиле.

– Да, – кратко подтвердил Шани. – Но Господь Даттатрея сделал ещё кое-что, кроме как изменил облик грахам. Сейчас они помнят только то, что он разрешил им помнить – это иллюзорная память. Они думают, что они и есть их форма.

– Это как? – снова не понял Каколь.

– Дэвы находятся в иллюзии того, что они – конкретные люди. Они думают, что они и есть семья брахмана, – пояснил дэв Вишвакарма. – Господь Даттатрея создал воспоминания про всю их жизнь, с самого рождения.

– О, так они не помнят, что на самом деле – дэвы? И… нас всех тоже не помнят, да? – Каколь нахмурился, пытаясь осмыслить происходящее.

– Верно. Они находятся в иллюзии, будто бы их жизнь в качестве людей – единственная и настоящая, – кивнул Вишвакарма.

– Нараяна, Нараяна! Какие чудесные лилы играет мой Господь! Ну-ка посмотрим, что же покажет нам его частица – Господь Даттатрея! – жизнерадостно заявил Нарада Муни. Все поняли, что пора заканчивать с разговорами и повернулись к небесной карте.

Тем временем женщина, которая, к слову сказать, была редкой красавицей – стройной, гибкой, со светлой кожей, шла к реке, неся на голове кувшин с непревзойдённой грацией. Казалось, вся природа радуется этой женщине: птицы пели для неё, а деревья бросали ей свои цветы. Чуткий олень сопровождал её, настороженно шевеля ушами.

– Каждый день ты встречаешь меня и провожаешь, – улыбнулась женщина, обращаясь к оленю. Она подошла к реке, и, сняв кувшин с головы, начала набирать в него воду. Олень, стоявший спокойно, вздрогнул и прянул в сторону – он первый заметил, что в этот раз на берегу они не одни.

Женщина подняла голову – и увидела, как из леса к ней выходят трое мужчин, довольно свирепого облика. Нельзя сказать, что были они похожи на ракшасов – нет, вполне человеческого вида, а одного из них можно было бы назвать даже привлекательным. Если бы не маслянистый взгляд и кривая ухмылка, не предвещающая ничего хорошего.

– Чандрамаси! – воскликнул самый старший – обладатель огромных усов, он тоже смотрел на женщину с жадным выражением, как будто на сочное манго. – Жена брахмана Агнихотра! Мы много слышали о тебе и теперь видим, что слухи сильно преуменьшили твою красоту.

– Кто вы и чего хотите? – прямо спросила Чандрамаси, нахмурившись и не опуская глаз.

– Мы – три друга: Бинду, – тут старший ткнул себя пальцем в грудь, – Минду и Чави. Мы – как братья, и поклялись разделять между собой поровну всё, что выпадет. Если кому богатство – он его делит на всех. Вино – на всех!

– И женщину – тоже на всех, – подхватил средний, Минду. – Так у нас заведено.

Троица глумливо захохотала. Чандрамаси быстро огляделась – бежать было некуда, три разбойника окружили её с трёх сторон.

– Стань нашей женой, Чандрамаси! – предложил младший, Чави, ощупывая женщину своим маслянистым взглядом.

– Как вы смеете предлагать мне такое? – возмутилась жена брахмана. – Я – замужняя женщина! Не смейте прикасаться ко мне, иначе мой муж испепелит вас силой своего духа!

– Брахманам свойственно прощать, он и простит, – угроза явно не подействовала на троицу. Бинду протянул руку и схватил Чандрамаси за сари, а Минду – за руку, браслеты женщины жалобно звякнули. Третий же разбойник схватил Чандрамаси за длинную косу, украшенную цветными лентами и цветами. Женщина вскрикнула и попыталась вырваться. Борьба была неравной, трое мужчин были, конечно, сильнее одной женщины. Однако Чандрамаси, изловчившись, смогла опустить тяжёлый кувшин с водой прямо на голову Минду. Тот, ошеломлённый, отпустил её руку. Тогда Чандрамаси выхватила нож у него из-за пояса и обрезала свою косу, которую наматывал на руку Чави.

После этого, выронив нож, женщина бросилась бежать. Но Бинду всё ещё не отпускал её сари, однако Чандрамаси так рванулась, что одежда не выдержала. Быстро бросилась женщина домой, в ашрам, пока разбойники не опомнились. Преследуемая по пятам, Чандрамаси ворвалась в ворота, под удивлённые и встревоженные взгляды мужа и сына.

– Что здесь происходит? Кто вы? – Агнихотра встал на пороге ашрама, а три запыхавшихся мужчины остановились напротив него. Чандрамаси же бросилась в ноги мужу:

– Господин! Эти люди оскорбляли меня и хотели обесчестить! Защити меня, господин!

– Всё было не так, – хладнокровно заявил Бинду. – Эта женщина делала нам знаки, что готова ублажить нас. И мы хорошо повеселились с ней! Но потом она испугалась, что вы, её супруг, рассердитесь на неё за такое поведение. Порвала своё сари, отрезала волосы и теперь рассказывает сказку, будто бы мы на неё напали.

– Нет-нет, господин, это неправда! – рыдала женщина, обнимая ноги мужа. – Всё было иначе, как я сказала!

– Я верю своей жене, – нахмурился брахман. – За такое поведение вас следует наказать!

– Мы – друзья царя, – заявил несколько побледневший Минду. – Вот, смотрите – это его подарки!

И действительно, на перстнях разбойников стоял царский знак – эти люди действительно были доверенными друзьями правителя.

– Если вы пойдёте к царю, то мы будем повторять свою историю прилюдно. Кому поверят царь и люди? И даже если поверят вам, про Чандрамаси пойдут слухи, и она, а вместе с ней и вы будете опозорены! Люди перестанут вас уважать, заберут своих детей из вашей школы, перестанут давать подаяние, и вам не на что будет жить. Подумайте хорошенько, прежде чем что-то делать.

– Но мы можем молчать о происшедшем, если будете молчать вы, – закончил Чави.

Брахман стоял, как громом поражённый, некоторое время. Затем медленно произнёс:

– Что ж, видно, ничего не поделать. Я не буду жаловаться царю, а вы не будете позорить мою жену.

– Очень хорошо! До встречи, красавица! – с этими словами троица гордо удалилась.

– Что вы сделали, господин, почему не наказали их, – рыдала Чандрамаси.

– В писаниях сказано, что верная жена найдёт способ оставаться неосквернённой, – вдруг проговорил юный сын брахмана.

– Верно, так сказано. Ты же явилась в дом в неподобающем виде, – авторитетно заявил брахман.

– Но как я могла это сделать, их же было трое? – воскликнула Чандрамаси в отчаянье.

– Чистую душу берегут божественные силы, – вздохнул брахман. – Но я прощаю тебя, Чандрамаси. Ты – мать нашего сына, ты всегда хорошо служила мне. Потому оставим всё это в прошлом. Только, прежде чем снова войти в дом, ты должна пройти покаяние…

– Как скажете, господин, – пробормотала женщина, опуская голову и глотая слёзы.

– Но это же несправедливо! За что Чандрамаси каяться? Она не совершила никакого греха! – не выдержали Дхамини и Ями, в один голос начав защищать иллюзорную женщину.

– Тсс… – Нарада Муни прижал палец к губам, призывая к молчанию. – Помните, всё это – представление! Дайте ему закончиться!

В этой лиле и время текло иначе. Чандрамаси снова была на берегу реки, но птицы уже не пели, и цветы не сыпались с деревьев. Женщина выглядела бледной и больной, и всё время испуганно огладывалась по сторонам.

– Только с тобой я могу быть откровенной, дружок, – печально проговорила Чандрамаси оленю, набирая воду в кувшин. – С тех самых пор, как те трое мужчин положили на меня глаз, не стало мне покою. Я хожу, постоянно оглядываясь, подобно тебе, друг олень. С тех пор, как эти люди дотронулись до меня – я нечиста. И, хоть муж простил меня, я всё равно не чувствую себя достойной его. Я ловлю его взгляд и вижу, как он думает – виновна ли я в том, что эти мужчины напали на меня? Даже мой сын… Ах, дружок, моя жизнь стала совершенно невыносимой! Я бы положила ей конец, бросившись в эту реку – но видишь, не могу – ведь теперь я сосуд для новой жизни, – Чандрамаси показала оленю на свой заметно округлившийся живот и тихо заплакала, присев на камень. Олень положил свою рогатую голову на колени женщине и из сочувствия тоже уронил слезу.