Когда перебирали способы проникновения в замок Истору, то отказались от личины бродячих музыкантов. Но Джакобо на следующий же день собрал всех и заявил, что в следующий раз может все-таки понадобиться, чтобы мы стали музыкантами. А мы не готовы. В общем, тренировки — наше всё!
Пока мы терзаем уши быков, эльфийки разминаются. Моя жена присоединилась к ним. Заявила как-то, что это скучно, постоянно только хозяйничать. Оказалось, что её пластика хоть и уступает эльфийской, но что-то более простое ей по силе. Охота в горах развивает вестибулярный аппарат и навыки эквилибристики. Постепенно девушки вошли в какой-то свой ритм и задвигались синхронно. Смена то плавных то резких движений завораживала.
Мои размышления прервал громкий звук удара. Оказывается, когда я засмотрелся, как извиваются в танце девушки, то прекратил играть. Также постепенно затихли остальные музыканты. Не слыша мучительных звуков, прекратили орать быки. Гномы разинув рот стояли или сидели возле фургонов.
Звук удара повторился. Я повернулся в сторону нарушителя тишины. Глава циркачей, а теперь мой начальник штаба, с совершенно безразличным видом продолжал свою тренировку, метая ножи в мишень. Последними были кинжалы, звуки ударов которых мы услышали. Подойдя к мишени — лежащей боком на подставке деревянной колоде, Джакобо стал вытаскивать из нее клинки. Ощутив напряжение тишины, поднял взгляд на окружающие его лица. С простецким выражением оглядел всех:
— Чего это вы, а?
Привык, паршивец, к такому зрелищу, а мы тут дышать боимся. Звуки поспешно подбираемых челюстей и кахыканье прочищаемого горла снова наполнили шумом лагерь, нарушив хрусталь тишины. Девушки уже убежали в фургон обтереть пот. Вот замычал бык. Кто-то высморкался. Один из бойцов испортил воздух, заржал его сосед. Гады. Сволочи! Такой кайф испортили. Но не убивать же их! И если Джакобо просто привык к выступлениям своей семьи, то как терпят такую экзотику-эротику гномы? Мне уже хочется уединиться с женой. А они ходят, шутят. Им что, всё отключили?
Пошел предлагать свои услуги дамам. Вязь, с помощью которой я чистил шкуры когда-то в Долине Цитадели, имеет некоторые варианты, позволяющие чистить одежду или тело. Особенность в том, что эту вязь можно использовать только на коже, шкурах или подобном материале. А при чистке тела не забывать убирать ту часть, которая чистит внутреннюю сторону шкуры, иначе получишь бурдюк с желейными шариками внутри. В такой желеобразный песок скатывается вся грязь, кровь, и прочее, что есть на шкуре изнутри.
Но как не подкатить с таким удобным презентом к любимой женщине? Конечно, сначала потренировался «на кошках» — различных животных, в том числе на наших волах. Теперь они с мягкой шелковистой шерстью. Как те забавные бычки одной породы, которые как будто под феном побывали. Конечно же, такое достижение магической цивилизации не осталось не замеченным остальным женским населением нашего отряда. И наши девушки теперь каждый вечер выглядели так, будто целый день нежились на вилле, а не ехали в пыли. Вот и сейчас, когда я постучал и забрался в фургон, меня уже ждали все четверо. Четыре обнаженных женских тела. Красивых женских тела, у которых есть все нужные округлости. И отсутствуют не нужные. Дело в том, что когда задаешь объект для очистки, получается, что все, что снаружи — грязь. И эта грязь рассыпается порошком из мелких шариков, которые легко скатываются вниз. Поэтому меня и встречают в чем мать родила.
Быстренько завершаю свою работу. Я ведь не железный, а тут Натаниэль как-то странно смотрит. Чистка тела и немного накачать жизненной силой от усталости. Беру свою Нату в охапку — и чуть ли не бегом к себе в фургон. Вся первая половина ночи прошла очень бурно. Кто кого поборол в партере, осталось не ясно. Но вымотались мы оба знатно. Сменили белье, и напоследок почистив себя и подругу, я завалился спать.
***
Поспал пару часов, но этого хватило. Разбудил меня Джакобо.
— Принимай дежурство. Я — спать.
Кивнул ему и вышел из фургона. Хотя каждые три часа на смене стоят по два гнома, на ночь остаются два дежурных офицера. Те, кто может принять необходимое решение. Каждый дежурит по полночи. Сегодня это гимнаст и я. Завтра будут сержанты.
Оглядел наш лагерь. Фургоны, как всегда, поставлены в круг. В центре лагеря горит дежурный огонь. Один часовой забрался на крышу самого высокого фургона и оглядывает окрестности. Второй дежурит у костра. Потом они меняются местами.
Я тоже забрался — на крышу своего фургона. Прислонился к выступу и застыл. Морок сна я уже сбросил, и мне не требуется двигаться, чтобы не уснуть.
Используя магическое зрение, время от времени осматриваю округу. Звезды двигались по своим извечным орбитам, ночь постепенно близилась к своему окончанию, когда я заметил кое-что на пределе своих возможностей. И что это за «кадр»? В темноте ночи светятся сгустки жизненной силы животных. От искр мелких птичек, до крупных травоядных и хищников. Но эту ауру ни с чем не спутаешь. Сильный золотистый отсвет разума.
«Любапытына, адынака!» И кто же может так светить, как костер в ночи? Пятно неизвестного разведчика немного сдвинулось и застыло. Через несколько минут — снова приблизилось, и опять замерло. Судя по интенсивности и размеру свечения жизненной силы вокруг ментального пятна, это должен быть взрослый мужчина. Есть ли кто-то рядом с ним — никак не удается узнать. При всём том, что мой «локатор» очень полезен, он имеет один крупный недостаток — малый радиус действия. Магические потоки видны мне на полторы сотни шагов или, если выражаться по местному — не более стена шагов. Я постарался усилить свое восприятие, увеличить радиус охвата. Но добился небольшого прироста расстояния в дюжину шагов и резкую головную боль. Никаких ночных посетителей, кроме уже замеченного соглядатая, я так и не обнаружил. За это время неизвестный гость прошел, или скорее прополз, четверть расстояния до нашей стоянки. Пора идти знакомиться.
Аккуратно спустился и подошел к дежурному костру, чтобы меня было видно часовым. Знаками подозвал обоих гномов и шепотом объяснил ситуацию. Заодно узнал, что при такой темноте хорошо видят только эльфы, и то только силуэты и не более чем на стен шагов. Орки несколько похуже — пол стена. Те и другие при этом пользуются специальными травами для усиления ночного зрения. Люди же и гномы вообще что-то замечают только у себя под носом.
Аккуратно пробрался между повозками с противоположной стороны от чужака и обошел периметр, прижимаясь к стенкам фургонов. Так, на темном фоне меня не должно быть видно. Трудно ориентироваться, насколько же я на самом деле не заметен, если сам вижу каждую травинку под ногами. Правда, не далеко — позиция чужака теряется в сером мареве. Но вроде он не уходит, значит еще не заметил меня.
Так, хватит стоять. Захват! Разгоняю организм и рву жилы в спринте. До неизвестного примерно семьдесят шагов. Надо успеть прижать его к земле, пока он не всполошился от шума моих шагов.
Рекорд бега на стометровке на Земле немного больше десяти секунд. Здесь расстояние в два раза меньше и я под разгоном. Возможно секунды две затратил, а может и меньше. Чтобы не поскользнуться на ранней росе, оттолкнулся ногами от борта фургона. Затрещали доски обшивки, скрипнули рессоры. Противник только начал приподниматься, когда я подмял его под себя и заломил руки. Но мы как-то неудобно лежим, под нами еще что-то — плечи чужака не достают до земли. Рывком поднимаю свою добычу и смотрю вниз — под ногами ничего нет. А на груди? Ощупываю противника, не поворачивая к себе. А на груди — грудь. Два штука. Хорошие такие полушария. Мягкие на ощупь.
Ах ты ж! Отвлекшись на эти прелестные выступы, я чуть не получил локтем под дых. Тут же последовал удар затылком. Пришлось разрывать дистанцию. Девушка, а теперь, когда она развернулась, я мог рассмотреть, что это не взрослый мужчина, а девушка-орчанка. Чуть выше меня ростом и примерно столько же в плечах. Бедра, конечно, пошире, чем у мужчин. Но при общей мускулистости, это не заметно. В распахнувшейся меховой жилетке виден плоский живот и ровные не прикрытые ничем полушария молочных желёз.
