***

Может, у гномов посты на каждом шагу. А может, мне повезло с направлением. Но уже через пару часов я наткнулся на первого гнома.

Гном был одет в безрукавку из овечьей шкуры и серую шерстяную рубаху. На голове — шляпа-котелок из толстого войлока. Борода у него отсутствовала полностью. Толи простой работник, толи слишком молод. Гном сидел в своей каменной будке и читал, причем так увлекся, что не заметил, как я подошел.

— Добрый день, уважаемый. — я постучал по косяку.

— Добрый. Чего грохочешь? Бери журнал и расписывайся. Как будто не знаешь порядок!

Потом до него дошло, что говорим мы не на гномьем языке, а на общем. Эдаком сленге из смеси всех языков, в основе которого языки людей и орков, как самые распространенные. Я решил, что не стоит показывать знание гномьего языка, тем более его архаичной версии, и заговорил на общем. На общем языке столько го́воров, что на мой старый диалект вряд ли кто обратит внимание.

В это время гном поднял взгляд, и увидел мою заросшую за полтора года физиономию. Лица гномов, конечно, немного отличаются от людских, но этот, увидев мою бороду, икнул с перепугу, подскочил со стула и попытался вытянуться. Только не рассчитал, и в тесноте будки врезался макушкой в полку. Та подпрыгнула, и на пол посыпалась всякая мелочь. Всё ещё пытающийся встать гном на что-то наступил, его ноги разъехались, и он свалился под стол. В конце на бедного гнома упала книга, которую он держал в руках и выпустил из них, когда падал. Тяжеленный талмуд подлетел под самый потолок, а потом впечатался в лоб страдальца.

Ну, и что мне с ним делать? Пожалуй, будет лучше, если я его вытащу наружу. И я потащил коротышку из будки. На нем оказались штаны из той же овечьей шерсти и добротные сапоги толстой кожи. Маленький коренастый гном оказался неожиданно тяжелым. Положив его в тенек, я полил ему голову из бурдюка. Что не привело ни к какому результату. Зато помогло кое-что другое. На поясе гнома я обнаружил фляжку. Не сразу, но мне удалось отстегнуть хитрое крепление. Пахнет какими-то травами и спиртом. То, что доктор прописал! Глоток, который я влил гному в рот, буквально подкинул его. Гном открыл глаза, булькнул, и снова икнул, поперхнулся, и, наконец, проглотил жидкость.

Отдышавшись, гном сумел выдавить из себя гениальный вопрос:

— Ты кто?

Не долго думая, я вывалил на него всю свою легенду.

— Подожди. Подожди. Дай прийти в себя. Значит, тебя зовут Димитро, и ты с Восточных островов? Кстати — я Вогнир Книжник из клана Верхних Лугов.

— Димитро. И я тоже Книжник. — я решил таким образом перевести свою фамилию Печатников. — а ты Книжник, потому что любишь читать?

— Ну да. Знаешь, сейчас какая интересная попалась! Там про гнома, попавшего в далекое прошлое. Тогда еще у гномов были отдельные кланы со своими вождями и королями, а не один верховный король, как сейчас. Называется «Гном из клана Тяжелой Мотыги в клане вождя Артира». Написал Самир Двойная Черта. Ууу. Вещь!

От бурных эмоций Вогнир так размахался руками, что врезал самому себе по шишке на лбу.

— Ох!

— Ты не скачи пока, полежи. Тебе этой, как ты говоришь «вещью», досталось по голове. — я как раз заглянул в будку и вынес оттуда талмуд, который читал Книжник.

«Гном из клана Тяжелой мотыги в клане вождя Артира, или приключения многознающего гнома во тьме веков, попавшего туда ввиду злоупотребления настойки из серых грибов». Названьице то еще, и что-то оно мне напоминает.[14]

[14] Аллегория на книгу Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Псевдоним «Марк Твен» переводится, как «Двойная отметка»

— Слушай, Вогнир, а чем ты тут занимаешься? Что-то охраняешь?

— Что-то вроде того. Отару я охраняю. Пастух я.

— Отару? Овец, что ли? Ну и где они? Разбежались? Совсем ты зачитался.

— Овцы там — он махнул рукой в сторону будки, за которой была ограда, перекрывающая весь проход, и ворота в ней. — Там за поворотом есть небольшая долина. Овцы там и пасутся. Сюда они не ходят, здесь травы нет. А пастухи здесь сидят, сдаем друг другу смену. Вон, видишь журнал?

— То есть, получается, что впереди тупик?

— Ну да. Только луг и овчарня, где овечки от дождя прячутся.

— А ты здесь надолго? А то я бы с тобой в город вернулся, и к начальству.

— У нас не город, а поселок. И из начальства один староста. Вообще, вечером должен мой сменщик прийти, мы дежурим день или ночь. Я сначала подумал, что ты — он и есть. А потом, как увидел бороду, так маленько струхнул. Даже у старосты такой лохматой нет! Я уж решил, что начальство какое из города пожаловало. А это ты! — и гном заржал, вспоминая свое падение. И тут же схватился за голову. — Ох тыж… как голова кружится. Ты сколько мне настройки влил?

Я показал, получалось грамм сто.

— Здесь же концентрат, чтобы меньше на себе таскать. Мы его в шесть раз разводим. Получается, я выпил, как будто на вечеринке погулял. Да вот сам попробуй, какая крепкая!

До прихода сменщика было еще несколько часов, и я решился:

— А давай!

— Только осторожно! И на вот, запей. Ключевая.

— А у тебя на закуску что-то есть? Я обычно не запиваю.

— Ну на вот. Колбаска.

В настойке чувствовался резкий вкус полыни и немного затхлости, вероятно, от грибов. Прислушавшись к словам Книжника, я выпил совсем не много. Капель двадцать. Настойка по крепости оказалась около восьмидесяти градусов. Фактически чистый спирт, горло прихватывает до онемения. Закусил твердокопченой колбаской. Изумительно. Потом повторил. Потом я сказал, что теперь мы употребили одинаково, и мы оба повторили. Вогнир тоже решил не запивать, а закусывать. И мы за это выпили. А потом Вогнир вспомнил, что у нас одинаковое прозвище, и поэтому нам надо побрататься. Мы порезали себе запястья, накапали крови в настойку и каждый выпил по глотку. Остальное Вогнир вылил в какую-то чашку и поджег.

— Подношение богам, чтобы они засвидетельствовали клятву братства! — пояснил он.

Потом мы выпивали за побратимов, за хорошие книги. А потом пришел сушняк, и мы попили водички. Вот тут нас окончательно накрыло. Как я мог забыть, что чистый спирт, разведенный в желудке, моментально шибает в голову. А гномы делают настойку из полыни и каких-то ядреных грибов. Кто не в курсе про абсент, то его настаивают на полыни, ну и его из-за этого пытались запретить еще со времен Древнего Рима.

В итоге, мы с Вогниром не заметили, как пришел его сменщик. За это время мы успели выпить на бруденшафт. Я сказал, что это такой обычай побратимов в нашем племени. К приходу Торфина — сменщика Вогнира, мы сидели у ограды и завывали «Ой, мороз, мороз» на два голоса.

В этот момент в моем поле зрения и появилась коренастая фигура в традиционном наряде пастухов — безрукавка из шкуры овцы и шерстяные штаны с рубахой. Я подумал, что передо мной стоит Вогнир, но голос Книжника продолжал звучать с другой стороны! Я медленно повернул голову влево. Вот сидит Вогнир. Поет. Снова посмотрел вперед. Вот стоит Вогнир. Молчит. Еще раз сравнил Вогниров. У того, что впереди, была аккуратная шкиперская бородка.

— Вааг'ир, ты когда бороду вырастил? — спросил я у левого Вогнира.

— Мне бо… Ик!..рода не положена.

— А это что? — и я попытался ткнуть в бородатого Вогнира.

Безбородый Вогнир посмотрел туда же, куда и я.

— Так это же не я! Это Торфин! — дошло до него. — Пришёооол! Мне можно домой! Идем! — и он решительно пошел… Как гордый лев, на четвереньках.

Здесь в наш разговор включился Торфин. Не прерываясь, он минут десять или пятнадцать рассказывал всё, что думает о Вогнире, его происхождении от овец, о самих овцах, о гостях, появляющихся не понятно откуда, о демоновой настойке и травнице, которая её варит, еще о чем-то. Монолог был очень экспрессивным, но мы с Книжником всё равно заскучали, и к его концу отрубились.

Хотя, перед тем как вырубиться окончательно, я помню, как Книжник пытался что-то доказать своему сменщику: