Ночью опять явился Шапуль и они вместе отправились на улицу Копо.

Они вошли к Дюрану — которого звали патроном — и сделали доклад, из которого следовало:

Что княгиня каждый день уезжает из дома в 2 часа и возвращается в четыре.

Что в особняк является много молодых людей, но их не принимают.

Что княгиня выезжает также вечером, всегда в карете и с горничной.

Что в особняке ночует не вся прислуга.

Что швейцар, кучер и лакей не похожи на французов, но, должно быть, хитрый народ.

На следующий день улица Марбеф не оглашалась уже криками Паради.

Но на другой день, в то самое время, когда карета княгини исчезла вдали, у подъезда особняка позвонил безукоризненно одетый жокей.

В руках у него было письмо.

Он отказался передать его швейцару и так же настойчиво не пожелал передать его лакею.

Он получил приказание передать его лично самой княгине. Ответ требовался наивозможно скорый.

К несчастью, княгини не было дома.

Прислуга была в затруднении; жокей изъявил готовность подождать и был введен в прихожую, после чего все разошлись по своим местам.

Особняк имел странный вид. Все было роскошно, слишком даже роскошно.

Очутившись один, жокей собрался осмотреть на цыпочках все комнаты.

Перед ним находились три двери. Одна вела на двор. Другие две — во внутренние покои.

Жокей — или, иначе, Дезире Шапуль — заметил пуговку в стене прихожей и нажал ее.

Стена поддалась.

То была также дверь, ведшая на темную лестницу.

Шапуль угадал, что лестница ведет в винный погреб и, вернувшись, вошел в дверь налево.

Он очутился в великолепном салоне, обтянутом шелковой, затканной золотом материей.

Вдоль стен салона тянулся широкий диван.

На полу лежали шкуры черного медведя.

В нише стояла золотая статуэтка, которую Шапуль нашел отвратительной.

То было изображение Дурги.

Богиня имела ожерелье из членов человеческого тела и держала в руках саблю и человеческую голову.

Лицо ее выражало животное зверство.

Из салона узкий коридор вел в уборную.

Дезире Шапуль нашел, что тут «хорошо пахнет».

Он был поражен изобилием и роскошью находившихся здесь предметов.

Он взял со стола шар из горного хрусталя, предназначенный для охлаждения рук, но шар выскользнул у него и с громом покатился по полу.

Тотчас же в доме поднялась суета.

Повсюду раздался шум отворявшихся и затворявшихся дверей.

Шапуль хотел бежать.

Но было уже поздно.

Прибежали черные слуги и окружили его.

Один из них выхватил из-за пояса кинжал и хотел было поразить бедного Шапуля.

Последний понял, что настала его последняя минута, и решился умереть храбрецом.

Он изо всех сил ударил слугу ногой в живот.

Этот удар, конечно, делал его смерть еще несомненнее, но, но крайней мере, удалил минуту ее наступления.

Но в это время появилась компаньонка княгини.

Алина, как мы уже говорили, была молода и недурна собой, но выражение лица ее имело в себе нечто зловещее.

Увидя ее, Шапуль припомнил ее черты. Он видел уже ее однажды на скамье подсудимых, во время разбирательства знаменитого процесса.

Появление ее не сулило Шапулю ничего хорошего.

— Что тут такое? — произнесла она повелительным тоном. — Не нужно крови. Она оставляет пятна. Ты, — прибавила она, обратившись к груму, — принес письмо барыне. Подавай его сюда.

Шапуль робко протянул ей письмо.

Алина взяла его, распечатала и развернула бумагу.

К несчастью, лист был совершенно чист.

— О! о! — пробормотала Алина, — твои дела начинают портиться. Упрячьте-ка этого негодяя в погреб, а когда барыня вернется, мы рассудим.

Шапуль был моментально повален на землю и связан по рукам и ногам.

Его взяли на руки и отнесли в погреб.

Перед ним растворилась тяжелая дубовая дверь.

Он был положен на землю, и дверь снова затворилась.

Шапуль недолюбливал опасные положения. Но, очутившись в нем, он хладнокровно покорился своей участи и сохранил даже некоторую дозу веселости.

Лежа на земле и не имея возможности сделать хоть малейшее движение, он стал серьезно обдумывать способ спасения.

Но его было довольно трудно найти.

Княгиня уехала в два часа. Он явился десять минут спустя после ее отъезда. В разговорах и прочем прошло не менее двадцати минут. Борьба длилась не более пятнадцати.

Значит, теперь должно быть без четверти три часа.

Княгиня возвращалась обыкновенно в четыре. Ему, значит, оставалось ждать немногим более часа.

— Час с четвертью, — говорил себе Шапуль, — времени немало, когда обретаешься в моем положении. Но его не хватит для того, чтобы удрать. Нужно оборвать веревки, найти выход. Нет — времени никак не хватит. Я в погребе… тут должно быть окно. Однако, я не вижу света. Окно, должно быть, чертовски мало. Все равно, поищем!

Но он не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Он попробовал перекатиться — это ему удалось, хотя не без труда.

Он докатился до стены.

Тут, глазам его представилось небольшое окно над землею. Он вспомнил, что видел его внизу стены, выходящей на авеню Нельи.

Шапуль стал тихо посвистывать.

Через несколько минут ему отвечали таким же свистом. Завязался следующий диалог:

— Паради!

— Шапуль!

— Ты тут?

— Как и всегда!

— Есть у тебя ножик?

— Есть? Я еще недавно отточил его.

— Раскрой его и спусти в окно.

— Есть!

— Отлично! Теперь расхаживай около окна и подойди к нему через полчаса.

Шапуль подполз к ножику и с величайшими усилиями достиг того, что ножик пришелся острием вверх.

Он стал тереть тогда о него связывавшую его руки веревку, которая скоро поддалась.

Рука освободилась и действовать стало уже гораздо легче.

За первой веревкой последовала вторая, третья.

Наконец, Шапуль освободился от своих уз. Он мог встать и ходить.

Глаза его привыкли к темноте. Он начал рассматривать замок.

Он был прикреплен изнутри четырьмя винтами.

Шапуль хитро улыбнулся.

Винты не успели еще заржаветь, так как дверь была новая.

Он начал отвертывать их своим ножом. Через несколько минут замок упал на землю.

Время, однако, шло, нужно было торопиться…

Шапуль вернулся к окну и снова засвистал.

Паради не замедлил откликнуться. Он выслушал заявление своего товарища и удалился.

Шапуль тихо поднялся по лестнице и осторожно стал прислушиваться у двери, ведущей в переднюю.

У подъезда раздался звонок.

В отворенной двери появилась неказистая фигура Паради.

Он принес заказ горничной.

Консьерж протянул было руку, чтобы взять принесенное, но был в одну минуту сшиблен с ног Паради.

В эту минуту раздался условный знак — пронзительное чихание.

Шапуль ринулся из своей засады, перескочил через консьержа и исчез вместе с Паради.

Прибежали слуги, но было уже поздно.

Они открыли совещание под председательством Алины.

Очевидно, сбежавший был шпион. Пустить его в особняк было большой неосторожностью.

Выпустить же его было просто глупостью.

Чтобы избегнуть возможных неприятностей, все решили ничего не говорить об этом княгине.

Шапуль и Паради, не теряя ни минуты, отправились к господину Дюрану, чтобы сообщить все виденное.

Старика в особенности поразили два обстоятельства:

Во 1-х, сад особняка был отделен весьма низкой оградой от другого сада, выходящего на улицу Марбеф.

Во 2-х, Алина была замешана в весьма важном преступлении.

Шапуль дал относительно последнего самые подробные сведения.

— Она называет себя Алиной — это вздор. Настоящее ее имя — Манон, по прозвищу Гринш. Она была любовницей судившегося вора. Мы видели, Паради и я, как его судили. Он убил старуху на улице Альбуи, в доме под № 14. Она же осталась в сильном подозрении.

Шапуль дал еще много подробностей, которые оказались нужными Дюрану.

На другой день господин Дюран нанял дом, сад которого находился рядом с садом особняка княгини Валицкой.