Через короткий промежуток времени дуло ружья появилось вновь. Оно было хорошо видно в ярком лунном свете. Энди изо всех сил ударил по стволу ружья топором. Он сумел деформировать его этим страшным ударом, потому что когда индеец в спешке нажал на курок, пуля застряла в стволе и ствол разорвало. Ружьё игре ломилось пополам, и изуродованный ствол брякнулся на пол. Они смогли наконец перевести дух.

— Я никогда, никогда за всю свою жизнь не слышала о том, чтобы индейцы так наседали на белых, — произнесла Рейчел дрожащим голосом. — Даже когда они нападают из мести. Даже в таком случае им достаточно добыть всего лишь один скальп — не важно, чей именно. Энди, Энди, скажи мне, что здесь происходит?

Энди не желал признавать, что есть что-то необычное в том, как индейцы осаждают их дом.

— Пока они осаждают нас всего одну только ночь. Разве в этом есть что-то необычное?

— Они продолжают нападать на нас даже после того, как мы нанесли им такой страшный урон! Когда ещё индейцы проявляли такое поразительное упорство?!

— К сожалению, урон не так уж и велик, — вздохнул Энди. — Лично я могу с полной уверенностью сказать, что пока сумел убить лишь одного индейца. Может быть, два. Но не больше. К сожалению!

Рейчел глубоко вздохнула.

— Я могла бы остановить всё это. Остановить в одно мгновение. — Она посмотрела ему прямо в глаза. Энди был готов поклясться, что никогда не видел такой горечи во взоре девушки. — Я знаю, как меня называют. Краснокожим отродьем. Я и есть краснокожее отродье. Кэш разрешил бы мне уйти к ним. И тогда бы всё было кончено.

— Все эти россказни насчёт того, что ты принадлежишь к племени краснокожих — лишь идиотские выдумки Келси! На самом деле ты — Рейчел Закари. Не смей это забывать!

«Когда-то я действительно сказала во всеуслышание, что я — Рейчел Закари, — пронеслось в голове у Рейчел. — И в следующий миг весь мой мир оказался разрушенным».

— В то, что я принадлежу к краснокожим, верит Сет. И даже Потерянная Птица...

— Они никогда бы не поверили Келси, если бы он не вбивал эту глупость им в головы год за годом. Если бы он не повторял им это каждый день, они никогда бы не стали слушать его басни.

— Понятно. — Откровенно говоря, она не чувствовала никакой разницы.

— Скорее всего, у кого-то из них было якобы видение о том, что ты должна стать его женой. И он подговорил остальных напасть на нас, чтобы это видение исполнилось. Вот почему они здесь. — Энди покачал головой: — Когда этим тварям что-то надо или что-то хочется, они начинают изобретать видения. И затем делать всё, чтобы эти видения исполнились.

— Но они же даже не знают, как я выгляжу! — вырвалось у Рейчел.

— Не знают?! Да они же видели тебя десятки раз. Издали. Когда подъезжали и стояли у Реки Пляшущей Птицы, на пригорке перед домом, в других местах. Они смотрели на тебя из-за кустов, из-за этого высокого тополя...

— Но тогда должны были остаться десятки их следов! Почему я ничего об этом не знала?

— Всё верно, Рейчел. Мы находили их следы. Десятки раз. Но только Бен приказал нам ничего не говорит, тебе об этом. — Он опустил глаза. — Всё так и есть, Рейчел. Один из тех индейцев, которые напали на нас сейчас, хотел взять тебя в жёны. Первым об этом завёл речь Седло Волка. Конечно, мы должны были предполагать, что рано или поздно, после нашего отказа, они попытаются взять тебя силой. Из этого надо было исходить...

— Ну разумеется, из меня получилась бы отличная индейская жена, — с непередаваемой горечью произнесла она. — После того как они раскормили бы меня так, как они раскармливают своих жён, я стала бы замечательной женой индейца. Одной из многих...

Неожиданно Энди рассвирепел.

— Хватит повторять все эти глупости! Лично мне наплевать, где именно ты родилась и кто были на самом деле твои родители. Кто бы это ни был, твой брат — это я. Меня так воспитали. С этим я вырос. С этим я собираюсь жить до последнего своего дыхания — пока я не умру.

Он встал и, неслышно ступая босыми ногами по полу, приблизился к задней стенке дома. Приложив к ней своё ухо, Энди прислушался.

— И ещё одно, — донёсся до неё голос Энди. — На самом деле, ты никакая не индианка. Тебя невозможно назвать ни индианкой из диких племён, ни индианкой из тех племён, которые поддерживают хорошие отношения с белыми. Посмотри на себя. Разве ты похожа на них?

Так что прекрати нести все эти глупости. Это всё чушь собачья. Сколько это можно повторять?

«Это не так, Энди, — подумала она. — Это совсем не так... или не совсем так. Если бы я была мальчиком, и выросла среди индейцев, то я стала бы Сетом. Или, вернее, Потерянной Птицей. Но, поскольку я родилась девочкой, мне уготована участь стать женой Седла Волка. И мне было бы суждено стать ею, если бы у меня не было с собой ножа».

Она судорожно сжала рукоятку ножа пальцами, и вдруг вспомнила слова Хейгер о кровожадности индейских женщин... вспомнила её фразу о том, как легко они могут обагрить свои руки человеческой кровью, если только им представляется такая возможность. Да, представлять себе, как твой нож вонзается в чьё-то тело, раздирает его внутренности — это было чисто по-индейски. Значит, она действительно была одной из них...

Неслышно ступая по полу, Энди обошёл весь дом по периметру и вернулся к Рейчел.

— Рейчел, пожалуйста, извини меня за мой резкий тон. Я злюсь совсем не на тебя, Рейчел. Я никогда бы не мог на тебя злиться.

Его голос никогда не был таким мягким и нежным. Рейчел опустилась на пол, прислонившись спиной к стене. Энди опустился рядом с ней и обнял её, прижавшись щекой к её волосам.

— Ты — самая лучшая сестра в мире, — сказал он. — А сейчас для меня ты больше чем сестра. Ты всё, что у меня осталось. Ты — вся моя семья.

Судя по всему, Энди уже смирился в душе с тем, что и Бена не стало и он остался один во всём мире. И что единственным родным человеком у него была только Рейчел.

— Но мы всё равно будем сражаться с ними до конца, — упрямо произнёс Энди. — Если понадобится, мы будем воевать с ними всю жизнь. Пусть против них останутся только ты и я — не важно. Мы всё равно будем с ними сражаться. Я буду драться с ними до скончания света. Только бы ты была рядом со мной. И пусть будет то, что будет.

Рейчел не выдержала и расплакалась. Она рыдала почти беззвучно, прижимаясь лицом к плечу Энди, и чувствовала, что он тоже плачет. «У нас нет надежды на спасение. И нет никакого выхода, — думала она. — И что бы ни случилось, мы обречены...»

На этот раз им не пришлось скрытно пробираться к задней стенке и, прижавшись к ней ухом, внимательно прислушиваться к разным шорохам, чтобы удостовериться в том, что индейцы приближаются к их дому. Индейцы налетели на них с оглушительными криками и гиканьем, а оглушительный топот копыт их лошадей отдавался во всех комнатах сразу. В воздухе засвистели сотни пуль — индейцы не жалели патронов, поливая дом Закари свинцовым дождём.

Энди и Рейчел замерли возле стены, сжимая в руках оружие. Они ждали, что индейцы попытаются ворваться вовнутрь сквозь одно из полуразбитых окон. Но неожиданно раздался страшный удар в районе входной двери, и они увидели, как под воздействием этого удара дверь буквально прогнулась внутрь. В следующую секунду они услышали ещё один чудовищный удар и увидели, как дверь ещё дальше подалась вовнутрь, а со стен полетели куски извёстки и щепки. Весь дом затрясся и буквально заходил ходуном от диких ударов. Энди увидел в расширяющейся щели лошадиный круп, который, точно таран, бил в дверь, с каждым разом расшатывая её всё больше. Ему стал ясен замысел индейцев: они подвели к двери их дома лошадь и решили использовать её как живой таран. Нещадно нахлёстывая лошадь, сидевший на ней индеец заставлял её с каждым новым ударом всё больше расширять образовавшуюся щель. Ещё несколько секунд — и дверь слетит с петель, и осаждающие проникнут вовнутрь.