Джорджия тут же ответила ей. Судя по тому размеру и характеру букв, её письмо было написано прямо в седле. Она начала его со слов «Моя дорогая подруга Рейчел», и дальше писала о том, что она испытывает огромное облегчение из-за того, что им удалось наконец урегулировать это недоразумение. «Я никому не сказала о том, из-за чего, собственно, произошла наша размолвка — и надеюсь, что ты тоже никому не сообщила никаких деталей», — писала Джорджия. По её словам, она сказала Бену лишь то, что Рейчел неожиданно выскочила из дома с остро заточенным ножом в руках. Бена это «очень сильно развеселило, и он потом долго смеялся», — добавляла девушка.

Судя по всему, Джорджия не догадывалась, что у её родителей в последнее время появились куда более веские причины недолюбливать семью Закари. Вероятно, её просто не посвящали в подробности этой размолвки. А может быть — и этого тоже нельзя было исключать — ей было просто наплевать.

Так или иначе, но восстановление нормальных отношений с Джорджией случилось как нельзя вовремя: пора полнолуния вновь неумолимо надвигалась. И на этот раз лошади у кайова были уже накормлены и готовы к дальним переходам и боевым действиям. Белым, живущим у Реки Пляшущей Птицы, надо было быть особенно начеку...

Несмотря на то, что период полнолуния был относительно коротким и вновь сменялся ночами, когда луна была ущербной и её почти не было видно на тёмном небосклоне, всем живущим у Реки Пляшущей Птицы приходилось принимать так много мер предосторожности, что у них невольно возникало ощущение, что они живут в состоянии осады не несколько дней в году, а всё время. В период полнолуния дом нельзя было покидать без оружия даже днём. А уж ночью двери дома наглухо запирались, его защитники открывали замаскированные в стенах бойницы, через которые можно было вести стрельбу из ружей, и бодрствовали всю ночь, в любую минуту ожидая нападения индейцев.

Ночью нельзя было также разжигать очаг — огонь и даже дым могли привлечь ненужное внимание кайова. Необходимо было быть всё время настороже и немедленно реагировать при приближении индейцев. Обычно первым к дому приближался передовой разведчик. Все отлично знали, что его нельзя было подпускать к дому просто так — следовало в любом случае пару раз выстрелить у него над головой, чтобы и он, и все остальные индейцы знали, что у защитников дома самые серьёзные намерения, и не питали в этом отношении никаких иллюзий.

Разумеется, в доме было необходимо постоянно поддерживать достаточный запас свежей воды, которую приходилось каждый день набирать из ручья, и всегда иметь большое количество оружия и боеприпасов, чтобы ни в чём никогда не испытывать недостатка.

Когда начиналось полнолуние, Бен переносил всю работу в прерии поближе к дому, чтобы постоянно находиться вблизи своих родных. Он также предложил Зебу Роулинсу взять у него половину из тех шести новых работников, которые остались у него после отъезда Кассиуса с тем, чтобы они помогали Зебу охранять и оборонять дом Роулинсов, однако Зеб из-за скупости отказался от троих парней и нанял всего двоих людей.

В результате у самого Бена осталось четыре человека. Из них он выбрал двух парней, по имени Тип и Джо, которые стреляли лучше всех остальных, и выделил их для охраны семейного дома. В период полнолуния они должны были охранять его на круглосуточной основе, никуда не отлучаясь. Сам Бен вместе с братом Энди и четырьмя другими работниками клеймил животных в поле и занимался всеми остальными работами по хозяйству, не отлучаясь, однако, слишком далеко от дома. При этом каждую ночь он также проводил в стенах дома, неся вместе со всеми остальными мужчинами бремя ночного дежурства.

В период полнолуния Бен обычно вставал в районе полудня и, выехав из дома, не меньше двух часов объезжал окрестности, внимательно присматриваясь к следам, которые оставляли ночью индейцы. Только после того, как у него складывалось более-менее определённое представление о том, что они делали неподалёку от их дома в ночное время и сколько их всего проезжало мимо, он принимался за основную дневную работу. Из-за этого нагрузка у него получалась фактически двойной, и он очень сильно уставал. Так же сильно уставали и все остальные. Придя домой, мужчины быстро ели и засыпали, не успевая порой даже раздеться, чтобы уже через несколько часов заступить на ночное дежурство.

Все эти дни и ночи Рейчел искала возможность поговорить с Беном, но у неё ничего не получалось. У него не было времени на разговоры, и если он и говорил с кем-то, то очень коротко и исключительно по делу. С ней же он старался не заговаривать и вообще делал всё, чтобы не оставаться с ней наедине, точно чувствуя, что ему будет не слишком удобно отвечать на вопросы, которые она хотела ему задать.

Но на третьи сутки наступившего полнолуния у Бена оторвалось стремя, и ему пришлось заняться срочным ремонтом седла. Тут-то Рейчел и подкараулила его. Она подошла к нему, чтобы задать вопрос, который давно вертелся у неё на языке, но Бен опередил её и быстро заговорил сам, точно строча из пулемёта:

— Удивительно, как редко мы их видим. Я имею в виду индейцев, конечно. Даже сейчас, в период полнолуния, когда их везде значительно больше, чем обычно. Следов-то я нахожу очень много, а вот живых индейцев встречаю значительно реже... Если честно, то я лишь пару раз видел здесь индейцев, да и то издалека — они были не больше пятнышка на горизонте. И это, чёрт побери, всё. Хотя если брать следы, то их проходит здесь намного больше. Но...

— Бен, — прервала его Рейчел, — Эйб Келси мёртв? Ты знаешь что-нибудь об этом? Он жив или мёртв?

Бен отвёл глаза в сторону, но его руки прекратили работу. Когда он наконец заговорил, его голос был лишён каких-либо эмоций и звучал спокойно и размеренно. Даже слишком спокойно...

— Он жив.

Рейчел не стала допытываться, как именно он это узнал. Бен вновь принялся торопливо чинить повреждённое стремя, и она понимала, что вскоре он вскочит в седло и уедет, и у неё ещё не скоро появится шанс снова заговорить с ним.

— Я хочу узнать одну вещь, — произнесла она, в упор глядя на Бена. — Что это была за обида, которую мы причинили Келси?

— Мы? Причинили обиду Келси?

— Он же ненавидит нас, Бен! Но почему? Потому что папа не захотел помочь ему вернуть похищенного индейцами сына?

— У кайова никогда не жил сын Келси. У них никогда его не было. Сын Келси покоится в могиле в местечке Бернт-Три.

— Мне кажется, что если отец всё-таки узнал своего сына...

— Узнал?! Чёрта с два он узнал своего сына! Но именно из-за того, что он всюду твердит об этом, и происходит вся эта история... — Бен покачал головой: — Послушай, Рейчел, я разговаривал с этим Сетом пару лет назад. Естественно, мы говорили с ним на языке кайова. Так вот, у Сета — уже две жены и то ли трое, то ли четверо детей. А по утверждениям Эйба Келси, ему всего шестнадцать лет. Две жены и четверо детей в шестнадцать лет? Да ему двадцать два года, как пить дать!

— Бен, ты хочешь сказать мне, что Келси подговаривает индейцев совершить на нас набег только лишь потому, что наш папа...

— Подговаривает индейцев совершить набег? Да ладно тебе! Они и пальцем не шевельнут ради него.

— Но я слышала, что он сам уже давно фактически стал индейцем.

Бен мрачно посмотрел на неё:

— Если бы они не считали его сумасшедшим, они бы уже давно прикончили его. Они потешаются над ним, они постоянно над ним издеваются, они забирают у него еду и хороших лошадей — ты же сама видела клячу, на которой он до вас добрался. И если он вздумает призывать их совершить на кого-то набег, они просто не послушают его. Они не поверят ни единому его слову, что бы он ни говорил им.

— Тогда почему же для нас так важно убить этого Келси?

Бен нахмурился. Проклятье, он и не заметил, как сам угодил в ловушку. Избегая встречаться взглядом с Рейчел, он даже отвернулся от неё. Его губы мучительно шевелились в поисках ответа. «Я наконец загнала его в угол, — подумала девушка. — И теперь я всего лишь в каком-то дюйме от правды. Ему не остаётся ничего, как рассказать всё мне. Ещё десять секунд — и я наконец всё узнаю».