Она тщательно примерилась и воткнула деревце точно в центр праздничного пирога. Нежное белое сияние, которое испускали сотни пойманных Рейчел светлячков, озарило поверхность пирога. Девушка не выдержала и захлопала в ладоши. Это было необычайное зрелище.

Как здорово, что она всё-таки успела! Теперь ей осталось лишь дождаться прихода Бена, чтобы показать ему то, что она приготовила специально на его день рождения, и увидеть радость на его лице.

Рейчел уселась за стол и стала ждать. Время шло, а Бена всё не было. Прошёл час, второй, а Бен всё не шёл. А она так устала и набегалась за день, что не заметила, как заснула.

Рейчел разбудил звон шпор Бена. Она сразу проснулась и посмотрела на ходики на стене. Была уже полночь.

— Я приготовила тебе праздничный пирог, — сказала она. — Он здесь.

— Кажется, из него проросло целое дерево, — усмехнулся Бен. — Господи, неужели я пришёл домой так поздно?

— Это дерево должно... — начала было она и осеклась. Она вдруг увидела, что деревце, которое всё сияло и переливалось мягким белым светом, когда она приготовила его, теперь стоит совершенно тёмное.

— По дереву, кажется, ползёт светлячок, — сказал Бен.

Рейчел увидела слабую вспышку белого света в одном из «фонариков» дерева, но через несколько секунд свечение прекратилось, и дерево вновь погрузилось в темноту. Она встряхнула его, но ничего не произошло. Светлячки не желали светиться. Может быть, они все уже умерли?

Рейчел попыталась рассказать Бену, как замечательно выглядело сооружённое ею деревце, когда все сидевшие в цветках ползучей вишни светлячки сияли, точно сотня маленьких лампочек, как она старалась, готовя это к его приходу — но вдруг она осознала, что всё это бесполезно, и лишь горько разрыдалась. Деревце стояло тёмное, точно мёртвое. Все её усилия оказались бесполезны.

Бен прижал Рейчел к своей груди и терпеливо ждал, пока она выплачется. Когда её рыдания стали затихать, он произнёс:

— То, что ты сделала — это самое прекрасное, что только можно было сделать.

Рейчел вдруг осознала, что находится в объятиях Бена, что он прижимает её к своей груди, и, вместо того, чтобы прекратить рыдать, разрыдалась ещё больше, стараясь продлить эти волшебные мгновения. Ей так не хотелось, чтобы он отпустил её из своих рук. «Он знает, что я не его сестра, — пронеслось у неё в голове. — Может быть, мне сказать ему, что я тоже знаю это? Что я не его сестра?»

— Ну что ж, — сказал наконец Бен, — мы в любом случае можем полакомиться пирогом.

Рейчел быстро разрезала пирог на куски, и они оба не заметили, как съели его.

Затем Бен рассказал ей, что был сегодня у истока Реки Пляшущей Птицы. Весной он был похож на небольшой водопад, с бурно низвергающейся вниз водой. А сейчас, когда стояла такая невыносимо жаркая погода, вода почти иссякла и текла почти невидимой слабой струйкой.

Рейчел улыбнулась:

— Всякий раз, когда я оказываюсь в тех местах, я высматриваю ту птичку, которую впервые увидел наш папа и в честь которой он назвал эту реку Рекой Пляшущей Птицы.

Бен засмеялся:

— Знаешь, я там делаю то же самое. Тоже высматриваю эту самую птичку.

Они оба прекрасно помнили рассказ Уильяма Закари о том, как он впервые увидел эту странную пляшущую птицу. Она сидела на известняковом уступе, с которого низвергалась вниз вода, и когда он подскакал поближе, стала совершать удивительные движения — она точно пустилась в пляс. Эта птица напоминала аиста, но при этом не была похожа ни на один вид аистов, которых часто встречал и которых очень хорошо знал Уильям Закари. У этой птицы было бело-голубое оперение, красный клюв и жёлтые ноги, и она была почти пяти футов ростом. Никто никогда не видел в жизни такой птицы. По крайней мере Бен никогда не слышал о чём-то подобном. Только их отец смог увидеть её.

«Или... он тоже не видел её? — вдруг подумал Бен. — А лишь придумал рассказ про эту птицу для того, чтобы оправдать наше очередное переселение в эти места?»

Эта мысль только что пришла ему в голову, и он несколько мгновений сидел молча, точно ударенный громом. А ведь и правда... всё могло обстоять именно таким образом. Не было на самом деле никакой пляшущей птицы — была только семья, уставшая от бесконечных разъездов и переездов, и неуёмный Уильям Закари, который гнал своих домочадцев вперёд и вперёд в бесконечных поисках счастья.

— Мне очень не хватает отца, — вздрогнув, произнёс Бен. — Его уже четыре года как нет с нами, и мы вроде бы как-то привыкли к этому, но в этом году я вдруг почувствовал, как страшно нам не хватает его. Он так нужен нам, сестрёнка. Страшно нужен!

«Может быть, именно сейчас пришло время сказать ему, что я знаю, что на самом деле я совсем не его сестра? — пронеслось в голове у Рейчел. — Так сказать ему это или нет?»

Она вдруг почувствовала такой страх, который не ощущала никогда в жизни. Если она скажет ему это, не приведёт ли это к совершенно обратным последствиям? Ведь он всю жизнь любил её, как сестру... если же она скажет, что знает, что не его сестра, не будет ли это означать крушение всего? Всего, что он думал о ней, о себе, обо всём на свете...

— А где находится Уитч-ривер, та самая Река ведьм, где погиб наш отец? — спросила она, стараясь выиграть время, чтобы получше собраться с мыслями.

Бен пожал плечами:

— Если честно, в действительности такой реки вообще не существует.

— Как? — опешила Рейчел.

— Всё очень просто. Уитч-ривер — это не река, а один из бесчисленных протоков, которые разливаются в прерии весной, после таяния снегов. Как только становится сухо, русло Уитч-ривер полностью пересыхает, и она исчезает — вплоть до следующей весны. Те же, кому приходится пересекать этот поток весной, когда он разливается так бурно, что в нём может исчезнуть и сам человек, и весь его скот, называют её по-разному, но всякий раз — с негативным оттенком: Смертельная переправа, Ручей мертвеца, Река привидений. И только в нашей семье этот поток бурлящей воды называют Уитч-ривер — Река ведьм. Так называл её отец, который несколько раз пересекал её — до тех пор, пока в последний раз не лишился в ней своей жизни. В тот раз он перегонял скот в Уичиту. Они подошли к Реке ведьм, когда было уже поздно — солнце начало клониться к закату, и в прерии быстро темнело. Но Уильям Закари всё равно решил переправляться. Для переправы весь скот разбили на несколько групп, примерно по пятьсот голов в каждой. В каждой из этих групп определили вожака и первым направили его в воду. Из опыта ковбои знали, что главное — это чтобы поплыл вперёд вожак группы. Когда он поплывёт вперёд, за ним поплывут и все остальные. Окружая вожака плотным кольцом, погонщики каждый раз успешно направляли его вперёд, и вслед за ним переправлялись остальные животные. Так удалось благополучно переправить на противоположный берег три первые группы. Но когда в воду вошли животные четвёртой по счёту группы, всё пошло наперекосяк.

— Почему? — тихо спросила Рейчел.

— Видимо, время было уже позднее, солнце уже почти совсем зашло за горизонт, стало быстро темнеть, а животные к тому времени сильно устали. Так или иначе, но вожак почему-то не захотел прилагать усилия к тому, чтобы переправиться на тот берег. Он поплыл, но как-то очень медленно, как-то вяло, и в результате его понесло вниз течением. Вслед за ним понесло течением и всех остальных. Мы все вдруг увидели, как вся эта огромная масса скота — пятьсот голов — понеслась вниз. Это было по-настоящему опасно, потому что впереди Река ведьм сильно сужалась, там возникала узкая горловина, и если бы весь скот попал туда, то вся эта масса животных попросту передавила бы друг друга.

— И что же сделал отец?

— Отец, как всегда, не растерялся. Ведь у него же был опыт стольких успешных переправ, в том числе и через реки, рядом с которыми Река ведьм казалась всего лишь мелким ручейком... Он быстро направил свою лошадь в сторону, бешеным галопом проскакал пару сотен метров и прыгнул с обрыва вниз в том самом месте, где начиналась узкая горловина. Надо было видеть этот прыжок... он пролетел больше тридцати футов в воздухе и рухнул в воду, подняв огромное количество брызг. На мгновение головы отца и лошади скрылись под водой, но вскоре они выплыли — и направились прямо к вожаку группы, которого несло прямо на них. Увидев перед собой Уильяма, вожак наконец стал бороться с течением. Он повернул и поплыл в сторону противоположного берега. Это была победа...