В отличие от дома Закари, который представлял собой наполовину землянку, дом Роулинсов был целиком срублен из массивных брёвен и стоял на прочном фундаменте. Правда, пол в этом доме был всё равно земляной, а не дощатый, как в доме Закари, что давало им повод смотреть на Роулинсов несколько свысока.

При этом оба дома позаимствовали свои ставни, двери и наличники из покинутых домов, которые находились в местечке Нью-Хоуп, или Новая Надежда. Жители Нью-Хоупа в своё время покинули его из-за страха перед индейцами и поспешно бежали, бросив всё. С тех пор никто больше не хотел вновь поселиться в этом месте, и поэтому Нью-Хоуп прозвали Ноу-Хоупом — Никакой Надежды. Закари и Роулинсам достался большой добротный дом, который они с течением времени растащили на столь необходимые в их хозяйствах детали. Никто всё равно не ожидал, что прежние обитатели Нью-Хоупа когда-нибудь вернутся назад.

Однако при этом Зеб Роулинс всегда проявлял преувеличенную, почти невозможную честность, стараясь всякий раз разыскать настоящих владельцев домов в Нью-Хоупе и выплатить им компенсацию за то имущество, которое сам он позаимствовал для себя в этом местечке. Занимаясь этим, он одновременно выяснил, что Закари в отличие от него никогда не предпринимали подобных усилий. Это породило у Зеба недоверие к Закари: он стал считать их недостаточно честными и скорее склонными к мошенническим действиям, нежели честными. Если бы Закари узнали, из-за чего в сердце Зеба Роулинса возникло недоверие к ним, они бы, наверное, оторопели...

Когда до дома Роулинсов осталось совсем немного, Энди подъехал к фургону, в котором ехала Рейчел, и словно невзначай бросил:

— Чарли сейчас у них дома.

— Почему ты думаешь, что мне это может быть интересно? — нахмурилась девушка.

— Ну как же, я думал, вы оба только и ищете повода сбежать вместе из дома и обручиться.

Матильда метнула в сторону Энди тревожный взгляд и проговорила:

— Энди, не надо дразнить её!

— А почему ты не упоминаешь при этом Джуда, Энди? — возмущённо воскликнула Рейчел. — Он что, недостаточно хорош для меня, по-твоему?

Матильда наклонилась к ней и примирительным тоном проворковала:

— Не волнуйся, милая. Просто всем нам кажется, что Чарли больше подходит тебе по возрасту. А здесь, в этой глуши, выбор мальчиков не слишком велик, ты же знаешь...

Рейчел пришла в ярость.

— Похоже, у меня в этом вопросе не больше выбора, чем у коровы, которую заперли в загоне с двумя быками!

— Что ты говоришь, Рейчел! Хватит! Ты шокируешь меня такими словами! — закричала Матильда.

Увидев их, на крыльцо дома Роулинсов выскочила Джорджия и издалека замахала им рукой. Они обменялись с Джорджией улыбками, но Рейчел показалось, что Джорджия улыбается ей несколько натянуто. Похоже, то, что не так давно произошло между ними, всё-таки оставило свой след и его не так-то легко было изгладить.

Спешившись и выйдя из фургона, они вошли в дом Роулинсов. Но в этот вечер Эффи так и не появилась, хотя все ждали её буквально с минуты на минуту. Не появилась она и на следующий день. Зеб Роулинс, не выдержав, послал троих человек на поиски дочери и её жениха.

Но его посланцы тоже не вернулись. Прошло целых три дня, а из прерии не возвращались ни Эффи, ни её жених, ни трое человек, специально посланных за ними.

— Я помню, что когда встретил Гаса, который сообщил мне, что Эффи и её жених уже совсем близко, шёл сильный дождь, — сказал Бен, глядя на Хейгер Роулинс. — Он шёл накануне того дня, шёл и потом. В прерии было довольно мокро, и во многих местах стояла грязь. Возможно, именно это и задержало их. С тех пор прошло недостаточно времени и было ещё недостаточно жарко и сухо, чтобы вся эта грязь подсохла. А если лошадь Эффи внезапно оступилась и сломала ногу...

— Да, мы тоже думали об этом, — кивнула Хейгер.

Её лицо выглядело измождённым, а щёки — необычно впалыми. Казалось, все эти дни она не только не спала, но и не ела.

— Я уверена, что с ними всё в порядке, — сказала Матильда Закари. — Они обязательно доберутся до вашего дома. Я знаю, что именно так и будет!

— Да, — снова кивнула Хейгер. — Я тоже думаю, что они где-то рядом и в безопасности, Матильда.

Зеб Роулинс приблизился к своей жене:

— Хейгер, раз уж Бен и Энди находятся здесь, я думаю, что смогу оставить тебя с ними, а сам съезжу в прерию на поиски Эффи...

— Нет, — оборвала его жена, — если ты поедешь искать её, я поеду вместе с тобой.

Больше Зеб на эту тему с ней не заговаривал. Всем сделалось неловко. Ожидание Эффи затягивалось, и никто не знал, что делать. Всё вкусное, что Матильда с Рейчел приготовили к свадьбе Эффи и привезли с собой, давно находилось в доме, но никто почти не притронулся к этим кушаньям. Все ждали прибытия Эффи и её жениха. Но их не было...

Сейчас, чтобы как-то скрасить томительное ожидание и чем-то заполнить возникшую паузу, Хейгер предложила поужинать.

— Я вспоминаю, что у меня дома, в этом маленьком местечке в штате Теннесси, где я родилась... в местечке, которое мы называли «Место, где чешутся своими боками о деревья кабаны», хотя, конечно, у него было настоящее название — его называли Виллетсвилль... так вот, там у нас был один удивительный гусь, — начала она. Чувствовалось, что ей самой хочется как-то отвлечься, и что она хочет попытаться отвлечь и всех остальных. — Этот гусь никому не принадлежал. Он был ничей. Жил сам по себе. Но когда он шёл по главной улице нашего местечка, все — даже собаки — невольно уступали ему дорогу. С таким царственным видом он шествовал. Все знали этого гуся, и он тоже знал всех и всем помогал. Например, если какой-нибудь мужчина пьяным падал на улице, он вставал рядом и охранял его, не давая никому наступить на него. Да, все любили этого гуся. Но его почему-то невзлюбил наш проповедник. Он стал всё рассказывать, что это гусь совсем не такой умный, как кажется. А гусь словно почувствовал это. И принялся тоже нападать на проповедника. Стоило тому показаться на улице, и гусь принимался яростно шипеть на него, а потом вцеплялся ему прямо в штанину. Это надо было видеть! Он просто не давал ему проходу, гонялся за ним везде, где только мог...

Хейгер встала, чтобы наложить себе на тарелку еды.

— И у гуся, и у проповедника были свои сторонники. В результате все люди в нашем районе оказались разделены. Кто-то заговорил о том, что нам нужен закон, который регулировал бы поведение гусей на улице. Ему тут же возразили, что нужен закон, который регулировал бы поведение проповедников. Кто-то заговорил о том, что нам нужен закон, который регулировал бы поведение обоих. Борьба сторонников проповедника и защитников гуся всё разгоралась. Наконец, однажды поздним вечером, когда над нашим местечком сгустился сильный туман, проповедник схватил ружьё и выстрелил в ненавистного гуся, надеясь покончить с ним одним выстрелом. Но гусь сумел каким-то образом увернуться. Зато не смог увернуться констебль, которого проповедник не видел. В результате весь предназначенный гусю заряд попал в ногу констеблю. Констебль выхватил своё оружие и, превозмогая боль, выстрелил в ответ. И тогда...

В эту секунду Хейгер с полной тарелкой, прихрамывая, возвращалась на своё место. Внезапно по её лицу разлилась смертельная бледность, её пальцы задрожали, и тарелка выпала из них. Зеб Роулинс бросился к жене и помог ей дойти до кресла. Хейгер без сил опустилась в кресло и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

— Я не могу так больше, — рыдала она. — Я не могу больше изображать, что всё хорошо, что всё нормально...

Зеб обнял её, пытаясь успокоить.

— Хейгер, тебе лучше прилечь, — сказал он. — Я сейчас согрею тебе постель, и...

— Нет! — воскликнула Хейгер. — Я не хочу ложиться в постель. Я просто не смогу лежать одна в тёмной комнате. Я этого не выдержу.

Все, кто находился в комнате, переглянулись. Но в глазах Хейгер читалась такая решимость, что никто не решился попытаться переубедить её.