— Так где же ты пропадал, Кэш? — спросил в конце концов Бен.

— Я был в деревне кайова. У шамана по кличке Бешеный Конь — старого знакомого нашего отца.

— И что же ты хотел узнать у шамана? — медленно произнёс Бен.

— Я хотел выяснить, кто же на самом деле наша Рейчел — кайова или нет.

— Ты... — Бен на мгновение потерял дар речи. — Почему тебе пришла в голову эта идея?

— Это замечательная идея, брат. Я долго обдумывал её и наконец решил, что у нас просто нет никакого другого варианта узнать правду и расставить все точки над «i». Ведь если Рейчел не кайова, у кайова не будет никакого повода нападать на нас, верно? Поэтому надо лишь доказать, что она не кайова, а девушка из какого-то другого индейского племени. Именно этим я и занимался, брат. Сейчас я расскажу тебе, как было дело. Итак, на четвёртый день после того, как мы выехали из Уичиты, я оставил караван под командованием Джонни Португала и прискакал в деревню, где жил Бешеный Конь. Когда я сказал ему, чей я сын, он сразу вспомнил отца — ведь это именно он наградил нашего отца прозвищем Каменная Рука, после того, как тот одним ударом руки сбил с ног и заставил потерять сознание индейца из племени команчей, жившего в той деревне. Мне пришлось дать Бешеному Коню в подарок ружьё и все боеприпасы, чтобы он согласился сделать то, о чём я собирался попросить его.

— А как он вообще выглядел, этот Бешеный Конь?

— Довольно неопрятный старик с длинными седыми космами, — пожал плечами Кэш. — У него серые глаза, доставшиеся ему в наследство от матери-испанки, и очень тёмная кожа, ведь его отец был индеец из племени крау. В жилах Бешеного Коня течёт всего лишь одна четверть крови кайова, что, впрочем, ничуть не мешает ему быть шаманом именно в этом племени. Итак, после того, как Бешеный Конь получил подарки, я рассказал ему, что у меня было видение. Во время этого видения я будто бы увидел, как племя кайова потеряло в дороге новорождённого младенца. Мне было лишь непонятно, какой крови был этот младенец — то ли это был чистокровный кайова, то ли он принадлежал к племени тайянна и был захвачен индейцами кайова в плен. Я попросил Бешеного Коня выяснить это.

Бен выглядел подавленным. Он молчал, а Кассиус продолжал:

— Бешеный Конь принёс свой старый календарь. Он представлял собой кусок тщательно выделанной оленьей шкуры, на которой были нацарапаны различные рисунки. Каждый прошедший год обозначал особый рисунок. Я вспомнил, что говорили у нас в семье: Рейчел нашли в прерии летом, а зимой перед этим среди индейских племён свирепствовала эпидемия оспы. Я нашёл рисунок, обозначавший оспу, и увидел, что он относится к зиме. Поэтому я уверенно ткнул пальцем в рисунок, который обозначал следующее за этой зимой лето. То самое лето, когда мы нашли Рейчел.

— И что же ответил тебе Бешеный Конь?

— Он долго думал, а потом сказал, что не помнит, что тем летом был потерян какой-то ребёнок. По крайней мере в той деревне, в которой живёт он сам, ни одного ребёнка тем летом не теряли. Он сказал, что для того, чтобы выяснить этот вопрос окончательно, ему надо опросить других шаманов. Тех, что живут в других деревнях кайова. Бешеный Конь сказал, что когда он узнает что-то, он обязательно даст мне знать.

Бен опустил голову. Сказать, что он был взбешён, значило ничего не сказать. Безграничная глупость потрясла его до глубины души. Бешеный Конь был слишком умён, чтобы его могла ввести в заблуждение примитивная выдумка насчёт какого-то видения. Он наверняка догадался, что речь шла не о каком-то видении, а о вполне конкретном человеке — о Рейчел Закари.

«Можно считать, что Эйб Келси снова схватил нас за горло, — мрачно подумал Бен. — Схватил благодаря Кэшу. Он же тысячу раз твердил кайова, что Закари удерживают у себя пленную девочку-кайова. И теперь Кэш, можно сказать, подтвердил это».

Бен был вне себя. Получалось, что даже смерть Эйба Келси ничего не изменила. Он был мёртв, но его проклятое дело было живо — живо благодаря глупости Кэша. Более того, теперь, когда Келси был уже мёртв, они не могли уже надеяться, что, убив его, избавятся от всех своих проблем.

«Кайова не верили Келси, потому что считали его сумасшедшим. А теперь получается, что Кэш фактически подтвердил, что все слова Келси — правда. Боже, что же нам теперь делать?!» — пронеслось у Бена в голове.

— Мне непонятно, почему мы не додумались до этого раньше, — сказал Кэш. — Если бы был жив папа, он наверняка подумал о таком плане. Ведь теперь с помощью календарных записей самих кайова мы сможем точно доказать, что Рейчел — это не кайова. И тогда у индейцев не будет никаких поводов нападать на нас, чтобы насильно отобрать её.

«Эта мысль не пришла в голову отцу потому, что он прекрасно знал, что в жилах Рейчел течёт кровь кайова. Кайова, а не какого-то другого индейского племени!» — подумал Бен.

Он был готов убить Кэша. Но это ничего бы уже не изменило.

Пытаться объяснить Кэшу, что он совершил самый глупый и опасный поступок, какой можно было только себе представить, также было бесполезно. Всё было бесполезно... Оставалось лишь поблагодарить Кэша и сделать вид, что всё хорошо.

— То, что ты сделал, поехав в индейскую деревню, было очень смелым поступком, — медленно произнёс Бен. — Спасибо тебе, Кэш.

Ничто не должно было омрачить триумфа Кэша, вернувшегося наконец домой из опасного путешествия.

Когда Кассиус закончил все дела в Уичите, продав последнюю голову скота, ему пришлось потратить несколько дней на то, чтобы вытащить своих работников из борделей и баров Делано — злачного района Уичиты, стоявшего на берегу реки Арканзас.

Эти бары и бордели постоянно перемещались по Техасу, из Уичиты в Эллсуорт и Ньютон и обратно, всякий раз выстраиваясь напротив того места, где проходила торговля скотом и его погрузка в железнодорожные вагоны. Те же самые бармены, официанты и проститутки занимали свои привычные места, и работа снова закипала. Это был настоящий рай для ковбоев, который они могли по-настоящему оценить только после бесконечных мытарств и лишений изнурительного долгого пути через всю прерию.

Кассиусу было нелегко выцарапать своих работников оттуда, но в конце концов это ему удалось, и они отправились обратно. Ему было легче сделать это, чем другим хозяевам, потому что Кассиус платил своим работникам больше, чем остальные. Он мог позволить себе это: сейчас, продав скот, он стал по-настоящему богатым человеком.

Пока Кассиус не вернулся домой, Бен так и не притрагивался к огромному железному ящику, который прибыл в район Реки Пляшущей Птицы в фургоне повара. Сейчас, когда Кассиус оказался дома, Бен приказал внести ящик в гостиную. Для того чтобы сделать это, потребовалось вызывать четырёх человек.

Железный ящик не был заперт на замки. Вместо этого кузнец оковал его железными полосами и обручами, намертво соединив их. Кассиусу и Бену понадобился целый час, чтобы сбить и распилить полосы и обручи и открыть ящик.

Внутри оказалось 104 тысяч долларов золотыми монетами. Увидев всю эту гигантскую сумму, Бен невольно похолодел. Он не мог представить себе, как Кассиус решился оставить все эти деньги на попечение Джонни Португала и поручить тому довезти их до дома, а сам направиться к какому-то индейскому шаману. «Поистине, он безумен», — с горечью подумал Бен о своём брате.

Ну что ж, деньги всё-таки прибыли домой, и прибыли благополучно. Теперь надо было надёжно спрятать их.

Все вместе они сдвинули в сторону шкаф-секретер, сделанный отцом. Под шкафом находилось то, что в семье Закари называли Славной Норкой. Аккуратно отодрав доски пола, они открыли вход в неё. Это было вырытое в земле углубление, в котором стояла старая бочка, также наполовину вкопанная в землю. Это было главное хранилище ценностей семьи Закари. Большую часть времени эта бочка была пуста. Сейчас им предстояло наконец наполнить её.

Бен на мгновение закрыл глаза. Даже после того, как они отдадут Роулинсам тридцать тысяч долларов, которые они были должны им за часть проданного скота, и рассчитаются со всеми другими долгами, у них всё равно останется не меньше тридцати тысяч долларов. Это была фантастическая сумма, которую трудно было себе просто представить. К тому же помимо этих денег у них будет несколько тысяч голов скота, который пасётся на раскинувшихся вокруг фермы сочных пастбищах.