‘Сознайся, жрец, ’ – сказал Гиллиман. Жар ярости, исходящий от него, достиг тела Матьё. ‘Скажи, что это сделал ты. Я хочу услышать это. ’

Матьё сделал шаг назад. ‘Разве вы не видели? Ваш отец был с нами на поле боя, борясь с предателями через тело ребёнка, ’ – сказал Матьё. ‘Она была сосудом, который был выбран Им и наполнен Его силой. Она была проводником Его воли! ’ Он начал пятиться дальше, ибо Гиллиман приближался к нему. ‘Она отбросила демонов. Ни один ребёнок не смог бы сделать этого! Золотой свет, что лился из её глаз… Император был там, Он был с нами, Он был повсюду. Он помог вам одержать победу! Император с вами! ’ – бормотал Матьё.

‘А теперь? ’ – сказал Гиллиман. ‘Я видел, как неодолимая психическая сила нашла выход в нашу реальность. Её источником могло быть что угодно, даже тот бог, которому служит мой брат. ’ Гиллиман наклонился. На его широком лбе можно было разглядеть пульсирующую вену. ‘Вы, жрецы, говорите так, будто вы знаете моего так называемого отца, так, будто вы одни знаете каковы Его воля и Его слово. Вы считаете, что Он чуть ли не говорил с вами! ’ Примарх сжал свой кулак. Без своей брони Гиллиман казался ещё опаснее. ‘Ты никогда не говорил с Ним. Ни один из вас, проклятых фанатиков, никогда не обменивался с Императором хотя бы словом. Я жил с Ним. Я сражался бок о бок с Ним на протяжении веков. Я учился вместе с Ним. Я внимал Его мечтам о человечестве прямиком из Его собственных уст, и я поднимал меч и проливал кровь ради того, чтобы сделать их реальностью! ’

‘Но видения… ’

‘Это ложь! ’ – прокричал Гиллиман. ‘Я – единственное живое существо, что говорило с Императором за последние десять тысяч лет. Десять тысяч лет, Матьё, а ты осмеливаешься предполагать, что ты знаешь Его замысел? Вы, жрецы, сжигаете, калечите и обрекаете людей на страдание, исходя из своих глупых предположений. Вы исповедуете свою варварскую религию во имя человека, кто отвергал её и желал уничтожить каждую из них. Император желал вывести нас из тьмы. Ты, Фратер Матьё, и подобные тебе и есть настоящая тьма! ’ Примарх отвернул свою голову, выражая презрение. ‘Все эти чудеса могут быть объяснены влиянием эмпирей. Не нужно взывать ни к каким богам, а если один из них и замешан в этом, то чаще всего это не та сущность, о которой вы думаете. Они – сущности, что внимают вашим мольбам. Я уверяю тебя в том, что они не являются богами, а Император, в свою очередь, не является одним из них. Никакой из тех вещей, в которые ты так веришь, нельзя доверять! Никакой! ’ Его голос превратился в осуждающий крик, что эхом отражался от мраморных стен. Колкан выглядел шокированным. Матьё опустился на колени, после чего склонил свою голову.

Гиллиман унял свой гнев, его голос превратился в грубый шёпот. ‘Тебе нельзя доверять. ’ Он сглотнул и продолжил уже в более выдержанных тонах. ‘Тот человек, что создал меня, сделал свою работу хорошо. Битва могла быть выиграна без любого вмешательства сил из варпа. Эта девочка была псайкером с редкими способностями и ничем иным. Её присутствие на поле боя могло нанести огромный вред нашим войскам. Приказав Иоланте… ’

‘Мой повелитель, я ничего не приказывал! ’

‘Не смей перебивать меня! ’ - сказал Гиллиман. Он поднял свои руки так, будто он собирался схватить Матьё за его грубую робу, поднять его в воздух и раздавить его череп, но пальцы примарха замерли в нескольких сантиметрах от головы жреца, не прекращая трястись от переполняющего Гиллимана гнева. ‘Приказав Иоланте, ’ – повторил Гиллиман, ‘привести дитя на поле битвы, ты подвергнул наши силы быть уничтоженными. Если бы она не справилась со своими способностями, если бы она стала проводником энергии варпа… ’ Гиллиман обнажил свои зубы.

Матьё никогда не думал о том, что в примархе может таиться настолько чудовищная злоба. Гиллиман всегда описывали как сдержанного и вдумчивого примарха, что был гением, которого не волновали ничем не подкреплённые слухи. В древних манускриптах указывалось, что лишь его братья, а особенно те, что стали предателями, имели склонность к неконтролируемым приступам гнева. Но сейчас примарх был разгневан, и этот гнев был первобытной яростью, что рождалась в сердцах измученных планет и ядрах быстро сгорающих звёзд. Пиком этой ярости был гнев, что был достоит самого Бога-Императора.

Матьё начал трястись от страха, но, тем не менее, он всё ещё чувствовал, как его религиозное начало вводит его в состояние священного экстаза. Мысль об уничтожении самим Гиллиманом, единственным живым сыном Императора, овладела им окончательно.

Гиллиман отстранился от того обожания, что пылало в глазах Матьё. ‘Ты мне противен. Я не убью тебя. Я не могу. Я просчитался, выбрав тебя. Мне следовало назначить другого паразита на твоё место, такого как Гисан или ему подобные. Вместо этого я решил, что лучше будет взять с собой человека, способного вселять надежду в сердца людей, дабы я мог извлечь пользу из твоей религии. И так ты платишь мне за моё доверие? Ты мог убить нас всех! Хаос пытался обмануть меня несколько раз – меня! Думаешь, что ты слишком ничтожен, чтобы стать целью сладкой лжи Хаоса? Тёмные Боги используют всё, что поможет им привести нашу расу к смерти. Убедись в том, что ты не откроешь им ворота в своё сердце. ’

‘Вы видели, мой повелитель! Вы видели свет вашего отца! ’

‘Он не мой отец, ’ – сказал Гиллиман. ‘Он создал меня, но я уверяю тебя, жрец, что Он не был мне отцом. Моим отцом был Король Конор. ’

Матьё взглянул на примарха. ‘Мой повелитель, умоляю. ’

‘Послушай меня. Ты живёшь лишь потому, что я позволяю тебе. Ты мог манипулировать Тетрархом Феликсом. Тебе даже удалось ввести меня в заблуждение. Радуйся своему успеху, ибо этого больше не случится. ’ Гиллиман протянул свой кулак. Матьё вновь подумал о том, что примарх собирается задушить его, но тот всего лишь указал на него одним пальцем. ‘Ослушайся меня вновь, Матьё, ослушайся моих письменных приказов или того духа, который свойственен выбранному мной стилю командования, попытайся исказить хоть одно моё слово, и я предам тебя очищающему огню, который так превозносится твоим культом, не заботясь ни о каких последствиях. Возможно, что ты хочешь набрать больше последователей, дабы попытаться склонить меня к вере. Этого не случится, никогда не случится. Я ни за что не опущусь до поклонения Императору. Я не позволю ни тебе, ни каким-либо другим жрецам поймать меня в ваши цепи. Я терплю Адептус Министорум как необходимое зло. Не заставляй меня пересматривать своё отношение к вам. ’

Матьё склонился перед примархом.

‘Я желаю служить лишь вам, мой повелитель. ’

‘Мы закончили. ’ Примарх подавил бушующий в нём гнев. Огонь ярости оставил комнату. Гиллиман вновь стал похож на самого себя.

‘Не забывай осматриваться почаще, жрец, ’ – сказал Колкан. ‘Лорд Гиллиман пообещал, что не тронет тебя, но меня не сдерживают никакие обещания. ’

‘Колкан, ’ – сказал Гиллиман. ‘Хватит. ’

Колкан указал на Матьё.

‘Я слежу за тобой. ’

‘Колкан! ’ Гиллиман направился к двери. ‘Стража, я закончил. ’ Его голос охрип от гнева.

Двери открылись. Матьё встал с пола и крикнул примарху со спины.

‘Однажды, ’ – сказал он. ‘Однажды вы увидите, мой повелитель! Вы увидите правду! Этот день будет великим днём, днём счастья. Я не оставлю свои попытки спасти вас! Я просто не могу! Это то, что уготовил для меня ваш отец! ’

Капитан Сикариус стоял на своём посту и отдал воинское приветствие в тот момент, когда Гиллиман прошёл мимо него, после чего он и его Виктрикс Гвардия выстроилась за ним и Колканом. Баланс обычных Космических Десантников и Десантников Примарис изменился. Те, кто пали в боях на Парменио, были заменены воинами нового типа.

‘Вы увидите! ’ – вновь крикнул Матьё. Двери закрылись, оставив его одного.

‘Император наблюдает за всеми нами, ’ – сказал он.

Жрец сложил свои ладони, после чего закрыл глаза и начал молиться.

‘Слава, слава, ’ – шептал он. ‘Гиллиман видит! Он начинает видеть! Слава, слава. ’