Убийство Коцебу. Рисунок начала XIX в.

На юге Европы «якобинский дух» не исчерпывался одними только конспирациями и политическими убийствами.

Клокотала Испания, которая все не могла успокоиться после французского нашествия. Монархия защитить страну не смогла, за оружие пришлось браться народу, и это навсегда подорвало авторитет королевской власти.

Фердинанд VII вызвал всеобщее возмущение, когда отказался признавать конституцию, принятую в разгар освободительного движения. Король пошел на эту крайнюю меру по необходимости: колониальная империя разваливалась на куски, по всей Латинской Америке бушевали революции, и подавить их можно было только при очень сильной власти. Но войска, приготовленные к отправке за море, взбунтовались, и революция началась в самой Испании. Король был фактически свергнут, в стране началась гражданская война между роялистами и республиканцами.

Такие же процессы разворачивались в Италии – как на юге, так и на севере. Еще во времена антифранцузского сопротивления возникла сеть тайных организаций, члены которых называли себя «угольщиками» (carbonari). После 1815 года, как в Германии, освободительное движение переросло в общенационально-объединительное, притом с сильным антимонархическим и антиклерикальным уклоном, а в областях, принадлежавших Габсбургам, еще и с антиавстрийским. Восстания вспыхнули и в королевстве Обеих Сицилий, и в Пьемонте. Тамошние монархи были не в силах справиться с мятежниками собственными силами, шли им на уступки, соглашались ввести конституцию.

Эти тревожные процессы окончательно убедили Александра в пагубности либерализма: он несет хаос и гибель. Религиозная экзальтация, порожденная «грозой двенадцатого года» и питаемая пророчествами баронессы Криденер, побуждала самого могущественного государя Европы искать спасение не в ухищрениях человеческого ума, а в Боге. У Бога нет ни конституции, ни избирателей; Он мудр и милосерден; Он лучше знает. Так же должно быть и на земле. Государи сами будут решать, когда пришло время предоставить народу те или иные свободы. Священная обязанность европейских монархов – управлять этим процессом, не выпускать его из-под контроля.

Так возникла инициатива создания Священного Союза монархов, который будет удерживать Европу не только от войн, но и от революционных потрясений. Недостаточно избегать международных конфликтов, нужно еще и «подморозить» стихийные освободительные движения. Солидарности низов необходимо противопоставить солидарность государей.

Так идея Меттерниха дополнилась идеей Александра; принцип коллективной безопасности соединился с принципом коллективной несвободы – и первое без второго стало невозможно. Нельзя отрицать, что формула эта выглядела вполне логично. Когда в ходе революции 1848 года рухнет вторая ее составляющая, вскоре развалится и первая.

На первых порах прочие вершители мировых судеб отнеслись к мысли о создании какого-то боговдохновенного союза как к блажи – мистические увлечения «Северного Сфинкса» к этому времени были общеизвестны. Меттерних назвал идею пустой химерой, но впрочем безвредной. Почему бы не сделать царю приятное, выторговав взамен что-нибудь посущественней?

С некоторым сочувствием отнесся к идее прусский король Фридрих-Вильгельм. Австрийский император Франц – пиетист, подверженный влиянию иезуитов, – подписал договор неохотно, по настоянию Меттерниха.

Была выпущена декларация, что «три союзные государя почитают себя аки поставленными от Провидения для управления тремя единого семейства отраслями» и обязуются «приносить друг другу услуги, оказывать взаимное доброжелательство и любовь, почитать себя как бы членами единого народа христианского». Конкретной программы в документе не содержалось, и Меттерних назвал его «пустым и трескучим». Однако стремительное распространение «революционной заразы» вскоре заставило всех участников, включая и Меттерниха, отнестись к Священному Союзу всерьез.

В течение ряда лет эта ультраконсервативная организация активно противодействовала повсеместному натиску вольнолюбия и в конце концов – на время – притушила этот пожар.

Постепенно в Священный Союз вступили и другие монархи – либералы считали эту организацию «заговором правителей против народов». Из держав в стороне осталась только Англия, которой всё это очень не нравилось. Британия уклонилась от формального участия в Священном Союзе, сославшись на то, что является конституционной монархией и должна руководствоваться не волей Божьей, а решениями парламента. Теперь же Лондон оказывался в стороне от принятия решений и выражал свое недовольство, ратуя за попираемые свободы. На самом деле англичанам не нравилось возросшее влияние России, главного геополитического конкурента.

Священный Союз управлял континентом при помощи международных конгрессов, и созывались они часто: четыре раза за четыре года.

Первый по счету, Ахенский (1818), был относительно спокойным, поскольку испанская и итальянская революции еще не разразились. Главной темой было «прощение Франции», которую освободили от обязанности содержать оккупационный корпус. Королевское правительство в это время возглавлял царский ставленник герцог Ришелье, в недавнем прошлом новороссийский генерал-губернатор, и Александр решил помочь своему протеже. Был расчет на то, чтобы покрепче привязать Францию к России. (Из этих планов ничего не выйдет – французы предпочтут союзничать с Англией.)

Второй конгресс, в Троппау (1820), был уже очень нервным – в Пьемонте и Неаполе восстал народ, Австрия забеспокоилась за свои итальянские владения и просила санкции на вооруженное вмешательство. На съезде была принята резолюция, которая давала державам право на военное вторжение в другие страны, если там происходит революция.

Почти сразу же пришлось собирать еще один конгресс, в Лайбахе, потому что ситуация на юге Италии стала катастрофической: король Фердинанд был вынужден согласиться на конституцию и отчаянно просил о помощи. Державы дали Австрии мандат на немедленные действия. Были введены войска, революцию подавили силой иностранных штыков. В апреле австрийцы вторглись в Пьемонт, где помогли королевским войскам справиться с бунтовщиками. На Апеннинском полуострове повсюду торжествовала реакция. Священный Союз доказал свою действенность.

Веронский конгресс Священного Союза. Неизвестный художник

Но Веронский конгресс 1822 года обнаружил коренное противоречие между общей целью союза и национальными интересами его членов.

Стороны довольно легко договорились, что испанской революции пора положить конец. Выполнить это общественное поручение охотно взялась Франция, которая в следующем году отправила в Испанию восемьдесят тысяч солдат и потом, вернув королю власть, половину контингента оставила для «охраны порядка».

Но по другим, менее очевидным вопросам позиции сторон разошлись. Представители новых латиноамериканских стран просили признания независимости. Англия и Франция это приветствовали, поскольку, будучи морскими державами, рассчитывали на новые рынки. Однако Россия, а вместе с нею Австрия с Пруссией требовали соблюдения принципов Союза: никакой поддержки мятежникам, которые восстают против помазанника Божия.

Другим камнем преткновения стал вопрос о запрете работорговли. Англия предлагала объявить эту позорную практику вне закона и карать нарушителей как пиратов. Россия, интересы которой этот прекрасный жест никак не затрагивал, поддержала благородную инициативу, еще и заявив, что торговля черными рабами «противоречит религии, справедливости и человечности» (очевидно, в отличие от торговли белыми рабами). Но воспротивилась Франция: это ее корабли под португальским и бразильским флагом занимались грязным, но высокоприбыльным бизнесом.